Поэтому, когда они встречались, что случалось довольно часто, Китти принимала оборонительную позицию, выпускала когти и была готова к бою. В ответ на любое не понравившееся ей замечание она шипела и огрызалась, словно кошка, к которой проявил интерес слишком общительный пес.
Эдда и Тафтс с бессильной тревогой наблюдали за их схватками.
— Они загрызут друг друга до смерти, — заметила Тафтс.
— Но почему они так ведут себя? Ведь они просто созданы друг для друга.
— Это все Китти. Сначала я думала, что ее злит слишком деятельное участие Мод, но папочка уверил меня, что та ведет себя вполне пристойно. У Чарли есть черты, которых Китти не понимает, и это ее бесит.
— Похоже на то, — пожала плечами Эдда. — Я лично вмешиваться не собираюсь. Но Чарли мне жаль.
Тем временем Великая депрессия развивалась быстрее, чем роман Чарлза и Китти. Он еще не отважился поцеловать ее в губы, когда в Корунде закрылось несколько магазинов, оставив без работы и выходного пособия еще нескольких ее жителей. Найти новую работу было невозможно, даже в больнице не требовались люди. Федеральное правительство объявило, что выделяет штатам миллион фунтов для оказания помощи безработным, предоставив местным властям самим определять размер пособий. Это привело к массовым злоупотреблениям на муниципальном уровне, а возмущенные вопли пострадавших так и не были услышаны. Южная Австралия, находившаяся в отчаянном положении, получила больше других, что не вызвало особого гнева. Не меньший куш достался и Западной Австралии, но по причинам иного порядка: этот штат горел желанием выйти из Британского Содружества, поэтому Канберра решила умаслить его власти непомерно большими ассигнованиями. Она была полна решимости удержать в Содружестве весь континент.
— Двести семьдесят шесть тысяч фунтов — это огромные деньги, — сказала Китти, когда они с Чарлзом пили чай в коттедже. — И вероятно, большую часть получит Сидней. А Корунде что-нибудь перепадет?
— Скорее всего нет. Уровень безработицы здесь ниже, чем в других районах, даже с учетом недавних закрытий. Остаться без работы — хорошенький подарок к Рождеству!
— Отец сейчас все внимание уделяет сиротским приютам. Этот ужасный кризис в первую очередь ударит по детям. Но, надеюсь, у матерей детей не станут отбирать?
— Сейчас много самоубийств, Китти. И не только мужчины лишают себя жизни. Кроме того, некоторые женщины считают, что если они бросят своих детей, то в приюте их по крайней мере накормят, оденут и дадут крышу над головой.
Китти содрогнулась:
— Как жесток этот мир! Страшно подумать, как матери решаются оставлять своих детей. А ты, Чарли, когда-нибудь испытывал душевные страдания?
Он изумленно посмотрел на нее.
— Страдания? С чего бы это?
— Ну, может быть, в детстве? Ты ведь жил без родителей. — Ее голос упал до шепота: — И был не такой, как все.
Чарлз от души рассмеялся:
— Ох, Китти, а ты, оказывается, романтичная особа! Как я мог страдать из-за двух людей, которых никогда не видел? У меня было замечательное детство, ей-богу! У моей тетки — сестры моей матери — я жил, как в раю. Лучшего и пожелать нельзя! Они с мужем меня по-настоящему любили и относились ко мне, как к родному сыну.
— А то, что ты отличался от других? — продолжала настаивать Китти.
— Ты имеешь в виду мой рост?
— Да, и все остальное, что причиняло тебе страдания.
Подвинув стул, Чарлз взял руки Китти в свои — теплые, сильные и сухие.
— Мой дядя был еще ниже, чем я, и он воспитал меня в уверенности, что низкий рост — это не пожизненный крест, а вызов судьбы. И чтобы оправдать его доверие, я принял этот вызов. Что касается душевных терзаний, все это романтическая чушь. В основе греческих трагедий свойства человеческой натуры, а не физические особенности людей. Я Чарлз Генри Бердам, который в один прекрасный день станет сэром Чарлзом. Женщины обожают все драматизировать, для них это вполне естественно. А для мужчин нет. Я вовсе не страдал, а просто вырабатывал твердость духа и учился противостоять судьбе.
— Не понимаю, как это возможно. Человек не может не страдать.
— Вздор! — бросил Чарлз, постепенно раздражаясь от этого разговора. — Не испытывать горя, жалости и страха — вот это действительно не по-человечески. Я залил свою подушку слезами, когда умерла моя собака, до сих пор горюю по умершим дяде и тете, а когда какой-то головорез приставил к моей груди пистолет, я испытал неподдельный страх.
