"Он правда устал. Но ничего мне не сказал и приехал за моими дурацкими покупками. Я ужасный человек."
В его комнате лежал прямо на полу толстый матрас в упаковке, ВэВэ эту упаковку отрезал сверху, а снизу оставлял как есть, посмотрел на меня и сказал:
– Кровать завтра доставят, посплю пока так.
– Тебе помочь?
– Было бы отлично. Вот это выкинь, пожалуйста, и принеси коробку с синим скотчем из коридора, – он протянул мне охапку упаковочного полиэтилена, который срезал с матраса, я пошла его выбрасывать, радуясь, что уже купила ведро, и даже мусорные пакеты для него купила, как раз можно расставить по местам и начать пользоваться.
Вернувшись с коробкой, я увидела ВэВэ лежащим на матрасе в позе морской звезды, он увидел меня и протянул ко мне руки, приглашая с блаженной улыбкой:
– Иди сюда, покайфуй.
Меня уговаривать никогда не надо было, я осторожно легла рядом, попытавшись его обнять, но он меня перевернул на спину и уложил ровно, как будто существовал стандарт кайфования, и через минуту я поняла, почему – это был какой-то волшебный матрас.
– Ощущаешь? – с понимающей улыбкой спросил ВэВэ, я не ответила, я прислушивалась к себе, пытаясь понять, мне кажется или это действительно происходит. Спина выравнивалась и расслаблялась, в ней происходили какие-то еле заметные, но очень важные процессы. Я кивнула – я точно ощущала. ВэВэ улыбнулся и тоже лёг ровно, шёпотом спросил: – Хочешь себе такой?
Я не ответила, потому что подозревала, что он стоит как крыло от самолёта, а вместе с кроватью будет стоит как целый самолёт. ВэВэ повернулся ко мне и мягко укусил за ухо, шёпотом спрашивая:
– Или будешь на моём спать? Обещаю не храпеть.
Предложение было соблазнительное, я закрыла глаза, погружаясь в эти ощущения, потому что точно знала, что долго они не продлятся – я откажусь. Я хотела, я вообще много чего хотела, но вся эта чехарда с квартирой затевалась с единственной целью – чтобы у меня был мой диван, на котором никто, кроме меня, спать не будет. Я готова была даже научиться рычать ради этого. Наверное.
На самом деле, идея порычать на ВэВэ выглядела оптимистично – я была безосновательно уверена, что он меня не ударит, какую бы дичь я ни творила, на тонком эмоциональном уровне он ощущался как буддийский монах, который ходит по тропинкам с веничком, чтобы случайно не наступить на насекомых, которые могут там оказаться. Я помнила, как он выставил меня из кабинета, и каким тоном разговаривал с Роксаной, но это были просто слова, я много их слышала в жизни, и точно знала, что они меня не убьют и синяков не оставят, поплачу и забуду.
– Аня? Не молчи.
– Чего? – я так расслабилась, что почти уснула, и вопрос забыла, он повторил:
– Со мной будешь спать или в своей комнате?
– В своей. Но я буду приходить в гости.
– Понятно. Как хочешь, – он лёг ближе и обнял меня, мне было жутко стыдно, потому что я слышала разочарование в его голосе и знала, что ему было бы приятно, если бы я согласилась спать в его кровати. Попыталась оправдаться:
– Нам будет неудобно, у нас графики разные. Я на выходных встаю после обеда, а ты просыпаешься рано, и ложишься рано, а я буду приходить в два часа ночи и будить тебя.
– Ань, не надо сочинять причины. Не хочешь – значит не хочешь, всё, этого достаточно. Захочешь – дверь всегда открыта.
Мне всё равно было стыдно, я обняла его покрепче, пытаясь передать побольше своей любви и обожания через обнимашки, раз уж не могу через слова и поступки. Он тоже обнял меня крепче, поцеловал в щёку и сказал шёпотом:
– Я понимаю, почему ты хочешь иметь всё своё – после того, что ты рассказывала про свою маму, это не удивительно. Я не буду делать вид, что меня это радует, но если тебе это нужно, я смогу с этим смириться. Но буду надеяться, что однажды ты передумаешь.
– Я тоже.
– Сейф заказывать?
Я посмотрела на него, пытаясь понять, шутит он или нет, он рассмеялся, я тоже, он сказал:
– Я сам не знаю, шучу я или нет, не смотри на меня так. С тобой рядом вообще какие-то другие стандарты нормальности, я в состоянии постоянного охреневания уже третий день. А сейф всё-таки куплю, сейф в доме нужен. Кукол там держать, духи, всё такое, – он говорил, постепенно меняя серьёзный тон на шутливый, в конце начал смеяться, я тоже, это было всё очень странно, но пока он меня обнимал, я была готова в этом находиться. Мне всё нравилось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он так сильно хотел спать, что я начала засыпать тоже, хотя прекрасно выспалась, просто он своё состояние излучал, а я была так сильно на него настроена, что улавливала и умножала внутри себя на сто. Стало понятно, что если я не встану прямо сейчас, то через минуту отключусь, поэтому я выцарапала себя из этого сонного состояния и с трудом отодвинулась, спросила:
– А что в коробке, которую ты просил принести?
