— Спасибо, подруга! — говорю я с сердцем. — В хорошую минуту ты решила шутки шутить.
Катя серьезнеет.
— А с другой стороны… Неужели Алину стали бы убивать только из-за того, чтобы насолить тебе?
— Могли и воспользоваться так кстати подвернувшейся возможностью.
— Да ну, это ерунда! — Катя решительно отвергает собственные предположения. — Но в любом случае тебе не только надо быть теперь настороже, а самой провести небольшое расследование. Сесть и вспомнить все, что может иметь отношение к тебе и какой-нибудь бабе, которой ты по простоте душевной перешла дорогу и этого не заметила.
— То есть против частного сыщика ты возражала, а я вроде смогу сделать то, что он не сможет?
— Конечно, сможешь! Ведь это твоя жизнь, и кто в ней может разобраться, если не ты?
Глава двадцать вторая
Мы с сыном лежим в моей кровати, и я читаю ему вслух все ту же детскую книжку «Слоны с Луны».
Ток бывает, как мышонок.Ток бывает, как котенок.Но бывает ток, как львенок.И как лев. И — как дракон.Ток не зря содержат в клетке:В изоляции, в розетке.А без них опасен он!
Книгу стихов, многие из которых мы оба знаем наизусть. Наверное, именно это Мишке и нравится. Я читаю, а он шепотом синхронно декламирует. Если я спотыкаюсь — нарочно, — Мишка тут же подсказывает мне, что там за следующая строчка, которую я никак не могу прочесть.
Вообще-то он не только сам мог бы читать, но и наизусть рассказывать ее от начала до конца. И так как обычно мы с ним лежим на диване, в этот момент особенно чувствуем близость друг к другу, у нас чтение — целый ритуал, во время которого он учится подчеркивать интонацию, а заодно и тренирует память.
Я почему-то не сомневаюсь, что мой сын, так же как и я, будет любить книги, читать их запоем и хорошо знать историю своей страны.
Мне кажется, без этого человек не может стать интеллигентом. На днях мы с Мишкой смотрели кино по каналу, на который бегущей строкой выводятся платные звонки с мобильных телефонов. «Ищю нивесту!» — писал какой-то грамотей. Даже мой сын, который еще не пошел в первый класс, заметил:
— Мама, ты говорила, что после букв «ч» и «щ» пишется буква «у».
— Кроме слов жюри, брошюра, парашют, — привычно отбарабанила я. Не учат в современной школе правилам, что ли?
Но сегодня Мишка слушает меня рассеянно. Наверное, он уже вырос из этих стихов, как из коротких штанишек. Надо будет посоветоваться с воспитательницей.
— Мама, — некоторое время спустя говорит он, — а у меня есть еще один дедушка?
— Тебе что, мало одного? — пытаюсь я все перевести в шутку.
— У нашего Кирилла Медянникова почему-то два. Сначала один его приводит в садик, а потом другой.
— Ну, наш дедушка живет далеко, он не может водить тебя в садик.
— Я знаю, в станице Тихомировской, — досадливо отвечает он. — А другой есть?
Странно, что ни слова о бабушке. И об отце. Впрочем, с отцом мы уже давно разобрались. Он у нас погиб в автомобильной катастрофе, как и большинство других отцов, забывших о своих детях. Можно, конечно, отшутиться, но отчего-то кажется, что на этот раз сын мне не поверит. А ведь ему известно, что мама его никогда не обманывает.
— Есть, — наконец выговариваю я. Рано моему сыну знать, что бывают такие дедушки, которые вовсе не жаждут прижать внука к своей груди. Но ничего другого отчего-то не придумывается. Наверное, пусть уж лучше Мишка знает правду, чем всякий раз я буду выдумывать для него очередную ложь во спасение. — Он живет в Москве, знает, как нас можно было бы найти, но до сего времени, как видишь, ему этого не захотелось.
— У него, наверное, есть другие внуки?
— Насколько я знаю, нет, — пожимаю я плечами, удивляясь, что Мишке это пришло в голову. — А почему ты об этом спросил?
— Я подумал, может, у него не хватает времени для меня?
У меня сжимается сердце. Впору заплакать над своим несчастным ребенком, но тут же я мысленно прикрикиваю на себя: перестань!
— Мишка, тебе непременно нужен этот другой дедушка? Может, ты хотел бы даже уехать к нему и с дедушкой Мишей больше не видеться?
Ребенок задумывается.
— Нет, не хотел бы. Кирилл одного своего дедушку любит, а другого нет. Он на него все время кричит и никуда ходить не разрешает. А деда Миша обещал взять меня на рыбалку.
Все-таки как просто дети расставляют свои приоритеты! Мы с возрастом теряем такую вот непосредственность. Моральные нормы заставляют держаться в отведенных нам рамках. Должны мы любить своих дедушек, вот мы их будто бы и любим. Даже если они не ходят с нами на рыбалку.
— Видишь! В конце концов, каждый человек может для себя решить, что ему больше нужно, и не завидовать тому, что у кого-то больше дедушек и бабушек. У нас — меньше, но зато они получше десяти других! Или я не права?
— Права, — соглашается сын и поглядывает на часы.
— Спать, спать, спать в свою кровать! — напеваю я и несу сына в детскую.
— Мама, я уже большой, — лениво напоминает он, но не делает попытки слезть с рук. Мишке тоже хочется почувствовать себя маленьким и опекаемым.
Тоже. Я говорю — тоже? Поцеловав сына и пожелав ему спокойной ночи, я устраиваюсь в гостиной с семечками, которые на скорую руку пожарила. Мама не любит, когда я грызу семечки, говорит:
— Ну что за деревенские привычки!
Но поскольку я все же люблю это делать, то в очередной приезд они с отцом завозят мне мешочек, который стоит на кухне возле плиты, упрятанный в большой плетеный короб. У меня от этой моей любви на переднем зубе такая характерная выемка, и чтобы у Мишки зубы не страдали, я обычно нагрызаю ему небольшую кучку ядрышек, из которой он чинно таскает их по одной.
Едва я успеваю устроиться поудобней, чтобы начать смотреть любимый сериал про тайны следствия, как оглушительно звонит телефон.
Я же совсем недавно убавляла его громкость чуть ли не до шороха, но Мишка, наверное, опять прибавил громкость звонка.
— Слушаю, — говорю я и смотрю на часы: одиннадцатый час! Кто стучится в дверь моя, видишь, дома нет никто!
— Это я, Ванесса Михайловна, — говорит трубка голосом Найденова. — Я вас не разбудил?
— А если разбудили, то вы заберете звонок обратно? — хмыкаю я.
— Мне нужно с вами поговорить. Срочно!
Но поскольку я не спешу с ответом, он говорит:
— Это в ваших интересах.
— Хорошо, приезжайте, — решаюсь наконец; и чего это я застряла? Ведь не думаю же, что Найденов может причинить мне какой-то вред. — Записывайте адрес.
— Не нужно, — говорит он, — я знаю.
