— крикнул мой консильери Костян, встал из-за стола и отправился к Шишкину.
Послышался еле слышный бубнёж, дверь снова хлопнула, и Ходоров вернулся с очередной пачкой наличности. Сотки и полтинники. Полтинники и сотки. Найти пятихатину во всей этой горе бумажек было настоящей удачей.
То-то Ивашкины удивятся, когда я отгружу им целый пакет денег.
Второй и финальный день нашей распродажи подходил к концу. Сегодня мы все встали спозаранку и ещё до полуночи успели обкатать всю Москву и область. Устали, как черти, зато торговать теперь, по сути, было нечем. Художники скинули нам наличку с последней линии и отправились на заслуженный отдых.
Ну а я сейчас сидел в окружении семьи и считал выручку. Долго уже сидел. Очень долго. Аж подушечки пальцев начали чернеть от грязи.
— Семьсот тысяч триста, — наконец у меня в руках осталась последняя банкнота. — Семьсот тысяч четыреста, — заключил я. — Ну что, ребят? Ура?
— Ура! — первой, конечно же, отозвалась Шиза.
— Ура, Ярик, ура, — с непривычки замученная работой Сонька похлопала меня по плечу. — Можно я теперь спать пойду?
— Иди, конечно.
А у меня на сегодня осталось последнее дело. Я взял телефон, набрал Игната Ивашкина и подтвердил завтрашнюю встречу. Ну вот и всё. Теперь дело осталось за малым. Просто пережить завтрашний день…
Глава 16
Про петлю
Утро началось не с кофе. Проснулся я от того, что меня трясли за ногу.
— Ярик, вставай. Помощь нужна.
Открыв глаза, первым делом я увидел батю с перфоратором в руках, а вторым делом Лёху с каким-то альпинистским снаряжением. Моток каната, карабины, крюки…
— А что здесь, собственно говоря, происходит? — спросил я.
Я спросил, а мне ответили, — так ведь и происходит общение, верно? Короче говоря, за всей вчерашней беготнёй я как-то совсем позабыл про новый дар Лёхи. А с Лёхой тем временем происходили настоящие чудеса.
После первого же своего превращения в оборотня и обратно, он впервые за много лет почувствовал палец ноги. Сначала Лёха не поверил себе и подумал, что ему просто показалось, но нет. Не знаю, как это работает, но пребывание в зверином обличье запустило регенерацию человеческого тела Лёхи.
Так что как только магическая способность откатывалась, брательник тут же спешил уединиться и побыть оборотнем. Кстати! По его словам, кулдаун составлял около четырёх часов. Как по мне, для начала прекрасно.
Так вот.
Сначала Лёха почувствовал один палец, затем второй, затем сразу же все. За простым «ощущением» пришла чесотка и чувствительность к боли, ну а сегодня он уже вовсю шевелил большим пальцем левой ноги, — первым из тех, что начал его слушаться.
— И вот я, короче, хочу сделать себе что-то типа тренажёра, — чуть не захлёбываясь от восторга, вещал Лёха. — На стену облокачиваться пока страшно. Ну… Мало ли упаду, ещё раз поломаюсь? А так за трос взялся, подтянулся и стою, сколько получится, ноги тренирую. Прикольно же?
Честно говоря, задумка показалась мне немного странной. Как по мне, лучше было бы просто дождаться полного выздоровления, и только потом начать тренировки, но… столько в Лёхе было оптимизма! Столько кипения! Да и потом, батя ради такого случая уже нашёл перфоратор. Надеюсь только, что одолжил, а не спёр…
Короче! Кто я такой, чтобы обламывать брата? Если Лёха хочет себе канат с потолка — он его получит.
Так что я быстренько умылся, почистил зубы и помог бате присобачить крепление к потолку. Да, теперь в нашей комнате совсем не было места. За последние пару дней к обстановке добавился морозильный ларь, раскладушка для Ходорова, так теперь ещё и с потолка болтался канат.
— Спасибо, Яр! — зато Лёха был счастлив.
И сразу же опробовал свою новую приспособу. Сначала он взялся за канат, встал и тут же начал заваливаться. То направо, а то налево. Затем он попробовал намотать канат на руку, но и тут его тоже мотыляло из стороны в сторону; центр тяжести неизбежно смещался.
В конце концов Лёха попросил обрезать канат и связать на его конце что-то типа петли. Так, чтобы он мог подтягиваться строго вверх. И вот тут, наконец, получилось.
— Стою, бать! — хохотал Лёха. — Смотри! Стою!
Ну а я лишний раз порадовался за брата и выдвинулся на встречу с Ивашкиными.
Не знаю, почему нельзя было использовать «Квест» в качестве места для передачи оружия, — вроде бы принести туда огненный меч они не побоялись, — но встречались мы на краю города, на пустыре.
Но не на безлюдном страшном пустыре, как это бывает, а скорее даже наоборот. Это было заросшее поле на берегу Яузы, всё сплошь в тропинках и брошенных костровищах. В народе место пользовалось большой популярностью; на выходных здесь жарили шашлыки.
Вот и сейчас, кстати, пока я шёл по нему, ветер доносил до меня такие запахи, что аж желудок начал урчать. Светило солнце. Воздух прогрелся далеко за двадцать, и даже появилась первая в этом году мошкара.
За спиной у меня болтался пластиковый тубус с наличностью.
Почему именно тубус, а не портфель или тот же пакет? Да потому что я хорошенечко продумал все варианты развития событий.
Все купюры я свернул в аккуратные свёртки по десять тысяч рублей в каждом, и плотно обернул их резинкой. Так что если что-то пойдёт не так, то я смогу быстренько открыть портал на дне тубуса, и деньги вывалятся… не знаю даже. С потолка нашей кухни? А почему бы и нет?
Да, возможно, что таким образом я спасу не всё. Да, возможно несколько «рулетиков» застрянут или завалятся, но всё равно.
Подстраховался, как мог.
За ориентир Ивашкины дали мне штрафстоянку. Я свернул на первую же тропинку после неё, прошёл метров пятьдесят и вышел на живописную вытоптанную полянку у реки. И какая же колоритная картина мне открылась!
Семья Ивашкиных явно умела совмещать приятное с полезным.
Прямо посреди полянки на складном рыболовном стуле сидела Ма. Сталь в глазах, сигарета в зубах, баночка пивка в тряпочном подстаканнике. Сразу видно — отдыхает хорошо.
Рядом с Ма стоял небольшой складной столик, а на столике несколько пластиковых тарелочек с по-хамски нарубленными овощами и лавашом. Ну а чуть поодаль, вокруг низкого мангала, сидели на кортах три здоровенных лба в спортивных костюмах и эмобой Айзек. Один из лбов, — по-видимому самый старший, — раздувал огонь при помощи журнала.
Костюмы на