– Постельное. Забей на него, я в одежде посплю, я уже не встану.
– Давай вставай, ты же не собака. Две минуты усилий – и ляжешь спать как человек.
– Жестокая, – вздохнул ВэВэ, с тихим стоном поднимаясь с матраса, потёр глаза и констатировал неохотно, но несомненно: – Но ты права. Давай, я открою, – он протянул руку за коробкой, которую я пыталась расковырять остатками ногтей, открыл и достал упакованный комплект белья. Мы быстро справились с ним вдвоём, потом точно так же вдвоём раздели ВэВэ, он смеялся, но не мешал мне, только в конце откинул одеяло, приглашая меня к себе, я заметила маленькую татуировку у него на боку и спросила:
– Что это? Она что-то значит?
– Ложись ко мне – расскажу, – хитро улыбнулся он, я разделась за секунду и нырнула к нему, сразу же нащупывая татуировку – она была выпуклая и ощущалась кончиками пальцев, как будто что-то было зашито под кожу.
– Как ты её так сделал? – я откинула одеяло, пытаясь рассмотреть получше – это была морская звезда, маленькая, с монету. ВэВэ усмехнулся и сказал:
– Только никому ни слова, это огромный секрет, о нём знаю только я, Мишка и татуировщик.
Я неистово закивала, готовая услышать что-нибудь забавное и глупое, а вместо этого услышала:
– В меня в детстве Мишка из арбалета попал случайно. У меня был спортивный арбалет, из него нельзя стрелять в помещении, только на улице или в тире, потому что у него железные стрелы, и они сильно рикошетят. Но мы были мелкими придурками и нас это не парило, мы решили пострелять у меня в комнате. Стрела срикошетила об стену и прилетела мне в бочину, вошла на треть. А я мелкий был, тощий, выглядело так, как будто я помру прямо там. Больно не было вообще, но было дико страшно, что взрослые узнают и накажут, отберут всё оружие и запретят Мишке приходить. Мы тогда только начинали общаться, но я уже понимал, что у меня такого друга не было никогда в жизни, я не хотел его потерять по такой идиотской причине. Тем более, мы знали, что сами виноваты – в инструкции к арбалету написано крупно, несколько раз – "не использовать в помещении", и мама мне говорила не заряжать его, играться – ради бога, но без стрел. А мы зарядили и стреляли, стрелы летели куда зря, мебель поцарапали, уже было понятно, что это плохая идея, но нас это не остановило. И вот, стрела у меня в боку, Миша в шоке, хватается за голову, говорит: "Всё, меня выгонят из дома, а может даже посадят". Я говорю: "Спокуха, если ты будешь молчать, и я буду молчать, то никто не узнает. Ты стрелу вытащи и всё".
Я тоже была в шоке и держалась за голову, пытаясь представить, что я сделала бы с ребёнком, который стрелял из опасного оружия вопреки запрету и поранился.
"Ничего, я бы просто была в ужасе и вызывала все «скорые» в мире."
ВэВэ посмотрел на меня, тихо рассмеялся и сказал:
– Расслабься, это было десять лет назад. Мишка пошёл в магазин, как бы за мороженым, купил водку и швейный набор, вытащил стрелу, продезинфицировал всё на свете, зашил дырку, поменялся со мной футболками, а потом заставил меня допить водку, чтобы "продезинфецировать кровь". Боже, какой бред, мы реально в это верили, – он рассмеялся, потёр глаза и шёпотом признался: – Такая гадость, я её до сих пор пить не могу. Мы, короче, допили её, мороженым заели и вроде как забыли об этом. Мишка ушёл в моей дырявой-кровавой футболке, потом постирал, зашил и мы обратно поменялись, а я ходил забинтованный и зашитый, долго, пока оно не заросло всё. Но когда ты мелкий, скрывать от мамы дырку в боку довольно сложно, поэтому в какой-то момент она заметила, что я при ней не переодеваюсь, и решила почему-то, что я сделал татуировку, и прячу от её. Я не стал это ни подтверждать, ни опровергать, просто молча выслушивал о том, какой я нехороший человек, совсем не доверяю маме, не советуюсь, не слушаюсь, и всё остальное вот это. Потом в какой-то момент она сама для себя решила, что готова смириться с любой моей татуировкой, даже если она какая-то ужасная, и попросила просто показать. Я пошёл к татуировщику и сделал её. Показал, мама успокоилась, все счастливы. Арбалет в большой коробке в коридоре, дам потом поиграться, если захочешь.
