— Что, скажешь неправда? Ванесса Михайловна ведь говорила: с клиентами не спать! Этот пункт даже в наших контрактах оговорен. А ты? Роман завела! Жена клиента тебя из дома выгнала!
В запале Эмилия не сразу соображает, что выдает информацию, о которой я прежде не слышала.
— Что ты сказала? Неужели это правда? — Я не верю своим ушам. — А почему вы до сегодняшнего дня молчали?
— Не хотели вас расстраивать. Алла ходила говорила с женой, за Ритку у нее прощения просила. Та обещала вам не рассказывать…
Алла у наших девушек что-то вроде бригадира. Наверное, оттого, что старше остальных девушек и основательнее, что ли? Фигура у нее приобретает уже некоторую полноту, с которой та безуспешно борется. Но Алла так усиленно тренируется, так следит за своей физической формой, что на ее способностях телохранителя это пока никак не отражается.
— Эх, девчонки, загубили вы наше дело, — вполголоса бормочу я, но девушки слышат.
Они волнуются и выкрикивают наперебой:
— Ванесса Михайловна, но нельзя же так! Из-за одной ошибки. Ритка уже покаялась. А то, может, ее уволите, да и все?
— Как это — уволите? — чуть ли не рыдает Маргарита. — А что я без работы стану делать?
Конечно же, никого я не собираюсь увольнять. Маргарита проштрафилась, но она — девушка разумная и, я уверена, сумеет сделать нужный вывод.
— Думаю, пока мы не разберемся, как погибла Алина, — высказываюсь я, — работать вам всем нельзя.
— Ванесса Михайловна! — теперь поднимает голос Алла. — У нас же контракты! Что же, из-за каких-то отморозков нам теперь и ручки сложить?
Значит, она уверена, что убийца был не один. Забывшись, я озвучиваю эту мысль.
— Конечно же, не один! — говорит Эмилия. — Разве что ее вначале усыпили, а потом били в бессознательном состоянии.
— То есть как это усыпили? — не соглашается Алла. — Уж Алина-то всегда была осторожной. Стала бы она принимать что-то из рук человека, которому не доверяла? Он же наверняка сначала попытался к ней по-хорошему подъехать.
— Да способов убить человека сколько угодно, — замечает самая молчаливая из девушек, Вика Сухаревская. — Вот только бы найти этого негодяя или негодяев. Но кто станет искать? Милиция небось уже дело закрыла. Может, мы с вами этим займемся?
Мы займемся! Как дети. Кто-нибудь из них хоть представляет, с чего начать? Потому я делаю успокаивающий жест:
— Давайте все же подождем, что скажут профессионалы. Вряд ли это убийство такое уж запутанное. Найдут, кто это сделал и за что.
Какая, однако, ерунда получается! Телохранитель — он для того и существует, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств именно подвергать свою жизнь опасности. Но когда я задумывала свою фирму, то никак не ожидала, что моим девочкам придется с ней столкнуться.
— Мы знаем, — говорит Света. — Вернее, знали, на что шли.
Выходит, мои сотрудницы оказались дальновиднее меня?
— А я как раз сегодня должна выезжать с женой и дочерью Путейцева в Горячий Ключ, — говорит Валя.
— В тот день, когда погибла Алина, ты была в городе? — на всякий случай спрашиваю я.
— Нет, мы как раз только что из Минвод вернулись.
— Везет же человеку! — громко завидует Ира. — Все время по заграницам!
— Смеешься, — беззлобно отбивается Валя. — А мне нравится. Терпеть не могу сидеть на одном месте!.. Ты вон тоже зря, что ли, когти рвешь. Быть манекенщицей у Самойловой… Если кому повезло, так это тебе. Надеюсь, какая вакансия появится, ты мне свистнешь?
— Нет смысла свистеть, — лениво отзывается Ира. — Тебе до манекенщицы росточка не хватает!
— Понятное дело, не всем же быть дылдами, — парирует Валя.
Я понимаю, что, несмотря на их нарочито разухабистое настроение, девушки встревожены. И Валя вовсе не рвется в манекенщицы. Исподволь она, как и все остальные, наблюдает за моей реакцией.
— Валентина пусть едет, — соглашаюсь я. — Кого еще в этот день не было в городе?
Все молчат.
— Значит, никому больше нельзя и выезжать. Наверняка следователь захочет с вами побеседовать.
— Да что мы-то знаем! — говорит осмелевшая Маргарита. Я не высказала ей свое фе, и она считает, что гроза прошла мимо.
— Милиции виднее, — тяну я задумчиво; знать бы и в самом деле, что случилось, отчего погибла Алина? Попала в руки маньяка, садиста?
Примерно час еще мы прикидываем, кто из девушек где занят и нет ли в их работе чего-то странного, подозрительного, что могло бы вылиться в конфликт с клиентом или представлять какую-нибудь опасность.
Девушки уверяют меня, что ничего экстраординарного не происходит, и я немного успокаиваюсь.
— Ну, езжайте по своим делам, — наконец решаю я, — а мне надо подумать, как нам жить дальше.
На самом деле мне все равно тревожно, ощущение опасности не покидает меня. Я даже почти не вспоминаю о вчерашнем визите ко мне Найденова. И то, как я на него накричала. И как потом он не хотел уходить из моей квартиры, уговаривал, чтобы я позволила ему остаться и спать хотя бы на коврике у двери.
Но после того, что он рассказал, мне было не до шуток. Я просто должна была остаться одна и на досуге поразмышлять, как справиться с этим свалившимся на меня несчастьем.
Я выглядываю на улицу — промозглая сырость снаружи, отсутствие солнца, сразу преображающего все вокруг, конечно же, не способствуют хорошему настроению. Решение непременно остаться одной теперь кажется мне опрометчивым.
Нужно выйти на свет, к людям. Может, выпить чашечку кофе с коньяком? Официально такого в меню нет, но бармен Саша в кафе рядом с моим офисом подает его постоянным посетителям.
Набросив на плечи плащ, я перебегаю под холодным дождем в соседнее помещение, где меня сразу охватывает атмосфера тепла и уюта.
Народу немного, но запах свежесваренного кофе и ароматной выпечки щекочет ноздри. Я прохожу к стойке и слышу, как за мной хлопает входная дверь.
— Теперь народ потянется, — говорю я Саше, — ты же знаешь, у меня легкая рука.
— Тогда скорее уж нога, — посмеивается он. И подмигивает. — Кофе с начинкой?
— С начинкой, — вздыхаю я. — Никак не могу завестись.
— Может, фильтр засорился?
— Ты имеешь в виду мозги? Фильтр засорился, а потому мозги кипят?
— Приблизительно.
Это мы с ним так шутим. Саша кладет на блюдечко два восхитительных, посыпанных сахарной пудрой, рогалика и спрашивает взглядом: я правильно все делаю?
Я утвердительно киваю, забираю свой кофе и рогалики и иду к дальнему столику в углу.
— Мне то же, что и девушке, — слышу я голос какого-то мужчины, но у меня нет желания даже просто обернуться и посмотреть.