Его глаза потемнели и стали непроницаемыми.
— Ты, моя дорогая, уже три с половиной года работаешь сиделкой, и у меня есть все основания считать, что очень неплохой. Ты обожаешь детей — так почему бы тебе не завести своих собственных вместо того, чтобы наблюдать за ними сквозь мутное стекло?
У Китти перехватило дыхание, она в растерянности застыла. Здорово у него получается — ловко лишить ее преимущества и обратить все себе на пользу! В результате ее изыскания в области его психологии так ни к чему и не привели.
— Да, ты прав, — неохотно согласилась она. — Все это вздор.
Его лицо вновь стало неотразимым, на нем заиграла обольстительная улыбка.
— Прошу прощения, — мягко произнес он. — Я не хотел быть таким резким. Но ты сама напросилась! Я лично предпочел бы деликатное ухаживание, полное нежности и доброты, но у тебя безошибочный инстинкт убийцы, который мгновенно превращает тебя из очаровательной женщины в разъяренную дикую кошку. Каждый раз, когда это происходит, мне приходится эту кошку укрощать, а я по натуре не охотник.
Его лицо снова стало отталкивающим.
— Иногда я задумываюсь, так ли сильно я тебя люблю, чтобы и дальше терпеть все это. Честно говоря, не знаю.
— Возможно, дело тут в том, что Корунда слишком мала для тебя, и ты бы предпочел более значительное место. А я хочу жить только здесь и нигде больше.
— Да, у меня большие планы, но для их достижения вовсе не обязательно уезжать из Корунды. Я хочу выйти на политическую арену, лучше всего на федеральном уровне, а Корунда — прекрасная стартовая площадка. Отсюда всего два часа езды до Канберры.
Лицо Китти просветлело.
— Звучит вполне разумно.
— Так что, если ты выйдешь за меня, дорогая моя Китти, тебе не придется покидать насиженное место.
Взглянув на часы, Китти испуганно подскочила:
— Я уже опаздываю!
— Я провожу тебя до детского отделения, и тогда никто не осмелится возникать.
В самый последний момент Чарлз пригласил ее на очередной совместный ужин. И Китти, как всегда, согласилась.
Китти решила не спрашивать о судьбе личного повара Чарлза, поскольку на этот раз ее угощали мясной запеканкой с подливкой и картофельным пюре, но подозревала, что он по-прежнему обитает в Бердам-хаусе, поскольку запеканка была приготовлена из тщательно провернутой баранины с тмином, подливка напоминала соус, а пюре было нежным и легким. Она отослала его на кухню, заявив, что оно слишком водянистое, в нем нет перца и недостаточно масла. Чарлз был рад своей предусмотрительности — перед ужином он велел повару подготовить запасной вариант в виде жареной картошки. Поскольку повар, несмотря на свои французские замашки, был все же австралийцем, он всерьез рассматривал возможность пройти обучение в «Парфеноне», чтобы овладеть тонкостями местной кухни.
— Мне понравилась запеканка, — снизошла Китти, когда они пили кофе в гостиной. — Правда, она немного резиновая и не крошится. Но на вкус совсем неплохая. Непонятно только, зачем превращать старую добрую картошку в какое-то молочное месиво?
— Если мы поженимся, мне, вероятно, придется расстаться с поваром.
— Вне всякого сомнения! В этом городе полно женщин, которые умеют вкусно готовить, причем так, как это принято здесь. Если мы поженимся, то будем есть местную еду, а не кровавое мясо и жиденькое пюре. И это даже не обсуждается.
— Ты сказала «если»?
— Сказала. Но «если» это еще не «да».
— И все же огромный шаг вперед. Значит, ты меня все-таки чуточку любишь.
— О любви пока рано говорить. Сначала надо понравиться.
— Я хочу тебя поцеловать, — заявил Чарлз, подходя к ее креслу и становясь на колени. — Люди начинают нравиться друг другу после какого-то общения, а я совершил ошибку, заявив, что люблю тебя, даже не узнав твоего имени. Я не уверен, что ты мне нравишься. Но одно я знаю наверняка: нам предназначено судьбой вступить в брак и прожить всю жизнь вместе. Здесь, в Корунде, питаясь местной едой. Сложи оружие, прошу тебя! Не превращайся в дикую кошку у дверей будуара. Если ты и дальше будешь держать оборону, мы так и останемся на разных орбитах.
Китти улыбнулась:
— Это напоминает мне споры о существовании девятой планеты.
— Я верю в законы природы и в то, что люди являются ее частью, — серьезно сказал Чарлз.
