спускаюсь к воде и зачерпываю манящую прохладу в горячие ладони. Плеснув себе ею в лицо, я ощущаю, как ветерок дополняет ощущение свежести, обдувая мою мокрую кожу.
— Я хочу почувствовать больше! — бросаю Аиду через плечо короткую фразу и иду через реку.
Ткань штанов стремительно темнеет, напитываясь водой, но мне все равно. Пробираясь на другой берег, я упрямо разбиваю толщу воды, отчего мои движения несколько замедляются.
Аид идет за мной. Я это понимаю по плеску мелких волн позади. Знаю, что он правильно понял мои слова. Я говорила не об ощущении речной прохлады. Я хочу почувствовать энергию этого места. Прикоснуться к цветущим деревьям, увидеть тени, которые обрели здесь покой.
Разбрызгивая капли, я выхожу из речки на скользкий берег. Мокрая одежда прилипает к телу, но не создает дискомфорта. Аид молча идет рядом, не пытаясь меня остановить, за что я ему безмерно благодарна. Подхожу к цветущей роще и вдыхаю запах абрикосового цвета. Здесь энергия бьет так сильно, что даже мне трудно ее выдерживать. Я тяну руку к ближайшему дереву, но замираю.
— Не бойтесь… — вкрадчиво шепчет Аид, не переставая наблюдать за мной, и мне не остается ничего другого, кроме как прикоснуться к растрескавшейся коре старинного могучего дерева. Бьющий свет буквально сбивает меня с ног, и я падаю на колени, жадно хватая ртом воздух. Немало сил мне потребовалось, чтобы подняться. Мне кажется, даже волосы сейчас искрят энергией жизни. Я словно дотронулась до высоковольтного провода и чудом осталась жива.
— Что это было? — отдышавшись, шепчу я. — Разве я насколько плохая, что этот мир не принимает меня?
— Нет, мисс Рейли, вы просто живы. Только души могут принимать в себя эту энергию и наполняться ее силой. Но могу вас обрадовать: обычного человека это прикосновение попросту убило бы, даже будь он святым при жизни, — Аид говорит плавно, растягивая слова, а я недоумеваю. Он допустил этот эксперимент, зная, что я могу погибнуть? Ради чего?
— Нет, мисс, я бы не допустил этого, — говорит он, словно прочитав мои мысли. — Я вижу в ваших глазах обиду и хочу, чтобы вы знали: как только наши губы впервые соприкоснулись и вы познали часть моей силы, вам перестали грозить такие мелочи.
— Ничего себе мелочи!
Отворачиваясь, я иду дальше. Мне не хочется признавать, но он прав. И чего я так испугалась? Разве он бы рискнул своим источником энергии? Ничего личного, только выгода, только вкусная подпитка.
Обижаться долго не получается. Чем дальше мы идем, тем больше мою душу обволакивает свет. Мне не хочется наполнять этот мир жизнью, как на Асфоделиевых полях. Здесь я чувствую то смирение и спокойствие, которое мне несвойственно.
Вскоре к нам выходят животные и, поглядывая за незваными гостями, провожают вглубь леса. Аид все время молчит, но я вижу, как он неотрывно наблюдает за моими действиями и как будто пытается прочитать мысли. О, уверена, что если бы он мог, то непременно заглянул бы ко мне в голову. Правда, хорошо, что он не умеет. Вряд ли среди моих поверхностных дум что-то может его привлечь его изысканное внимание.
Наконец мы выходим из леса и перед нами простираются бесконечные луга и равнины, холмы, поросшие густой травой и полевыми цветами, источающими запах дикого меда. Теней мы так и не встретили, что меня немного расстраивает. Может, им просто не было нужды показываться? Ведь если тени Асфоделиевых полей хотели урвать мой жизненный свет, страдая из-за скудного питания, на котором они находятся, то душам из Элизиума это попросту не нужно. Но разве им не любопытно? Наверное, я задала этот вопрос вслух, так как Аид негромко ответил:
— Любопытство никогда еще ни к чему хорошему не приводило, мисс Рейли. Сначала люди ищут знаний, невероятно манящих силой своей таинственности, а потом предпочитают стереть себе память, испив из реки забвения, лишь бы не помнить тех откровений, которые оказались слишком тяжелой ношей для их плеч.
— Но как же развитие? Ведь оно невозможно без любопытства, — задаю я вполне резонный вопрос, надеясь, что у Аида не найдется достойного ответа.
Но он меня удивляет:
— Не любопытство приводит к развитию. Это, скорее, заслуга любознательности и наблюдательности. Те, кто владеет этим качеством, не воруют чужие тайны, они берут данную им информацию, которая у них под носом, которой способны распорядиться. А вот любопытство — это темная сторона любознательности. Это непременная тяга познать то, чего не следовало бы знать. Кажется, Ева, первая девушка из ваших писаний о Боге, поплатилась именно за это.
Я останавливаюсь, чувствуя, как для меня открывается истина. А ведь так и есть: любопытство — это подглядывать за соседом из каких-то низких целей, это копаться в чужом белье в надежде отыскать то, что можно использовать во вред. Это знания, полученные не совсем честным путем. Тогда когда любознательность — это способ познать мир. Способность ребенка изучать, существовать в тех условиях, которые подарили ему возможность жить.
— Но почему тени так и не показались? Это ведь было бы не любопытство — выйти и посмотреть на нас. Вдруг мы хотим как-то им навредить…
— Мисс Рейли… — Аид бросает на меня лукавый взгляд. — Именно поэтому они и не показались. Им не нужно проявляться, ведь я могу лишь отправить их в Тартарары, а больше им ничего не грозит. Скажите, стала бы овечка выходить на луг ко льву узнать, не собирается ли он ею полакомиться?
— Довольно интересно… — только и говорю я, затем сходу выдаю новый вопрос — глупо не воспользоваться разговорчивостью Аида, раз он уже решил открыть мне тайны его мира: — Когда я пыталась сбежать, я пробегала мимо зала суда, на котором как раз решалась судьба одной из душ, — украдкой смотрю на Аида, но не вижу гнева в его глазах, вызванного моими словами, и продолжаю: — Тогда я поняла, что в человеке есть не только плохое, но и хорошее. Как ты определяешь, кому и какой удел уготован?
— Мисс Рейли, — отвечает он, не глядя на меня, — это не объяснить в двух словах. Люди никогда не бывают исключительно хорошими или исключительно плохими. В каждом из вас таится много оттенков. Черное и белое — это недосягаемые идеалы, созданные только для удобства определения. На самом деле все намного глубже. Вы увидите, как проходит суд, если сами того пожелаете.
— Я хочу! — выдаю я без капли сомнений. Ведь мне безумно интересно то, о чем при жизни ни у кого не было возможности узнать.
Аид тихо смеется, а я улыбаюсь
