В ожидании рассвета сидели на дне ямы. Посмотрев на нахохлившуюся девушку, Беленко сказал:
— Поспать бы вам. Я подежурю.
— Вот еще, — сердито отозвалась Таня.
— Как хотите…
Рассвет наступал медленно. Он был серый, тусклый, без солнца. Тучи закрывали все небо, укутали вершину горы Колдун. На лощину, которую проходили ночью Таня и Беленко, опустился туман. Из-за него не было видно, что делается на берегу и в Станичке.
— Раз такое дело, — проговорил Беленко и хитровато посмотрел на Таню, — можно и позавтракать. Как ваше мнение, товарищ снайпер?
Таня согласно кивнула головой.
Беленко вытянул из набитого вещевого мешка банку консервов, хлеб и флягу. Таня тоже начала развязывать свой мешок, но Беленко остановил ее:
— Какой смысл сразу вскрывать две банки. Одна положена на двоих. Опорожним сейчас мою, а в следующий раз вашу.
— Не возражаю, — сказала Таня.
— Ложка есть? — спросил Беленко и протянул ей флягу. — Перед едой не грех возбудить аппетит. Это разбавленный спирт. Отлично согревает.
— Не объясняйте, знаю, что не компот, — усмехнулась Таня, беря флягу.
Она со вниманием посмотрела на своего напарника. Был он широколицый, с широким разлетом темных бровей, из-под которых смотрели веселые голубые глаза. На верхней губе у него топорщились аккуратно подстриженные усики, редкие и рыжеватые, которые совсем не шли к нему. «Зачем он их отрастил?» — невольно подумала Таня.
— Не робейте, хлебните, — с убеждением проговорил Беленко. — В такую дрянную погоду полезно…
Сделав глоток, Таня закашлялась и испуганно прикрыла рукавом рот. На глазах выступили слезы. Справившись с кашлем, она торопливо принялась есть консервированное мясо.
— Это же чистый спирт, — с укором заметила она.
— Ну уж и чистый, — пренебрежительно усмехнулся он. — Я туда стакан воды влил.
Он поднес флягу ко рту, выпил, крякнул и удовлетворенно заметил:
— Теперь кровь быстрее побежит по жилкам. А то от холода, пожалуй, зубами лязгать будешь.
Позавтракав, Таня поднялась и оглядела местность. Корабли ушли, и на берегу царила тишина. И не только на берегу, но и везде было тихо и безлюдно, даже одиночных выстрелов не раздавалось. Наступившее безмолвие казалось неестественным, оно даже пугало.
— Странно, — слегка растерянно проговорила она, опять садясь на дно ямы.
— Тишина ненадолго, — пояснил Беленко. — Ребята оборону заняли, затаились. Скоро начнется тематический концерт.
Действительно, вскоре тишину разорвали взрывы снарядов. Таня выглянула. Туман рассеялся, видимость стала хорошей, и было отлично видно, как в Станичке немцы делали перебежку от дома к дому. Из одноэтажного каменного дома раздались выстрелы, и немцы отхлынули от него. Таня положила винтовку на камень и стала смотреть через оптический прицел.
Беленко вынул из вещевого мешка бинокль и тоже стал смотреть в ту сторону.
— Далековато, — промолвил он с сожалением, — с километр.
— Тысяча сто метров, — сказала Таня и начала наводить прицел на гитлеровского офицера, стоящего перед солдатами и размахивающего пистолетом. По-видимому, он ругал их и заставлял идти в атаку.
Таня плавно надавила спуск, раздался выстрел. Офицер схватился руками за бок и упал.
— Здорово! — восхитился Беленко метким выстрелом.
Через дорогу мелкими группами начали перебегать немецкие солдаты. Таня открыла по ним стрельбу. Беленко фиксировал: первый, второй, третий…
Теперь стрельба слышалась со всех сторон. Прилетел самолет «фокке-вульф», или, как называли его моряки, «рама», он спустился низко, полетал, полетал и повернул в сторону моря. Немецкие летчики-наблюдатели, по-видимому, ничего не поняли, что творится на Мысхако, где свои и где десантники. На дороге немцы больше не появлялись, и Таня перенесла свое внимание опять на Станичку. Она увидела, как большая группа гитлеровцев окружила один дом. Из него выскочили шесть матросов и бросились па них. Рукопашная длилась не более минуты. Гитлеровцы отступили. Четыре матроса вернулись в дом, таща на себе двух убитых или раненых товарищей. Ей невольно вспомнился последний смотр перед десантом. Куников выстроил всех десантников и обратился к ним с такими словами: «Может, кто передумал участвовать в десанте? Сейчас не поздно отказаться. Ничего позорного в этом не вижу. Не каждому по силам вынести то, что должны вынести мы. Будете воевать в своих частях, из которых пришли сюда. Прошу этих товарищей выйти вперед». Но из строя никто не вышел. Тогда Куников приказал распустить отряд и через пять минут построить его снова, заявив, что кто не хочет быть в отряде, пусть не становится в строй, а идет в штаб за документами. Когда десантников вновь построили, недосчитались одного.
