Теплые вещи, выданные мне, как волонтеру, были черными. И только белый крест красовался на груди и правом плече. Комплект состоял из термобелья, высоких носков сверху, непромокаемых штанов, кофты с высоким горлом, обрезанных перчаток и сверхлегкого плаща, защищающего от дождя. Он надевался сверху, были прорези для рук и капюшон. Так же мне полагалась сумка через плечо с перевязочными материалами и устройство связи, крепившееся над головой. Это и камера и микрофон, с помощью которого любого с добровольцем в любой момент могут отследить, связаться и дать команду.
— Вот еще, держи. Надо поесть перед инструктажем.
— Будет инструктаж?
Мита присела рядом со мной. Протянула в руки термос и контейнер с кашей странного вида. Есть это не хотелось. Все перемолотое и доведенное до жидкого состояния по виду вызывало тошноту. Как на той самой метеостанции в Пустоши.
— Ага, у лекаря в госпитале. Это на территории. Далеко ходить не придется. У нас есть час.
Военная закинула руки за голову и наклонилась, заметив, как я морщусь.
— Поешь. Это злаки и белок. Энергии хватит до конца дня. В полевых условиях только так.
— А ты?
— Я поела.
Мы переглянулись, брюнетка не смогла долго сдерживать себя и в конце концов рассмеялась.
— Ну конечно, ты это не ела, — с прищуром посмотрев на Миту, я снова попыталась найти во внешне непривлекательном питании что-то аппетитное. Тщетно.
— Я успела наестся домашней еды до того, как попала на сборы. А вот ты точно нет и пустить голодную девчонку к остальным я не могу. Так что давай, ешь.
— Эта пища вызывает тошноту.
— Эмбер, ты просто не привыкла. Если застрянем у бреши, станешь уплетать белковую кашу с голодным рвением.
— Не пугай меня этим.
Никогда бы не подумала, что буду сидеть и смеяться с бывшей девушкой Адама. Пусть и не было спокойно и все тело мучила легкая дрожь ожидания, но с военной все казалось проще. Может мы действительно сможем подружится?
По настоянию Миты я все же умудрилась закинуть в себя пару больших ложек питания, похожего по вкусу на овсянку с орехами и после отпить кисло-сладкого чая из термоса. Это прибавило сил.
После девушка отвела меня наверх и вывела на улицу. До госпиталя всего двести метров, но преодолеть их было непросто. Ветер толкал назад. Плащ хлопал длинной юбкой, а в глаза летела вода с крошками песка. Тяжело, но сложнее представить как нелегко сейчас солдатам на построении. Все они ждали погрузки. В центр площадки как раз подвезли военную технику, на которой все отправятся в подмогу охране бреши.
— Давай руку, — военная схватила меня за запястье, втащив за собой внутрь здания. В помещении горел свет и у входа суетились девушки в медицинской форме, что-то оформляя.
— Идем к Руфусу. Он ждет тебя и будет еще трое.
— Это надолго?
— Нет, — девушка огляделась и кого-то подозвала жестом, — Ты останешься с этими, вон у стеночки. Не теряйся. После инструктажа получишь жетон. Сразу крепи его на грудь и в срочном порядке в штаб. Собираемся в холле перед пропускной системой. Все поняла?
— Да. Поняла. Я увижу Адама?
— Может быть. Этого я не знаю.
Девушка похлопала мне по плечу и заторопилась прочь. Я переглянулась с тремя девушками, стоявшими в стороне. Все одеты в форму и плащи, один в один с моей.
— Мита! — Успела окликнуть я брюнетку. Та нервно обернулась, — Спасибо!
— Бывай, жена Адама. Наматывай на ус все, что скажут! И внимательнее.
— Конечно, — ответила я уже себе под нос и направилась к добровольцам. Девушки выглядели растерянными. Только одна улыбнулась в ответ на приветствие, две других как будто и вовсе меня не замечали.
