чувствуете или думаете. В группе каждый кажется всемогущим героем, который может полностью дать волю своим аппетитам, находясь под одобрительным взглядом отца. Теперь мы понимаем ужасающий садизм групповой деятельности.
Это великая работа Фрейда по массовой психологии, по динамике слепого послушания, иллюзии и общинного садизма. В своих работах Эрих Фромм особенно ясно продемонстрировал непреходящую ценность взглядов Фрейда как развивающейся и продолжающейся критики человеческой порочности и слепоты. От своей ранней работы «Бегство от свободы» до более поздней «Душа человека» Фромм развивал взгляды Фрейда о необходимости магического помощника. Он сохранил основную мысль Фрейда о нарциссизме как основной характеристике человека. Фромм говорил о том, как нарциссизм наделяет человека чувством важности собственной жизни и обесценивает жизни других; как это помогает проводить четкие грани между «теми, кто похож на меня или принадлежит мне», и теми, кто является «чужаками». Фромм также настаивал на важности того, что он называет «кровосмесительным (инцестуальным) симбиозом»: боязнь покинуть семью и попасть в мир собственной ответственности и полномочий; желание держать себя в рамках большего источника силы. Именно эти вещи составляют загадку «группы», «нации», «крови», «родины или отечества» и тому подобного. Эти чувства заложены в самом раннем опыте комфортного слияния с матерью. Как сказал Фромм, они держат человека «в тюрьме материнской расово-национально-религиозной фиксации»19. Фромма увлекательно читать, и нет смысла повторять или развивать то, что он уже и так хорошо высказал. Нужно обратиться непосредственно к нему и изучить, насколько убедительны эти идеи, насколько хорошо они продолжают то, что было важным у Фрейда, и применить это к современной проблеме лживости, порочности и продолжающегося политического безумия. Это, как мне кажется, и есть подлинная линия совокупной критической мысли о состоянии человека. Удивительно, что со времен Просвещения ученые уделяют так мало внимания и времени этому центральному направлению работы. Если гуманитарные науки должны иметь хоть какое-то значение, то должен быть сформирован самый большой объем теоретических и эмпирических работ в их области.
Развитие идеи после Фрейда
Сегодня мы не можем принять без критики любые аргументы Фрейда касательно групповой динамику или посчитать их абсолютно полными. Одной из слабостей теории Фрейда было то, что он слишком любил свой собственный филогенетический миф о «первичной орде», то есть попытке перестроить самые ранние истоки общества, когда протолюди – подобные бабуинам – жили под тираническим правлением доминирующей мужской особи. Для Фрейда это стремление людей к сильной личности, их трепет и страх перед ней оставались образцом базового функционирования всех групп. Именно Редль[86] в своем важном эссе показал, что попытка Фрейда объяснить все «сильной личностью» не соответствует действительности. Редль, изучавший много различных видов сообществ, обнаружил, что доминирование сильной личности имело место в некоторых из них, но не во всех. Но он обнаружил, что во всех группах было тот, кого он называл «центральной личностью», которая удерживала группу вместе благодаря определенным личным качествам. Это смещение акцента незначительно и в основном не отрицает взглядов Фрейда, но оно позволяет нам проводить более тонкий анализ реальной динамики группового поведения.
Например, Фрейд обнаружил, что лидер позволяет нам выражать запретные побуждения и тайные желания. Редль заметил, что в некоторых группах действительно есть, как он точно выразился, «заразительность неконфликтной личности». Есть лидеры, которые подкупают нас отсутствием конфликтов, которые есть у нас; мы восхищаемся их невозмутимостью в тех случаях, когда сами чувствуем стыд и унижение. Фрейд видел, что лидер уничтожает страх и позволяет каждому чувствовать себя всемогущим. Редль несколько уточнил, показав, насколько часто важен сам факт того, что лидер совершает «акт инициации», когда никто другой не может осмелиться на такой шаг. Редль дает этому феномену красивое название «магия инициативного действия». Этим инициативным актом может быть что угодно, от нецензурной лексики до секса или убийства. Как указывает Редль, согласно этой логике убийцей является только тот, кто первым совершает убийство; все остальные являются последователями. В работе «Тотем и табу» Фрейд отметил, что действия, которые являются незаконными для человека, могут быть оправданы, если вся группа разделяет ответственность за них. Но они могут быть оправданы и по-другому: тот, кто инициирует действие, берет на себя и риск, и вину. Результат действительно волшебен: каждый член группы может повторить действие без вины, и они не несут ответственности, только лидер. Редль называет это «магией приоритета». Но, на самом деле, происходит нечто большее, чем просто облегчение чувства вины: фактически трансформируется факт убийства. Этот критический момент посвящает нас непосредственно в феноменологию групповой трансформации повседневного мира. Если человек убивает без чувства вины, подрожая герою, берущему на себя весь риск, то почему тогд это уже не убийство – это «святая агрессия. Однако для инициатора это было не так»2021. Другими словами, участие в группе трансформирует повседневную реальность и придает ей ауру сакральности – так же, как в детстве, когда игра создавала гиперболизированную реальность.
Удачные термины «инициирующий акт», «заразительность неконфликтного человека», «магии приоритета» и т. д. позволяют нам более тонко понять динамику группового садизма, абсолютное беспристрастие, с которым группы совершают убийство. Это не просто «отец разрешил» или «приказал», это больше: волшебная героическая трансформация мира и самого себя. Это иллюзия, которой жаждет человек, как сказал Фрейд, и которая делает центральную личность настолько эффективным проводником групповых эмоций.
Я не собираюсь повторять или обобщать здесь все тонкости эссе Редля. Давайте просто подчеркнем его основную мысль о том, что «чары, наложенные людьми», как мы их назвали, является очень сложным явлением, включающем в себя гораздо больше вещей, чем кажется на первый взгляд. По сути оно может включать в себя все, кроме собственно самих чар. Редль показал, что группы используют лидеров для нескольких типов оправдания или облегчения конфликта, для любви или, наоборот, агрессии и ненависти, которые связывает группу общими узами. (Как говорилось в рекламе одного из фильмов: «Они храбро идут за ним в ад только ради того, чтобы убить его и отомстить за самих себя».) Редль не собирался заменять основные идеи Фрейда, а стремился лишь расширить их и добавлять определенные нюансы. В приведенных им примерах поучительно то, что большинство функций «центральной личности» имеют отношение к вине, искуплению и недвусмысленной героике. Важный вывод для нас заключается в том, что группы «используют» лидера иногда даже не обращая особого внимания на его личность, но всегда с целью удовлетворения собственных потребностей и побуждений. У. Р. Бион[87] в важной статье углубил эту мысль, уведя ее еще дальше от идей Фрейда, утверждая, что лидер является таким же
