Что-то глухо хлопнуло, и звук стал объемнее, вероятно, Пантелеев перешел в другое помещение.
— Ладно, получите вы свои деньги, — процедил он тихим шепотом. — Но сначала я должен убедиться, что в папке находится именно то, что мне нужно.
— А что вам нужно? — быстро спросила Даша.
— Я не могу вам сказать.
— Тогда как я узнаю, есть там это или нет?
— Давайте я сначала посмотрю.
— Ага! — Даша рассматривала свои ногти. Надо избавляться от дурной привычки, опять два ногтя под корень сгрызены. — А потом вы дадите мне посмотреть на ваши деньги, и мы будем квиты.
— В таком случае сделка не состоится, — холодно произнес доцент.
— Очень жаль, — вздохнула Даша и нажала отбой. — Была нужда...
Несмотря на видимую бесполезность беседы, напрашивался как минимум один вывод: Шувалова обладает информацией о том, что именно находится в Юлькином сейфе, а Пантелеев нет. Это может что-то значить, а может не значить ничего. Пантелеев — еще тот гад и жучило, неизвестно, говорит ли он правду. Но откуда Шувалова знает про папку?
Ответ высветился с ошеломляющей очевидностью: ей сообщила домработница. Только Зоя могла знать, что именно хранится у Юльки в сейфе. Поэтому-то Шувалова и была уверена, что домработницу убили. И разговаривала по телефону Зоя именно с ней — Юлька просто убедила себя, что деньги предлагают только мужчины, а убедить себя в чем угодно можно. Даже в знании русского языка.
Вернувшись в ванную, Даша потянулась за полотенцем. Шувалова... Хм. А ведь это шанс. Если кто и расскажет ей о документах, так только Черная вдова. Главное — застать ту врасплох и чуть-чуть вывести из себя. Конечно, определенный риск есть, но при правильной тактике удастся многое узнать.
Глава 24
1
Нечасто Даше приходилось врываться к людям без предупреждения, но она побоялась, что Шувалова откажется от встречи. Сейчас Черная вдова была единственной, кто мог хоть немного пролить свет на то, чем на самом деле занимается Паэгле.
Шувалова смотрела на гостью, словно впервые видела.
— Вы меня помните? — в растерянности спросила Даша.
Вдова неопределенно пожала плечами:
— Что случилось?
— Да ничего особенного. Мы не могли бы поговорить в квартире? — Гостья попробовала пошутить: — Лестничные площадки к откровенной беседе располагают только влюбленных.
Рыбьи глаза равнодушно сморгнули:
— Проходи. Только у меня не убрано.
Странно, что она вообще об этом помнила. Пошаркав ногами о коврик, дабы не добавлять новой грязи, Даша прошла на уже знакомую кухню. К сожалению, там чище не стало.
— Марина, я нашла способ выполнить вашу просьбу. Более того, я не возьму с вас денег. Но при одном условии.
— Каком? — На круглом белом лице не появилось и тени любопытства.
— Вы мне расскажете, зачем вам понадобились именно эти документы.
— Ты и сама знаешь.
Даша вежливо улыбнулась.
— Нет, не знаю. Если бы знала, не спрашивала.
— Да все ты знаешь, — равнодушно повторила вдова.
— Уверяю, что нет.
— А я говорю — знаешь.
— Хорошо, допустим, знаю. — Спорить с сумасшедшими — только воздух сотрясать. — Речь не об этом, я хочу знать, зачем они вам.
Не меняя ни ритма, ни интонации, Шувалова продолжила все в том же нудном стиле:
— Для того же, для чего и тебе.
— А для чего мне?
— Ты сама знаешь.
— Нет, не знаю.
— Нет, знаешь. — Вдовицу явно где-то переклинило.
Ничего не оставалось, как заходить на новый круг:
— Допустим, знаю. Но как ты думаешь, для чего мне нужны эти документы?
— А тебе документы и не нужны.
Вот тут терпение и закончилось. С трудом сохраняя остатки приличия, Даша прорычала:
— А что тогда, черт побери, мне нужно?!
— Ребенок.
— Ребенок? — Веснушчатый нос непонимающе сморщился. — Какой еще ребенок?
— «Какой, какой...» Обыкновенный. Маленький, розовый.