И вот сейчас, видя, как дружно действовали матросы, Таня подумала, как мудро поступил майор. Еще тогда каждый десантник мог своими глазами убедиться в надежности своих товарищей.
Откуда-то из-за бугра на дорогу выскочили два танка. Один пошел к домам, другой стал спускаться в лощину.
— Этот метит прорваться к штабу, — сквозь зубы проворчал Беленко. — Скверно…
Он нагнулся, вынул из вещевого мешка противотанковую гранату и вставил запал.
Танк подошел совсем близко к бугру. Таня несколько раз выстрелила в смотровые щели. Неожиданно танк закружился и встал. Верхний люк слегка приоткрылся, и Таня выстрелила в выглянувшего танкиста. Крышка люка тяжело захлопнулась.
И вдруг земля задрожала, кругом загрохотало и все укуталось дымом. Таня испуганно сползла на дно ямы.
— Что это? — она посмотрела на Беленко широко открытыми глазами.
Лицо Беленко выражало недоумение. Но когда грохот прекратился и дым рассеялся, он догадливо произнес:
— Это ж наши бьют. С того берега, морская береговая артиллерия. Там такие пушечки — ого!
Выглянув из ямы, он весело воскликнул:
— Тот, что у дороги, горит! А наш стоит, не шелохнется. Молодчина же ты.
И неожиданно для Тани он поцеловал ее в щеку.
Таня вспыхнула, сдвинула брови и в упор посмотрела на него.
— Заработаешь пощечину, — пригрозила она, еле сдерживая гнев.
Взгляд ее сверкающих черных глаз был так выразителен, что Беленко съежился и смущенно стал оправдываться:
— По-дружески, без задних мыслей… Ну, честное комсомольское! Поверь… Мне бы так стрелять! Танк-то невредим, а экипаж погиб. Теперь у нас, может, и танк собственный будет. То-то майор обрадуется!
— А мне его молчание не нравится, — и Таня с сомнением покачала головой. — Подозрительно…
— Проверю. Беленко вылез из ямы и пополз к танку. Но только он выглянул из-за кустов, как танк ожил. Над головой пронеслась струя пуль, и Беленко поспешно нырнул в яму.
— Вот сволочь! — выдохнул он зло, шевеля рыжими усиками. — Не даст нам жизни. Теперь он вроде неподвижной огневой точки.
Беленко о чем-то задумался, затем начал рыться в вещевом мешке. Вынув коричневый шар, он торжествующе воскликнул:
— Вот! Недаром полгода таскал с собой!
— Что это? — покосилась Таня.
— Термит. От него железо горит. Хорошо закатывать такие шарики в амбразуры дотов и дзотов. Все жжет… Придется подпалить машину, хоть и жаль, что нам не достанется.
Таня прищурила повеселевшие глаза.
«Запаслив морячок. В его вещевом мешке, наверное, еще немало кое-чего припасено», — подумала она.
Зажав в одной руке шар, в другой гранату, Беленко вылез из ямы и пополз в сторону, чтобы подобраться к танку с тыльной стороны. Таня проводила его глазами, а когда он скрылся, стала стрелять по смотровым щелям. Спустя несколько минут она увидела, как позади танка поднялся Беленко, положил на моторную часть горящий термитовый шар и исчез.
Танк запылал. Открылся люк, и из него торопливо полез фашистский офицер. Таня выстрелила, и он повис на корме люка. В яму свалился Беленко.
— Запарился, — тяжело дыша, сказал он.
Черный дым столбом поднимался вверх.
— Горит, — выглянув из ямы, проговорил Беленко и с сожалением добавил: — Жалко… Хорошая машина… Повоевали бы на ней, а после войны, может, в колхозе сгодилась. Плугов десять тянула бы…
Опять кругом загрохотало. На этот раз стреляла немецкая артиллерия. Взрывы вздымали камни и землю в Станичке, в районе радиостанции, у насыпи железной дороги, где находился штаб Куникова. Таня увидела в Станичке серо-зеленые фигуры. Они перебегали от дома к дому. На дороге и за ней также показались гитлеровцы. Враги лезли со всех сторон, и их казалось так много, что Таня тоскливо подумала: «Ой, сколько… Скорее бы темнело». Она взглянула на небо, пытаясь определить время. Но свинцовые тучи закрывали солнце, и трудно было понять, полдень сейчас или уже вечереет. Часы спрятаны в кармане гимнастерки, доставать их недосуг, успевай только стрелять.
