и, развернувшись, вышел из дома, придерживая рукой деревянную кобуру маузера.
– Ничего у него не выйдет, – вздохнул Леха, когда за комиссаром закрылась дверь.
– Почему? – удивился чекист.
– С людьми говорить не умеет. Думает, ежели приказал, то все исполнять побегут. А тут так не получится. У нас тут власти толком никогда не боялись. А уж теперь и подавно.
– Выходит, местные советскую власть и за власть не считают? – удивленно уточнил товарищ Сергей.
– Не знают они вашей власти. И не понимают, – пожал парень плечами. – Да и силы за вами серьезной нет. Вон, даже с бандой не знаете, как управиться. Чего уж про что серьезное говорить.
– Ничего, – мрачно посопев, выдохнул чекист. – Это только начало. Придет время, все у нас будет. И сила, и закон, и все остальное.
– Может, и так. Только пока этого нет, не надо людям ничего приказывать, – задумчиво посоветовал Леха. – Сговаривайтесь. Просите, а вот приказывать не надо. Ну не любят у нас приказов.
– Я твои слова запомню, – подумав, кивнул чекист. – А теперь скажи, неужто и вправду другого способа до банды добраться нет?
– Нет, – решительно мотнул Леха головой. – Ты пойми, товарищ Сергей, там место такое, что не подобраться. В разлом войти только с тропы можно, или через гребень по веревкам спуститься. Может, и есть где еще проход, да только я его не знаю. А искать возможности не было. И так едва не попался. Были бы у вас бомбы, вроде той, что меня оглушило, можно было бы с гребня в сумерках ими бандитов закидать. А так… – Леха скривился, безнадежно махнув рукой.
– Бомбы… У нас и пулемет-то один всего, – невесело усмехнулся чекист. – С оружием дело швах. Отправил я запрос, но когда привезут, непонятно.
– Что-то у вас как-то все странно, – удивленно проворчал Леха. – Уж оружия-то в стране всегда было едва не больше, чем народу. К тому же еще и война была. Куда ж все делось? И потом, вы ведь знали, куда ехали. Так чего сразу не приготовились?
– В том-то и дело, что не знали, – смущенно проворчал чекист. – Я ведь тебе рассказывал. Об этих местах толком знают только те, кто тут на каторге бывал. Вот и получилось, что отправляли того, кто под руку подвернется.
– Но отряд-то можно было вооружить толком, – возмутился Леха. – Чего говорить, ежели даже хунхузы у британцев пулеметы системы Льюиса покупают. Знают, что им тут не рады. А вы границу закрывать собрались одними винтовками.
– Винтовки-то тебе чем не угодили? – окончательно растерялся чекист.
– Есть у меня винтовка американская, Генри которая, со скобой. На семь выстрелов. Так я любую вашу засаду из нее положу быстрее, чем твои бойцы по магазину расстрелять успеют, – зло усмехнулся Леха. – Где вы эту деревню лапотную набрали? Ни стрелять, ни ходить толком не умеют. Один только гонор глупый.
– Да уж, до твоей выучки им, конечно, далеко. Но ведь учатся мужики, – нашелся товарищ Сергей.
– Да я не к тому, – отмахнулся Леха. – Ехали сюда, могли с собой пулеметы да патронов побольше набрать? А то приехали с голым задом.
– Уймись, – рассердился чекист. – Сказано, отправил я запрос. Прежде, чем что-то требовать, разобраться нужно было, что тут точно нужно.
– Ладно. Это ваши дела, – беря себя в руки, отмахнулся парень. – От меня что нужно?
– Ну, вот отведешь завтра людей в секрет, и буду дальше тебя учить правильно информацию собирать. А то учили тебя как-то однобоко. Как зарезать кого или пробраться куда, так тебе цены нет. А как правильно вопросы задавать, даже не слышал.
– Так казаки вопросов особо не задают, – пожал Леха плечами. – Наше дело – рубеж держать да бандитов гонять. А с ними разговаривать толку мало. Наше дело – лава.
– Ага, коли – руби, а сведения нужные пусть другие добывают, – фыркнул чекист.
– Ну, для того у нас пластуны были. Они полон брали. А допрос уже старшие вели. Мне такое не рассказывали.
– А почему? Раз уж учили? – не понял товарищ Сергей.
– Говорили, мал еще, – пожал Леха плечами.
– А-а, ну, может, и верно, – растерянно кивнул товарищ Сергей, сообразив, каким образом проводились допросы.
Кивнув, Леха поднялся и, вздохнув, отправился к себе. Готовиться к очередному выходу. Собрать вещмешок было делом одного часа. Не торопясь, с передышками и обдумыванием, что еще брать. Убедившись, что ничего не забыл, парень сунул мешок под лежанку и отправился во двор. Дрова пилить. Помня, что впереди зима, Леха по привычке занялся подготовкой к холодам. Дров на зиму требовалось много, но летом он только распиливал бревна на чурбаки.
Колоть их было принято по морозу. Мерзлые поленья раскалывались с одного удара и горели жарко, с треском. Вот и теперь, высвистав соседского парнишку, он закинул бревно на козлы, и ребята, поплевав на ладони, взялись за ручки пилы. Уговор с пареньком был простой. Распиливают бревна на одном дворе, потом переходя на другой. Работать в паре у них получалось ловко. Распустив на чурбаки три бревна, ребята присели передохнуть, когда во двор ввалился комиссар и, жестом подозвав к себе Леху, тихо сообщил:
– Люди готовы. Завтра в казарме заберешь. Но имей в виду, что место у них должно быть такое, чтобы ни одна сволочь их не заметила. Понял?
– А вот это ты им самим скажи, – фыркнул Леха. – Я тропу покажу и развилку. А уж где засесть и как себя вести, я никого учить не собираюсь. Мужики все мне в отцы годятся. Сами управятся. Сразу видать, по жизни ученые.
Сообразив, что его снова обошли, Васильев мрачно скривился и, глядя на парня, прошипел:
– Эх, будь мы сейчас в Петрограде, ты б уже в камере чирикал, а не тут права качал.
– Да я могу вообще уйти. Сел в приграничье много, – пожал Леха плечами. – Это вам моя помощь нужна. А не мне ваша.
– Наглый ты, – буркнул комиссар, понимая, что парень прав.
– Я себе цену знаю, – не остался Леха в долгу. – А вот вы, похоже, привыкли людей только по бумажкам судить. У кого бумага грознее, тот и сильнее. А мне на бумаги ваши чихать с высокой колокольни.
От такого ответа комиссар поперхнулся и, не найдя, что ответить, широким шагом вышел со двора.
* * *
Стрельба за речкой с каждым днем усиливалась. Леха то и дело выходил с биноклем на берег, высматривая хоть что-то, что могло бы как-то прояснить ситуацию. Но единственное, что ему удалось рассмотреть, это бегство китайских крестьян в сторону монгольской границы. Уходили они так, словно собирались покинуть родные места навечно. С