Нас пригласили в кабинет через пару минут. Усадили на стулья в маленьком тесном кабинете. Инструктаж провел пожилой лекарь Руфус Холт. Он носил огромные очки-лупы, был худощав и мало эмоционален. Мужчина сразу потребовал соблюдать тишину и ограничиться парой вопросов после лекции. Разницу с Андарионом и Диалоном я почувствовала сразу. Информация преподносилась сухо, тихим голосом и быстро. Многое требовало объяснений, но я выждала до конца, надеясь получить ответы. Однако Руфус и отвечал неохотно. Он хотел поскорее приступить к делам. Госпиталь активно готовился к буре и, по- видимому, последствиям.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Из инструктажа я вынесла одно — добровольческий отряд от госпиталя, куда меня определили, были на подхвате. Мы не должны были приближаться близко к бреши и военным действиям. Помогаем тем, кто сумел выбраться и кого дотащили те, кто работает в первой линии. Наша задача сделать укол в руку с маркером, который не позволит потерять раненного или погибшего. Крохотный чип можно отследить. Раненным даем три вида лекарства — одно приводит в чувства, другое обезболивает, третье — мазь для обеззараживания раны. Осуществляем скорую перевязку двумя видами повязок и укрываем специальными одеялами, если требуется оставить бойца для эвакуации. Если раненный может идти, уводим.
Я горела изнутри ожиданием. Мне было страшно, волнительно и в тоже время впервые трепетно. Я хотела быть полезной. Но не для того, чтобы обозначить свою значимость. Так, я чувствовала себя живой.
Руфус закончил инструктаж со словами — «Помните, вы невидимые птицы на войне. Ими и оставайтесь».
Птицы? В Андарионе все было связано с волками, а птицами нарекали либо отверженных, назначая их Воробьями, либо интеллигенцию, назначенную Ласточками. Мы же птицы без имени. На выданных жетонах изображено дерево с раскидистыми ветвями. В отличие от других, эти были бронзовыми.
— Символ Сильвы, — прошептала одна из девушек, заметив, как я разглядывала отличительный знак, — Теперь мы в отряде.
— Я думала будет зверь.
Девушка, заговорившая со мной, была юна. Не старше Розмари. Хрупкая и нежная смуглянка. Она из пустынных жительниц, но точно не из Сильвы. У нее жадный взгляд. Так смотрела я сама, изучая здание и людей.
— Я Дина. А ты?
— Эмбер.
— Рада познакомится. У меня здесь нет друзей, а муж на службе. Будем помогать друг другу?
Совсем как ребенок. И карие глаза блестели от волнения. Мы как раз подошли к выходу. Пара девушек прошли вперед, особо не обращая на нас внимания, я затормозила у выхода. Там дождь льет и уже не получилось бы ответить.
— Конечно. Мы ведь в одном отряде!
— Ты волнуешься? Я да.
— Я впервые еду к бреши. Конечно волнуюсь. Будем держаться друг друга и обязательно справимся.
Она закивала, а сама, несмотря на смуглую кожу, бледна. Не стоит с таким настроем ехать на войну.
Прогремел гром, раскат молнии осветил небо. Я пообещала Дине, что все обойдется и мы выдвинулись в сторону штаба. Там, на проходной, собралось немало добровольцев и Мита громко раздавала указания.
— А, вот еще опоздавшие! Теперь все? Так, строимся по трое и выходим. Направо, под навес в три ряда и чтоб ни звука. Мы едем в центральном грузовом фургоне. Без моего приказа никто не садится. Это понятно?
Более чем. Я отозвалась, как и другие, а уже через десять минут мокла под навесом в третьем ряду. Толку от тента, когда ветер хлещет стеной дождя порывом ветра со всех сторон. И молнии бьют так близко, что, казалось, следующая точно убьет.
Ждать пришлось не десять минут и не двадцать. Мы сели в фургон через час. Вымокли только колени, руки и лицо. Я поняла это только когда забралась на свое место. Форма прекрасно защитила от воды, но плохо от холода. Будет тяжело. А хуже всего то, что я так и не увидела Адама. Думала, что он зайдет в фургон перед отправлением, но двери закрылись. Мы простояли еще пол часа, после чего колонна тронулась к бреши.
Черное небо теперь серое, тяжелое, вьющее клубами дыма. Облака так быстро меняются, будто волны бьются о скалы. Раскаты молний, точно иголки удаляют в землю. Мы проехали совсем немного построек и выбрались на объездную дорогу, ведущую к лесам. Они бескрайние, высокие, уходящие вверх по горам. До этого я даже не представляла, насколько массивными могут быть насаждения. Это не Черные топи и не тот клочок земли, где я и Адам укрывались от преследователей.
