Рэмзи тоже осматривал сундук. Все в нем было слишком хорошо знакомо ему: и темная крепкая древесина крышки, и небольшие медные замки, все еще блестящие и гладкие, как новые, и толстое железо гнутых ребер. Он посмотрел на Пенни и увидел, как та, все еще растерянная и недоумевающая, дрожащей рукой подписывает протянутую ей посыльным квитанцию и рассеянно кивает в ответ на глубокомысленные рассуждения Тони.
— Во вторую комнату налево, — объяснила она, куда нужна нести сундук.
— Нет, постойте, — остановил их О'Киф и, склонившись над деревянной крышкой, попросил:
— Позволь мне самому исполнить роль носильщика.
— Но ведь это их работа, — неуверенно возразила Пенелопа.
Но Рэмзи не обратил внимания на ее возражения и, мягко выдохнув, взвалил сундук себе на плечи. Она тихо охнула, когда он оторвал от земли этот огромный, окованный железом ящик, и со все возрастающим изумлением следила за тем, как Рэмзи не спеша, словно прогуливаясь по берегу моря, поднимается по крутым ступенькам лестницы. Почти уже дойдя до конца, он оглянулся и спокойно произнес:
— Я не потерплю присутствия чужих мужчин у тебя в комнате.
— Что? — Она едва не рассмеялась в ответ и, извинившись перед посыльными, поспешила за тяжело груженным длинноволосым Отелло.
— Так, значит, ты не потерпишь присутствия здесь посторонних мужчин? — переспросила она, догнав его на втором этаже.
— Вот именно, — ответил он, входя в ее комнату.
— А ты не забыл, что этот дом принадлежит мне?
— Это невозможно забыть.
Он медленно опустил сундук на пол и, расположив его поудобнее, спокойно посмотрел на нее.
— Тогда перестань ломать комедию. И раз уж мы заговорили об этом, я хочу тебе сказать, что вовсе не нуждаюсь в столь пристальной опеке с твоей стороны и сама могу уладить свои дела. Так что нет необходимости набрасываться с кулаками на каждого, кто, как тебе кажется, обидел меня. Тем более что все это время я как-то обходилась без твоей помощи при общении с такими людьми, как Мэтерс, обойдусь и впредь.
— О, я нисколько в этом не сомневаюсь. — Рэмзи насмешливо прищурился. — Ты уже отлично показала свои способности, блистая мужеством при нападении на тебя агентов.
— Это была временная слабость.
— Ну конечно, — усмехнулся он, оглядывая ее с ног до головы. — Но чего прикажете ждать в следующий раз?
— Следующего раза не будет.
— Да? — О'Киф скептически улыбнулся. — Но ты, я вижу, забыла, что они не нашли то, что искали. И не думаю, чтобы даже моя столь неугодная тебе помощь могла заставить их отказаться от своих планов.
— Но теперь, когда об этом знает полиция…
— Ха! — фыркнул он, не дав ей договорить. — Ты, вижу, весьма упрямая особа.
— Ах так! — Дерзко вскинув голову, Пении подступила к нему вплотную. — Ты, похоже, слишком много вообразил о себе.
— Я сам выбираю, что и как мне воображать, — перебил он ее. — А вот тебе явно не хватает воображения, если ты до сих пор не поняла, что эти наглые корабельные крысы знают не только план твоего дома, но и твои привычки. К тому же они так хитры, что глупым ищейкам сроду не напасть на их след, сколько б они ни обнюхивали лестничные перила.
— И тем не менее в таком сторожевом псе, как ты, я все же не нуждаюсь.
Рэмзи сурово нахмурился. Ему захотелось взять ее за плечи и встряхнуть так, чтобы все ее вздорные фантазии разлетелись по комнате, как тонкие разноцветные булавки. Он знал, что такая самонадеянность не доводит до добра, и решил быть отныне в два раза внимательнее, чтобы предотвратить назревающую беду.
— Ах, Пенни, Пенни, — печально покачал он головой, — ты слишком наивна для таких суровых мужских игр, но я не оставлю тебя, я не дам в обиду свою женщину.
— Но я не твоя! — возмутилась Пенелопа.
— Нет, ты была моей этой ночью.
— Нахал! Самодовольный авантюрист!
Не успела она договорить, как он быстро качнулся в ее сторону, обнял и с силой притянул к себе. Его губы прикоснулись к губам Пенни. Она вырывалась, упираясь руками ему в грудь, извивалась в его крепких объятиях, но он, не отпуская ее, длил и длил жаркий страстный поцелуй. Все сильнее и сильнее сжималось вокруг ее тела кольцо горячих мускулистых рук, и она, сдавшись их властной покоряющей силе, наконец уступила порыву нахлынувших на нее чувств.
Пенелопа словно таяла, растворяясь в потоке овевающей ее нежности. Она упивалась сладостью страсти, радостно предавалась вихрю кипящих стихий. Прикосновения ласкающих мужских рук вновь зажигали у нее в груди тот могучий любовный пожар, что уносил ее прошлой ночью на своих алых огненных крыльях в жаркую бездну человеческих страстей. Она снова забывала обо всем на свете, снова испытывала неутолимый голод слепой и жадной любви.