Перед глазами вдруг возник огромный аквариум, полный маленьких плавающих детей. Дети были похожи на целлулоидных пупсов с неподвижно-согнутыми руками и ногами и выпуклыми красными щечками.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ничего не понимаю. А при чем здесь ребенок?
Вдова Шувалова смотрела пристально, недобро, как давеча перед приступом.
— Тебе сколько лет? — вкрадчиво спросила она.
— Какая разница... — Даша все еще не понимала, с чем речь.
— Около тридцати. А детей нет.
Даша неловко усмехнулась.
— Почему ты так решила?
— У тебя на лице написано.
— Ну допустим. И что из этого?
— Из этого становится ясно, зачем ты к Юльке нанялась.
Трудно понять логику сумасшедших. Но выбора не было.
— Ты же не хочешь сказать, что Паэгле детей делает!
— Конечно, делает.
Даша смотрела в упор на невозмутимую вдову. Если бы не предыдущий разговор с Юркевич, она бы развернулась и ушла, но теперь, несмотря на всю бредовость заявления, надо было понять, что здесь правда, а что — фантазия воспаленного воображения.
— И как же она их делает, если не секрет?
— Ты шутишь? — Шувалова бросила сигарету в раковину. — Если бы это не было секретом, ее бы давным-давно убили.
Слово «убили» вдова Шувалова по-прежнему произносила в каждом втором предложении.
— Так. — Даша положила ладонь на стол. — Марина, давай поговорим как двое... нормальных людей. Значит, ты утверждаешь, что Юльке известен некий способ производства детей, о котором остальному миру ничего неизвестно?
— Как будто ты этого не знаешь.
— Хочешь верь, хочешь нет, но слышу об этом впервые.
— Тогда зачем нанялась к ней в домработницы?
— Говорю же, деньги понадобились.
— Мне только не ври! Посмотрись в зеркало, какая из тебя домработница? Ты убираться любишь так же, как и я.
Это не было правдой. Несмотря на естественную природную лень, такой хлев в своей квартире Даша не могла представить даже после двухнедельных новогодних праздников. Шувалова тем временем продолжала:
— Да и сама Юлька никогда бы не взяла на работу такую, как ты, без веской причины.
— Это почему же? — вырвалось помимо воли. — Мы давно знакомы. Много лет.
— Тем более. — Черная вдова несколько оживилась. — Слушай, а может, она эксперимент над тобой хочет провести?
— Что?!
Ногой вытащив из-под стола еще один табурет, Шувалова села — лицом к лицу — перед перепуганной гостьей:
— Ты живешь сейчас с кем-нибудь?
— В смысле... есть ли у меня мужчина?
— Да.
— Нет.
— Странно. — Шувалова отодвинулась и подняла глаза к потолку. — Тогда действительно странно.
— Почему странно? — пробормотала Даша. — Я одна такая, что ли?..
— Странно, зачем ты Паэгле понадобилась. Ну не посуду же в самом деле мыть! Если бы ты вела активную половую жизнь и не могла забеременеть... — Глаза смотрели испытующе.
Рыжеволосому детективу стало нехорошо. Она принялась растирать лоб с такой интенсивностью, будто пыталась согреть мозги, чтобы те быстрее работали.
— Подожди... Ты намекаешь на то, что Паэгле против моей воли может проводить на мне эксперимент?
— Почему бы и нет? — Шувалова достала новую сигарету. — Вот скажи, у тебя родственники есть?
Желудок и все остальные внутренности стали будто чужими. Родственники у Даши были, но на приличном расстоянии, и пройдет не один день, а может, и неделя, пока ее хватятся.
— Есть, но... — Она сглотнула. — В принципе живу я одна.
— Вот, — Шувалова удовлетворенно кивнула, — а я о чем! Значит, неспроста она тебя поселила у себя в доме.
«Да, но почему именно я?!» — едва не вскрикнула Даша, но вовремя сдержалась. Не хватало, чтобы вдова узнала, что подцепила ее на крючок. Она с достоинством выдержала испытующий взгляд и постаралась произнести как можно спокойнее:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— И все-таки я уверена, что ни я, ни моя половая жизнь здесь совершенно ни при чем. Я никогда никому не жаловалась на свое бесплодие, да и сама Паэгле меня об этом не спрашивала. Кроме того, не представляю, как можно кому-то сделать ребенка против его воли и в отсутствие мужчины.
