— Хах, сами выбранные будут скромными, а их дом или родня начнет богатеть. Подлоги, обман, подкуп, посылы сладкой жизни, вот что подарит твоя форма правления. Всё будут радеть только за свой кусок, не считаясь с мнением посёлков. А как же быть с Даром? Ты же знаешь про моё умение? Возможно Я уговорю отдать свой голос за меня и буду бесчинствовать в своей власти.
— И кому ты отдашь награбленное? Семье, роду или детям? — смутил септа своим ответом.
— Но Я же пустоцвет. Как Я могу быть равным дарующим жизнь?
— Ты сможешь отправить каменщиков в мой посёлок не хуже иных. Снастить волокуш мельничным кругом не лучше иных. Отправить других пусто цветов построить стену и фермерских также, как иные. Что тебе помешает быть полезным? А если Люд узрит добрые перемены, то избраться на второй срок? Ты называешь пустоцветом, значит не изгнанник, а родился тут. Ответь, что поменялось на твоей родине за тридцать лет? Что отцы, хранители веры принесли в посёлки и городище, дабы помочь жить простому люду? — задавал Я вопросы, на которые знал ответы Олега.
— Всегда будет недовольные. Человек не меняется. Также алчет власти, как и до Исхода. Если мы настроим свой быт на приумножение добра? Кто будет бороться с измененными, тварями и зверем? — пытался найти слабость в моих рассуждения.
— Отряды охотников на нечисть. Как и Септы, что получают от казны деньгу за истребление волколаков, так и им выплачивать деньгу за службу. Наймиты ради барыша изведут всю округу, очистят леса и северные пустоши. Откинут ульи дальше на Север.
— Откупиться? А если наберут много деньги, не уйдут ли на покой?
— Ты много накопил? Деньгу потратил в городище? Справил себе новую одежду? — продолжал наступать на тщетные попытки Олега оправдать слабость нашего строя.
— А на что тратить то? Всем меня обеспечивает Храм. Только на развлечения и баб.
— Потому что пользуем труд закладных и нещадно выжимаем весь сок из посёлков. Если отменить рабство, не сомневайся, каждый из закладных будет получать деньгу за свой труд. Потихоньку обрастем качественными вещами, а не то, что шлют с Юга. Сами они в таком рванье не ходят.
Наш разговор перебил выкрик Марука.
— Олег, дошли до границы. Меняем порядок похода.
Септ дознания коротко кивнул, а затем тихо ответил. — Может быть ты и прав. Я подумаю над твоими словами.
Место септа тут же заняла жрица. — Сможешь отвести глаза, чтобы мы могли с тобой укрыться?
— Скажи, в своих видения, что именно ты видела?
— Мы с тобой изменим мир. Наша судьба предрекла это, задолго до рождения.
— Ты не видела трон, не видела нас с детьми. Просто знаешь, что мы изменим мир?
— Не буду лгать, так все и было. Я приму любое твоё решение, потому как наша цепь скована на небесах, и твои шаги уже записаны в великой книге жизни.
— Я не могу отдать Химеру ни Афанасьевым людям, ни Пожарским. Она должна умереть здесь. В мёртвом городе.
— Как скажешь, суженый мой.
****
Город впечатлял. Широкие дороги между домами, а сами дома высотой в десять полных саженей. Широкие окна, просторные горницы. Сколько же здесь жило народа, если в каждой комнате можно уложить семь-восемь человек? А сколько дров нужно, чтобы протопить такую махину? Печек не видно через окна, наверное разобрали люди пустоши.
— Босик, куда идти? — оторвал меня от размышлений Марук.
Я махнул вперед, в центр Мёртвого города. Его величие угнетало меня, рядом с ним все были маленькими, казалось Я уменьшаюсь все больше и вот-вот исчезну вовсе, а пыль, что останется после меня, разлетится по вечному снегу.
— Долго ещё? — каркнул над ухом Вязь.
— Уже близко, верста или около того. — ответил Я, наблюдая за пульсирующим красным пятном коконом.
Сколько же тут домов? Обвалившиеся крыши, чёрные проёмы окон, зияющие провалы дверей. Кое-где сохранилась краска и буквы, но прочитать или понять назначение было трудно. Казалось город не умер, а замёрз. По весне растает снег, а с ними дома, что наполняется людьми, гомоном и смехом. Но зима затянулась на многие года.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Этот дом, но как-будто под землёй. — наконец наш отряд достиг искомое.
— То не под землёй. — усмехнулся Олег. — Тут снега под три сажени. Но спрятался знатно. Ни следов, ни намека. Моя чуйка молчит. — затем повернулся к отряду.
— Вои, мы достигли цели, но будьте осторожны, тварь хитра и изворотлива. Нас ждёт нелёгкий путь, пока мы её найдём. Ловушки явные и скрытые. Обвалы и шаткие лестницы, всем поджечь приготовленные факелы. Продвигаемся двойками, щитоносец и следопыт, остальные идём шаг в шаг. Ищем каменную лестницу, что ведёт вниз. Выполняй приказ. Мать-Земля, спомоги своим детям. Вязь, на тебе охрана.