Пенни готова была ненавидеть себя за эту слабость. Но ничего уже не могла противопоставить энергии и мощи захвативших ее сил. Они влекли ее все дальше и дальше в свой гигантский огненный клубок. И все же странное предчувствие беспокоило ее душу, то и дело напоминая о себе колючим холодком, пробегавшим по спине. Ей казалось, что с таким трудом обретенное ею счастье должно рано или поздно оборваться в самый неудачный и тяжелый момент ее жизни. Словно где-то в подсознании нарастала глухая тревожная тишина назревающего кошмара. Будто, грозно ворча, накатывала издалека ледяная волна подступавшей беды, и Пенелопа не в силах была остановить ее зловещего наступления.
Рэмзи вдруг оторвался от губ Пенни и, разжав объятия, отступил в сторону.
— Зачем ты это сделал? — расслабленно выдохнула она.
— Ситуация того требовала.
— Да? И почему же?
Она недоуменно вскинула брови и холодно посмотрела на него.
— Выражение твоего лица призывало меня принять срочные меры. — Он улыбнулся и, став в позу декламирующего чтеца, с пафосом произнес:
— Лицо словно говорило мне: «Поцелуй меня, Рэмзи, спаси, пока не поздно, положение, или моя хозяйка скажет такое, о чем будет потом долго сожалеть».
— Неужели? — насмешливо прищурилась Пенелопа.
— Именно так, — ответил О'Киф и вновь притянул ее к себе и горячо поцеловал в губы. Этот страстный завораживающий поцелуй заставил Пенни на мгновение забыться. И Рэмзи, не отрываясь от ее губ, думал уже о том, как бы доказать ей свою любовь в постели, но, вспомнив о сундуке, не выпуская ее из своих объятий, вдруг спросил:
— У тебя есть ключ?
— Что? — не поняла она.
— Ключ, — повторил он, многозначительно покосившись на сундук. — Разве ты не хочешь посмотреть, что там внутри?
Она оглянулась и увидела золотую пластинку с выгравированным на ней именем. Лицо Пенелопы потемнело, и, испуганно вздрогнув, она тряхнула головой:
— Нет, не хочу! — Затем после некоторой паузы, освободившись от его рук, уже спокойнее добавила:
— Лучше это сделать попозже.
— Неужели тебе не интересно? — О'Киф удивленно пожал плечами. — А меня так и разбирает любопытство.
— Меня тоже, — призналась Пенни. — Но боюсь, я к этому еще не готова.
Рэмзи упрямо поджал губы, сдерживая свое нетерпение. Ему хотелось сейчас же открыть загадочный сундук, чтобы разрешить наконец все свои сомнения и избавиться от невольно мучающего его страха. Но Пенелопа выглядела такой усталой и ослабевшей, словно вымокший в пруду котенок, что он не решался настаивать на своем. Казалось, нажми на нее посильнее, и она, как старинная растрескавшаяся статуэтка, что под внешним блеском скрывает ветхость распада, рассыплется на множество мелких пыльных обломков.
— Что ж, смотри сама, — пожал он плечами, — В конце концов, этот подарок послан именно тебе. А я подожду, покуда ты не соизволишь полюбопытствовать о его содержимом.
Пенни зябко поежилась, поглядев на толстую деревянную крышку сундука. И Рэмзи вдруг понял, что она боится того, что может обнаружиться внутри. В недоумении он принялся гадать о том, что же могло так напугать Пенелопу и зачем она медлит в таком, казалось бы, простом деле. О'Кифу было искренне жаль ее, хотелось приласкать, утешить, успокоить. И он, шагнув навстречу, взял ее на руки и понес к кровати.
— Оставь меня, — слабо протестовала она. — Ты слишком груб.
— Что-что? — засмеялся он и, разжав руки, бросил ее на постель.
Тихо охнув, Пенни опустилась на одеяло, но, тут же приподнявшись, кокетливым жестом поправила сбившуюся прическу. О'Киф двумя пальцами взял ее за подбородок и внимательно осмотрел царапину на шее. Ранка была не так глубока, как ему показалось вначале. И, успокоившись, он ласково потрепал Пенелопу по щеке.
— Тебе пора спать.
— А я вовсе не устала, — ответила она, сев в кровати.
— Не лги, — Рэмзи легко толкнул ее обратно. — Меня тебе обмануть не удастся.
— Ты не только забияка, ты еще и хвастун, — Я не привык, чтобы мне возражали, — Придется привыкать.
Она насмешливо покосилась на него, ожидая, когда он выйдет из комнаты. Но О'Киф не торопился. Испытующе глядя в ее зеленые кошачьи глаза, он словно решал, как поступить дальше. И вдруг, быстро склонившись над ней, приблизил вплотную свое лицо.
