братьях Ивашкиных были точь-в-точь такие же, как на Ма — голубенькие с белыми полосками. А ещё они были реально похожи друг на друга. Я как будто бы полистал чей-то фотоальбом. Вот Игнат, вот Игнат через три года, и вот Игнат через пять лет.
— Деньги принёс?
Голос у Ма оказался именно таким, каким я себе его и представлял. Низким, утробным, сулящим неприятности. И как только она пророкотала это своё: «Деньги принёс», — головы всех братьев тут же повернулись на меня. Я даже почувствовал себя, как ковбой в чужом салуне.
— И вам не хворать, — сказал я и снял с плеча тубус. — Всё здесь.
Старшие Ивашкины скрестили руки на груди и набычились, Айзек махнул рукой в знак приветствия, а Игнат двинулся мне навстречу. Хлопать меня по плечу перед семьёй он не стал, а просто взял тубус, отвернул крышку и достал один из свёртков.
— Вот это ты заморочился, конечно, — сказал он, повертев его в руках, и заглянул внутрь. — Здесь точно всё?
— Половина миллиона, как и договаривались. Не имею привычки обманывать людей, которые не обманывают меня.
Игнат кивнул и отнёс тубус Ма. Всё происходящее мне пока что не очень нравилось. Чуйка верещала о том, что меня сейчас либо кинут, либо попытаются кинуть. С пистолетом Шаховского в кармане ветровки мне было вполне спокойно, но всё равно не хотелось бы обострять. Ну к чему мне сейчас вот-это-вот-всё?
Чуйке нужно доверять, — пронеслось у меня в голове. — Чуйку нужно слушать.
И только я успел додумать эту свою мысль, как вдруг:
Уи-у! Уи-у! Уи-у! — со стороны дороги заорала полицейская сирена. А затем почти сразу же раздался топот и шорох кустов; такой, будто бы где-то рядом несутся кабаны.
Я смотрел на Ивашкиных.
Ивашкины смотрели на меня.
Нездоровая движуха началась, совсем нездоровая. Я уже начал высчитывать в уме координаты портала, который спасёт мои деньги, а Ма вскочила со своего стульчика, зло оскалилась и закричала:
— Какого хрена⁉
И в ту же секунду из кустов на поляну выскочили два подростка синюшного вида. Ну… такие… из тех, кто уважает ингаляцию клеем.
Один из обдолбышей сразу же влетел в мангал: алюминиевые стенки разошлись, в небо взметнулся сноп оранжевых искр, а сам подросток спотыкнулся и покатился прямо по углям. Ну а его друг, — даже не знаю, кому из них повезло больше, — впечатался прямо в плечо одного из старших Ивашкиных.
Ивашкин при этом даже не шелохнулся, а вот из парня дух вышибло знатно.
— Какого хрена? — уже не злобно, а скорее озадачено повторила Ма, а из кустов выскочил полицейский.
— А-а-а ой, — сказал он, обвёл взглядом всех присутствующих, а затем сориентировался в ситуации и схватил за шкирку того из обдолбышей, который налетел на Ивашкина.
Следом появились ещё несколько стражей правопорядка и сгребли второго подростка. Затем полицейские извинились за доставленное неудобство, пожелали нам хорошего отдыха и исчезли. Для полноты картины сейчас не хватало лишь заглавной темы из шоу Бенни Хилла на заднем фоне, — клянусь, если бы кто-нибудь додумался включить её, я бы забил на артефакты и отдал все деньги этому святому человеку.
Что ж…
За всё время этого забавного представления никто из нас даже не шелохнулся. Всё так же пекло солнышко. Всё так же жужжала первая мошкара. На горизонте всё так же дымила толстая труба Мытищинской ТЭЦ. И тут вдруг я услышал нечто такое, чего не ожидал услышать в своей жизни никогда.
Диво дивное.
Чудо чудное.
Почти что в полной тишине, сотрясая все свои подбородки, начала заливисто смеяться Ма…
* * *
С Ивашкиными мы разошлись чуть ли не лучшими друзьями. Да, меня немного напрягало то, что Ма пытается выведать обо мне побольше, но в остальном она оказалась довольно приятной в общении женщиной.
Деловой, немногословной, но вполне себе приятной.
Ма пересчитала деньги, махнула рукой на манер мафиозного босса, — ох уж эти её перстни, — и её сыновья послушно припёрли мне спортивную сумку с артефактами. Всё, как и было обещано. Огненный меч, шашка на физуху и броник.
Вот только броник на поверку оказался разряжен почти что в чепуху, а потому я затребовал скидку. Игнат пошептался с матерью, — видимо, убеждал её в том, что я хорошо разбираюсь в предмете, — и Ма согласилась скинуть мне аж сорок тысяч.
Два свёрточка.
Почти десять процентов от суммы всей сделки. Нехило.
Так что домой я шёл не только в прекрасном расположении духа, так ещё и при деньгах. И тут я позволил себе… даже не знаю, как это назвать… расслабиться? Короче, стопы сами направили меня в торговый центр!
Поверх броника и двух артефактных пушек, завёрнутых в полотенца, полетели продукты. А именно всё то, что чета Апраксиных обычно могла себе позволить только на Новый Год. Икра, лосось, креветки, колбасы не по акции. Опять-таки сыр, который не коптит.
Алкашку я, кстати, сознательно игнорировал.
Соблазн был велик, но завтра большое дело, и для неё совсем не время. Это Лёха может по-быстрому отлечиться в своём зверином воплощении, а мы? Будем завтра трястись в душной вонючей электричке, охать, ахать и маму звать.
— Всем привет! — крикнул я, захлопнув дверь.
И тут… тут начался цирк.
Вот только не с конями, а с собаками.
— Гау-гау-гау! — из комнаты прямо на меня вынеслись десять килограмм ярости на кривых ножках.
— Какого⁉
— Ко мне! — за псом по пятам следовал батя.
— Ты всё-таки спёр того француза⁉
— Я не спёр! — запротестовал батя. — А одолжил! У меня, между прочим, есть договорённости с заводчиками!
Бульдог тем временем обнюхал мою ногу, потерял ко мне всякий интерес и начал скрестись в дверь с явным намерением поскорее свалить из квартиры.
— Батя, да какого хрена?
— Такого, Ярик, — батя подхватил пса на руки. — Вы же все взрослые стали, да? Не нужен вам папка больше? Не хотите со мной работать? Ну так и я, знаешь, не собираюсь сидеть на жопе ровно и ждать, когда дома жрать станет нечего!
— Бать, да что за истерика-то⁉ — поведение родителя возмутило меня так, что я аж на крик сорвался. — На ровном месте! Я же тебе говорил, что всё будет хорошо! И думал, честно говоря, что ты меня услышал!
— Ничего не знаю, Ярик! Результатов пока