Глава 15. Сделка и её последствия
— Нашёл!!! Нашёл яйцо!!! — громко крикнул следопыт и его тонкий от радости голос разошёлся эхом по пустым комнатам, многократно отражаясь от ледяных стен. Тут же по цепочке передали важную информацию до жаждущего септа.
— Подсвети факелом, трудно понять где ты. — отозвался возбуждено Олег. Определить направление и впрям было сложно. Любой шорох, скрип или восклик попавшего в ловушку воя искажался и как-будто звучал со всех сторон. Я указал направление септу, а сам остановился, прислушиваясь к своим ощущениям.
— Сюда септ. Берите прямо. Только осторожно, тут чеснок рассыпан, ежели с тонкой подошвой или в валеных поршнях, легко можно ногу пробить. — предостерёг ратник спешащих людей.
— Ничего не трогать, к яйцу не прикасаться. — зазвучали приказы, пробирающегося через завалы Олега.
Меня же задержала жрица. — Пока ты не подошёл, кокон был в покое. Чем ближе ты становишься, тем больше он пульсирует, будто пытается выродить Химеру. Ты же это тоже чувствуешь.? — провидица держала меня за локоть, будто боялась моего опрометчивого шага.
— Мне тут не нравится, проводник. Я не пойду вовнутрь. Жду тебя здесь, помогу здоровяку. — прогудел Берендей.
— Знаешь какое слово он произносит, как только выбирается из яйца? Мама!!! — Я криво улыбнулся, провожая взглядом Мрака. — Этим самым он пытается расположить к себе невольных повитух, которые пришли на рождение. Защитная реакция, побуждающая людей более терпимее относиться к нему.
— Ты думал о том, что можно его вырастить полезным? — вдруг спросила меня жрица.
— К третьему году он полностью вспоминает все свои жизни после исхода. Вряд ли Я смогу переубедить его стать добрым. Жажда власти в нем сильна, как ни в ком из людей. А жизнь в Пустошах научила выживать вопреки… Я не хочу идти к нему. Это дите Феникса и Олега. Не моё. Пойдём к Вязю, будем собирать свой отряд.
Осторожно ступая по шагам, боясь наступить в ловушки, мы выбрались под небо. Первое, что мы увидели то, как септ заставляет воев копать ров в снегу, в аккурат перед входом.
— Я слышал крики, Босик. Что там? — прокашлял септ.
— Нашли кокон, Олег ушёл его высиживать. — усмехнулся Я.
— Далеко они? — улыбнулся Вязь.
— Пожарские идут по нашим следам, скоро зайдут в город. Справа Афонькины. Не так давно проснулись, суетятся возле саней. Впереди Орда. Туча больше старой в лагере раза в три, а если ты про септа Марка, он на крыше во-о-он того дома стоит со следопытами.
— Холодно тут, не находишь? Ледяное сердце зимы. По своему тут красиво. Белые дворцы на белом ковре. Только мы, грязными муравьями копошимся на её теле. — Вязь задумчиво замолчал, пожевал шрам на губе и продолжил. — , Ты знаешь кто был предыдущий Септорий наказания? Не гадай. Мирко! — разглядывая мое удивленное лицо, септ ухмыльнулся. — Убийцы по своей сути казнят людей, жгут ланиты, отрубают руки и пальцы, секут плетьми, стоя на страже правил. Славная работенка, под стать нутру. Сначала утешаешь себя, что меры не ты назначаешь, а только исполняешь, но потом втягиваешься, и через год перестаёшь получать удовольствие от несения службы. — Ледяной опять замолчал, подбирая слова. — Знаешь кто перевернул мир горбуна? Один Светоч, что вырвал его из привычного мира крови и насилия. Мирко отказался от своего ремесла, забросил свои топоры и даже нож тебе отдал. Оставил себе лишь деревянную клюку. Он почти угас, пока не появился ты. Не знаю как, но ты пробудил его к жизни. А ведь не так давно он был совсем другим, все изменил прошлый поход за Химерой. Мирко Ухорез ушёл в Пустоши, вернулся Мирко горбун. Язык ему отрезали в посёлке, где мы должны были встретить проводника. Пока его ломали за знак септа на руке, он проклинал своих мучителей, за то ему и отрезали, а потом сбежал, хотя скорее всего уполз. А спустя месяц вернулся. Он простил своих обидчиков, всех до одного. Кхе-кхе. — закашлял рассказчик. — По одному прощал, двоих за раз мог простить, прощал ножом, верёвкой и ядом. Весь отряд Ночных куниц был прощен за две недели. Мстил он не за себя, такие как он или Я не имеют смысла в жизни, потому просто оставили, как есть. Он мстил за Мазура, к которому спешил подвезти подмогу даже из этих гнилых мест. После в одиночку доковылял до городища, Где и писал кучу глиняных дощечек, чтобы собрать отряд и выручить своего Светоча, хотя бы устроить тризну. Но Отцы получили искомое от похода и просто сослали горбуна умирать от ран в лагерь для призывников. Спустя месяц Я получил назначение, как Септорий наказания.
