с устными инструкциями. Штоф, замотанный в остатки чёрного бархата, бережно уносят, не касаясь самой бутылки.
— А… — начинаю я, провожая штоф взглядом.
— Ты достаточно держала его в руках, силы хватит, лишь бы не касались бутылки, — ответил Кирка и сходу обратился к местному вожаку. — Выяснили, кто это был?
— Камикадзе, мать их, — поморщился Владимир.
Дмитрий только вздохнул. Вожак хмыкнул.
— Хоть одного взяли живым?
Владимир отрицательно дёрнул головой, играя щекой. Раздражён. Понятно.
— Отдыхайте. Охраны сейчас — больше не сунутся, — Владимир тоже измотан, видок у старикана неважнецкий.
Ну, ну…
— Ты бы тоже отдохнула, на ногах не держишься, — мальчишка намекает на мой безучастный вид.
— Угу, — легко соглашаюсь я.
И правда, сил нет.
Не помню, как спала. Кажется, прям здесь, то ли на полу, то ли на одеяле. Помню, как Иваныч всё же растолкал нас с Киркой на рассвете, заставил добрести до ванной умыться и поесть.
Завтрак проходил в вялой, немногословной атмосфере.
— Большие у тебя потери, Влад? — обеспокоено спросил Дмитрий.
— Нулевые, — усмехнулся Владимир. — Игнат вовремя тревогу поднял. Твоей настойкой подлечили, с утра носится вон, дебил, с охраной собачится.
— Зачем? — непонимающе спросила я.
— Он их начальник. Раздаёт всем хорошей трёпки. Что вы положили в настойку?
— Ничего, кроме омелы.
— Спасибо, — серьёзно говорит он.
Облегчённо кивнула, обрадованная новостями. Так, все живы выходит? Не покидало странное чувство, как будто что-то должно было случиться, но не случилось. Или случится вот-вот.
— Собрал всех, кого нашёл, — продолжил Владимир. — Теперь к нам на милю к городу не подступятся. Но я думаю, свои силы они растратили. Наших в разы больше. Атак не будет. Ваш Вожак такого же мнения.
Успели, значит, перекинуться парой слов вожаки, пока мы в ванной были. Будь моя воля — не оставила бы Андрэ одного наверху. Но. Во-первых, ему нужен отдых и постельный режим, а с нами сие невозможно. Во-вторых, за ним смотрят, и Иваныч это контролирует. В третьих, нам с Киркой тоже нужно питаться и отдыхать. Желательно. Не знаю, как он мальчишку заставит, но точно нас до завтра в комнату к альфе не запустят. Всё это время Андрэ то приходил в себя, то вновь впадал в беспамятство. Иваныч сказал, что так будет ещё примерно сутки. Его телу нужно время, чтобы исцелить себя. Чудо, что вообще у нас нашлась омела. Так что будем слушаться Дмитрия и не тревожить нашего командира.
Дмитрий молча кивнул Владимиру, снял плёнку с тарелки с омлетом, принялся жевать, размышляя о своём. Непривычно тихий Кирка повторял его действия. Ни шуток, ни ехидных замечаний. Устал наш мальчик.
— Хорошо, что Владку сплавил, пусть сидит там на кампусе, пока не разрешим тут все дела.
Кирка на секунду оживляется, поднимая большой палец правой руки вверх, демонстрируя единомыслие с вожаком, но другой причине, разумеется.
Я сделала большой глоток из своей кружки почти не чувствуя вкуса. Упоминания о Владе коробили. Где-то внутри, если внимательно прислушаться, я знала, что Андрэ сейчас крепко и спокойно спит в своей постели, и это было странно… Я абсолютно не привыкла к такого рода ощущениям, когда физически чувствуешь кого-то другого, и точно не знала, что с этим «богатством» делать. Надеюсь, когда вернёмся в наш город — мне всё, наконец, объяснят и научат с этим жить.
Что-то припекало в боку. Сначала незначительно. Но когда терпеть стало невыносимо, я пощупала карман и поняла, что это мой телефон, который я успела захватить утром из «своей» комнаты, чтобы написать в свободную минутку Настёне. Аппарат нагрелся как конфорка, я с изумлением вынула его из кармана. Дмитрий резко поднялся из-за стола, лицо его ничего не выражало, я так и не узнаю, что он собирался сделать. Телефон вспыхнул прямо у меня в руке и с громким звуком разлетелся на осколки.
Инстинктивно отшвырнув раскалённый кусок сплава на пол, я потрясла рукой. Кожа на ладони и пальцах не похожа на кожу, она обуглилась и стянулась, как лопнувший воздушный шарик. Я смотрела на почерневшую руку как на картинку из методических пособий по травматологии: ни крови, ни мяса, ни кожи не видно. А через пару мгновений пришла боль, такая, что я закричала. Дмитрий, проклиная всё на свете, схватил меня за локоть, потянул за собой и наклонил к мойке, открыв кран с холодной водой. Я взвыла сквозь зубы от усилившейся боли, но через секунду она стихла. Стало легче.
— Ты не сказал ей про смартфоны? — озабоченно спросил он младшего Ростовцева.
— Мы поставили глушилку сразу. Надо посмотреть, что случилось, — Кирка уже разбирал осколки на столе. — Нету. Всё спеклось к чертям, но глушилки в нужном месте нет.
Дмитрий заставил меня опустить руку в вазу со льдом и водой. Где он достал лёд? Боже как хорошо! Стоило лишь на мгновение вынуть ладонь, и боль начиналась адская.
Кирка, бросив всё, помчался заворачивать лёд в полотенце и приложил к моей голове. К голове-то зачем?
— Как «нету»? — раздражённо спросил Дмитрий. — Куда она делась? На моём до сих пор стоит.
— Тебе-то давно без нужды. Ты без Дара. А они с Андрэ сейчас на пике своей связи.
Мне было всё равно, что за глушилка, и почему её нет — мне было больно. Всё, что я хотела, это чтобы рука перестала гореть адским пламенем.
— Викусь, есть новокаин, но он поможет на час. Смысла нет.
Чего? А, они мой чемоданчик притащили.
— Блокаду тоже не поставлю, — дополняет Дмитрий.
Прекрасно. Я не ответила, пришлось закрыть глаза, так как головная боль перешла на передний план, а свет лишь обострял приступ.
— Сейчас нужней успокоительное — похоже, шок у неё, — сказал голос Кирки.
От боли лихорадило и зубы стучали, всё тело ломило, но я заметила только после того, как он сказал.
— Думаешь у неё тут залежи антибиотиков и наркоты? Перевязки еле наберётся после Андрэ.
Понятно, продолжают потрошить мой чемоданчик. И всё-таки, куда делся саквояж Иваныча? Неужели до сих пор не нашли?
— Тогда иди за алкоголем. Перевязку делать ещё нельзя. В этом месте почти не задело, можно залить пантенолом, заживёт. Молодец, Вика, основную «травму» хорошо собрала, с запасом. Не зря учил.
Горящая ладонь снова погрузилась в холод и влагу. И снова обожгло невыносимой болью.
— А вот в этом месте плохо, верхний слой придётся снимать. Сепсис нам не нужен.
— Рехнулся? Видел её зрачки? Она зубы себе покрошит, — шипел Кирка.
— Тогда подложи что-нибудь, — спокойно ответил голос Дмитрия.
Коротким нажатием крепких пальцев мою челюсть расцепили. Сперва в рот полилась обжигающая жидкость, крепче, чем водка,
