В сентябре 1942 г. старший сержант Александр Трушин также взлетел для патрулирования над аэродромом, но не обратил внимания, что на его МиГе включен не основной, а резервный бак горючего. Через 28 минут полета двигатель неожиданно для него остановился. Как следует из журнала боевых действий: «Трушин перевел самолет на планирование, сам растерялся. Увлеченный поиском причины отказа мотора на приборной доске, не заметил приближения земли и с углом 25–30° врезался в землю». Для спасения ему надо было всего-навсего переключить краник с резервного бака на основной.
Тем не менее летчики-сержанты, набираясь опыта, внесли свой вклад в боевую работу полка. Иван Елисеев, Сергей Гозин, Николай Моисеев, Анатолий Шагалов, Василий Петухов, Алексей Коптилкин и Лев Пономарев одержали победы в воздушных боях, а Юрий Максимов и Тимофей Белоусов таранили самолеты противника.
Иван Водопьянов, набравшийся в 34-м иап летного и боевого опыта, в июне 1942 г. был переведен в другой полк ПВО Москвы, откуда его в составе группы из девяти летчиков откомандировали на Сталинградский фронт, где шли тяжелые кровопролитные воздушные бои. Иван за два месяца сбил шесть самолетов противника лично, три – в группе и был награжден орденом Красного Знамени. Однако перед Новым, 1943 г. старшина Водопьянов не вернулся с боевого задания.
Летом 1943 г. работы у пилотов 34-го иап было немного?
В одной из книг по истории самолета МиГ-3 помещена фотография этого истребителя с подписью: «Последний из могикан. Летчики 34-го иап у МиГа в 1943 г.». Георгий Урвачев в соответствии с курсом боевой подготовки в последний раз в летной жизни выполнил на одном из таких «могикан» учебно-тренировочный полет:
«7.05.43. МиГ-3. КБП-43ТС, упр. 25 26, 27, Клин – Алферьево,1 полет, 20 минут».
Тогда же специальная комиссия проверила все пятнадцать МиГов, остававшиеся в полку, и пришла к выводу, что только на четырех из них можно выполнять фигуры высшего пилотажа. На других это было запрещено делать вследствие их износа.
У старшего лейтенанта Урвачева в мае только один боевой вылет:
«12.05.43, Як-1. На перехват противника, 1 полет, 1 час 19 мин., 7000 м».
В этот день Виктор Коробов и Сергей Гозин тоже вылетали на перехват противника, и каждый из них сбил по «Юнкерсу-88». Виктору для этого потребовалось пять атак. А Гозин, будучи ведомым летчиком у Петухова, первым обнаружил и атаковал «Юнкерса», который скрылся в облаках. Но Сергей нашел его там и лобовой атакой сбил. В журнале боевых действий отмечено: «Бой велся в сложных метеоусловиях, и только удачная атака Гозина возымела успех». Петухов в это время покружил над облаками и вернулся на аэродром.
Тем временем обстановка в гарнизоне потребовала вмешательства его начальника: «За последнее время на территории авиагарнизона участились случаи беспорядочной стрельбы из винтовок и личного оружия, производимой военнослужащими гарнизона по собственному почину на аэродроме, в авиагородке, в местах расквартирования личного состава». Начальник гарнизона резонно отметил, что это ведет к бесцельному расходованию боеприпасов, вызывает ложные тревоги и «создает благоприятную почву для совершения диверсий и других актов со стороны враждебных элементов. <…> Кроме того, при беспорядочной и бессистемной стрельбе не исключена возможность несчастного случая».
В связи с этим он потребовал «прекратить стрельбу личным составом в неуказанное время и в неположенных местах <…> на виновных в этом налагать самые строгие меры». Между тем выяснилась и одна из причин стрельбы: «Командиру 661-го бао майору Шевченко установить сигнализацию между постами и караульными помещениями, отменив сигнализацию выстрелами».
В гарнизоне стало тише, но, кажется, продолжали постреливать. Менее чем через год командир полка, он же начальник гарнизона, вновь констатировал: «Имеют место случаи стрельбы офицерским составом из личного оружия в общественных местах». Так, старший лейтенант Тараканчиков открыл стрельбу в парке по дороге в гарнизонный Дом Красной армии, а лейтенант Казанцев, «будучи выпивши, вышел из столовой и с крыльца, увидев собаку, произвел выстрел».
В результате проверки выяснилось, что, при установленном комплекте по шестнадцать патронов на каждый пистолет, у младшего лейтенанта Лисогора патронов к пистолету не оказалось вовсе. А у младших лейтенантов Шишлова и Шелехова осталась половина комплекта. Сразу было видно, что вчерашние летчики-сержанты заматерели и рвались в бой, но при этом у многих из них пистолеты нечищеные и, «хуже того, не имеются при себе».
Командир полка приказал: «Недостающий комплект патронов восполнить (все-таки война идет. – В. У.) и в последующем докладывать немедленно об израсходовании патронов не по назначению для принятия мер». А Виктору Казанцеву и Ивану Лисогору – выговор. Но нарушитель парковой тишины Тараканчиков остался в стороне от командирских взысканий.
Тем не менее через два дня Николай свое получил сполна при проверке парашютного хозяйства. Оказалось, что у него и младшего лейтенанта Коптилкина парашюты «ввиду плохого ухода со стороны летчиков <…> пришли в негодность». А посему: «За вывод парашютов из строя в результате небрежного их сбережения удержать 25 % оклада денежного содержания в течение двух месяцев с каждого».
А через месяц при переукладке парашюта младшего лейтенанта Соловьева было обнаружено, что в нем отсутствует вытяжной парашют, похищенный неизвестным злодеем. За халатное отношение к его хранению Алексею объявили выговор. Поразительно беспечное отношение летчиков к тому, что должно было спасать и часто спасало им жизнь.
В упомянутой книге есть также фотография, на которой изображены политзанятия у самолета МиГ-3 с подписью: «Летом 1943 г. работы у пилотов 34-го иап было немного». Но, видимо, когда боевой работы немного, партийно-политической – через край. Тем не менее для летчиков каждый, хоть и нечастый уже, бой с опытными экипажами высотных разведчиков был труден и смертельно опасен.
Так, 4 июня старший лейтенант Виктор Коробов и сержант Лев Пономарев на высоте 8000 м в районе Гжатска атаковали Ю-88, подожгли его правый мотор и повредили левый. Летчики поочередно трижды пытались таранить противника, но их каждый раз отбрасывало воздушной волной. «Юнкерс» пикированием снизился до бреющего полета, а у перехватчиков перегрелись моторы, и они прекратили преследование. Виктор с заклинившим двигателем сел на свой аэродром, а Лев совершил вынужденную посадку на «живот» в районе Вязьмы. Он получил сильные ушибы лица и был отправлен в госпиталь, а его подожженный в бою самолет на земле сгорел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
