Обращает на себя внимание запись в летной книжке лейтенанта Урвачева о его последнем боевом вылете на МиГ-3, высота и продолжительность которого странные:
«7.01.43, МиГ-3. Патрулирование, 1 полет, 19 минут, высота 400 м».
Возможно, неисправность изношенного МиГа заставила прервать полет.
В конце января после поверки техники пилотирования Урвачева на спарке Як-7 командир полка майор Александров записал в его летную книжку: «Самостоятельный вылет на Як-1 разрешаю. Вылетел на самолете Як-1 с оценкой «отлично».
Незамедлительно летчик Урвачев выполнил на этом самолете еще четыре тренировочных полета и в тот же день… на боевое задание:
«29.01.43. Як-1. На патрулирование, 1 полет, 38 мин., высота 7000 м».
Истребителями Як-1, простыми в управлении и обладавшими хорошими пилотажными качествами, была перевооружена эскадрилья капитана Киселева и звено управления полка, в которое вошел и лейтенант Урвачев, поскольку в январе стал помощником командира полка по воздушно-стрелковой службе.
Борьба за культуру, с заразой, разгильдяйством и о погонах
Тем временем был нанесен удар по культурному обеспечению личного состава полка. Техник-лейтенант Сухинин взял «из культимущества полка полубаян», который затем был у него похищен неизвестным. Предложение купить за свой счет аналогичный музыкальный инструмент и передать его в общественное пользование техник-лейтенант отверг. Но командир полка был неумолим: «За причиненный ущерб государству с техника-лейтенанта Сухинина удержать 1000 рублей – в течение 6 месяцев равными долями. Удержанную сумму перечислить на статью культфонда полка».
Следует напомнить, что Сухинин – это тот самый храбрый техник по радио, который ранее на партийном собрании обвинял летчиков в том, что они «зазнались, боятся идти на риск» и поэтому перестали сбивать самолеты противника.
Почти одновременно в гарнизоне Клин, так же как год назад во Внуково, началась борьба с внутренними противниками. Одно из направлений этой борьбы определил командующий войсками Московского фронта ПВО: «Каждый случай заражения венерической болезнью расценивать как попытку уклонения от военной службы, граничащую с дезертирством с фронта».
Командир 34-го иап и одновременно начальник гарнизона Клин, к тому времени уже майор Александров обнаружил, что заболеваемостью этого рода в гарнизоне особо отличался зенитный артиллерийский полк, прикрывавший город и аэродром. Первый удар начальник гарнизона нанес лейтенанту, командиру одной из батарей этого полка, который «на квартире пьянствовал с гражданскими неизвестными женщинами».
Суть дела изложена в его приказе, и, как говорится, умри, Денис, но лучше не скажешь: «Вместо того чтобы заняться кропотливой боевой работой, обучением своих подчиненных, быть всегда готовым отразить налет на охраняемый большой важности стратегический объект, командир батареи <…> стал на путь морально-бытового разложения, систематически пьянствует, имеет случаи связи с женщинами, что приводит к распространению венерических заболеваний». А посему лейтенант, почти «дезертир с фронта», был подвергнут домашнему аресту на восемь суток.
Но зараза повела наступление с другого направления. В районе гарнизона Клин было зафиксировано несколько случаев заболевания брюшным тифом. Для предупреждения заноса заболевания в части гарнизона майор Александров приказал их командирам «провести решительные мероприятия профилактического характера по предупреждению заноса и распространения брюшного тифа». Самым эффективным из них представлялось требование «перед приемом пищи и после посещения уборной производить обязательное мытье рук с мылом, для чего в подразделениях и столовых организовать умывальники».
Но опасность нарастала, и через две недели начальник гарнизона приказал «ввиду явной угрозы распространения брюшного тифа <…> всему личному составу войсковых частей, вольнонаемным и работникам военторга провести предохранительные прививки против брюшного тифа, паратифа, дизентерии, холеры и столбняка». Первым из частей гарнизона в эту атаку на заразу был брошен личный состав 34-го полка, которому и были проведены эти уже ставшие привычными для него экзекуции.
Одновременно майор Александров повел наступление на «хозяина» Клинского аэродрома – на 661-й батальон аэродромного обслуживания и его командира майора Ляховича. Судя по всему, начальник гарнизона долго терпел его проделки, пока не произошел из ряда вон выходящий случай, когда полк в течение двух часов не мог произвести вылет на боевое задание из-за отсутствия БЗ – бензозаправщика.
Александров, видимо, как летчик-истребитель сначала занял выгодную для атаки позицию, начав приказ по гарнизону Клин с того, что батальон совершенно недостаточно уделяет внимание «обслуживанию боевой работы, быту и жизни 34-го иап». А затем нанес прицельные удары по наиболее уязвимым местам противника, указав, что личный состав полка, отрывая время от боевой работы и учебы, вынужден вместо батальона заниматься приведением своих помещений в порядок, кладкой печей, утеплением оконных и дверных проемов, самозаготовкой дров.
Землянки, где размещается технический состав, «не отвечают никаким требованиям жизни, культуры и гигиены. Вид мрачный. Бачки для питьевой воды, умывальники, вешалки для обмундирования отсутствуют». Да и обмундирования личному составу не хватает: «У молодых летчиков нет гимнастерок и шинелей, из-за чего они вынуждены пребывать все время в комбинезонах. Валенки и унты пришли в негодность, починка не организована».
Баня не обеспечена бельем, постоянно неисправна и работает раз в 20 дней, из-за чего имеются случаи вшивости. Лазарет не оборудован, и больные «для отправления естественных надобностей вынуждены ходить по улице в соседнее помещение в халатах».
Получила оценку и фанаберия командира батальона, который систематически не выполнял указания начальника гарнизона, как, например, об обеспечении 3-й эскадрильи керосином для ламп. В результате с наступлением темноты личный состав эскадрильи «лишен возможности организовать занятия и культурно-просветительную работу». Не приведена в порядок водяная колонка, из-за чего личный состав пользовался водой из загрязненного колодца, и имеются инфекционные заболевания.
Начальник гарнизона саркастически отмечал, что «майор Ляхович считает себя командиром части», а не подразделения, кем он был на самом деле, и без его разрешения покидает гарнизон на сутки и более, оставляя батальон без руководства.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
