16 марта Наполеон подписал свой договор с Австрией, которая два раза, в феврале и в октябре 1811 года, отвергла предложения России. Австрия ставила Наполеону контингент в 30 000 человек. Командовать ими должен был князь Шварценберг, тогдашний посланник в Париже. Помимо этого, включены были и политические оговорки, а именно неприкосновенность Турции и (в особой тайной статье) возможность обмена Галиции на Иллирийские провинции.
Зато обмануты были ожидания, которые Наполеон возлагал на Швецию и Турцию, вроде того, что султан станет во главе оттоманской армии на Дунае. Из этих двух естественных союзников Франции, коварно отстраненных Тильзитским договором, Турция осталась нейтральной, Швеция собиралась перейти на сторону врага. Что касается двух недавно привлеченных союзников, то их настоящие чувства нетрудно угадать. Фридрих-Вильгельм III ничего не забыл из прежних унижений; он слышал вопли своего народа, тяжело страдавшего от прохода великой армии; он вспоминал клятву, которой обменялся с Александром в 1806 году на могиле великого Фридриха, вспоминал бартенштейновские постановления и ждал спасения Пруссии только от Александра. Отправляя свой отряд в поход против Александра, он в то же время посылал в Петербург фон Кнезебека.
И Австрия, хотя она действовала отчасти из страха перед притязаниями русских на Дунае, заключая договор с Наполеоном, уверяла Александра, что только уступает тяжелой необходимости и что содействие, оказываемое ей против Александра, сведется на нет, если Россия ничего не предпримет против Австрии.
Договоры Александра со Швецией, Англией, Турцией. Бернадотт избран был в наследники шведского престола неожиданно для Наполеона, который считал его наименее надежным из своих маршалов и предпочел бы какого-нибудь датского принца, чтобы подготовить скандинавский союз и надежнее закрыть для России северные проливы. Наполеон довольствовался изъявлением своего согласия на избрание. Он выплатил Бернадотту миллион, но отнял княжество Понте-Корво и отозвал находившихся при его особе французских офицеров, так как не мог добиться от него обязательства никогда не воевать против Франции. 2 ноября 1810 года новый наследный принц, перейдя в лютеранство, совершил свой въезд в Стокгольм. Наполеон продолжал третировать его как подчиненного: «Наследный принц часто писал императору, который не отвечает ему… Император… не состоит в переписке ни с одним наследным принцем. Когда означенный принц сделается королем, император будет с удовольствием получать его письма и отвечать на них». (Из письма Шампаньи к Алькье, французскому послу в Стокгольме, от 22 декабря 1810 г.) Подобное высокомерие или разборчивость были неполитичны в такой момент, когда Швеция всеми мерами противилась континентальной блокаде, когда Бернадотт приобретал решительное влияние на старого короля и правительство, когда император Александр относился к нему в высшей степени предупредительно и когда две соперничавшие дипломатии, французская и русская, оспаривали Швецию друг у друга. Впрочем, Бернадотт, чуждый всякой политики чувства, решил втягивать Швецию только в такие отношения, которые соответствуют ее выгодам или его собственным выгодам, понимаемым в самом эгоистическом и в самом узком смысле. Он запросил у Наполеона поддержки Франции в деле присоединения Норвегии к Швеции. За такую цену он обещал в случае разрыва между двумя империями выступить против России, вторгнуться в Финляндию и угрожать Петербургу. Наполеон, уже давший слово своей союзнице Дании, отвергнул эти предложения все с тем же высокомерием: «В голове принца шведского такая путаница, что я не придаю никакого значения сообщению, которое он сделал Алькье… Я буду игнорировать его до перемены обстоятельств… Сообщите… что я слишком могуществен, чтобы нуждаться в чьем-либо содействии»[30]. Но вот в марте 1811 года, ввиду все возраставшей дряблости короля Карла XIII, Бернадотт взял в свои руки управление делами. Жена наследного принца, Дезире Клари, дочь марсельского купца, которая чуть было не вышла замуж за Наполеона и сестра которой была за Жозефом Бонапартом, могла бы способствовать тому, чтобы ее муж поддержал союз с Францией; но ей было скучно в Стокгольме, и она воспользовалась ближайшим предлогом, чтобы вернуться во Францию. Когда в январе 1812 года Наполеон под предлогом нарушения континентальной блокады или в видах дополнения своих подступов к России велел захватить шведскую Померанию, шведский министр иностранных дел сказал русскому посланнику: «Теперь мы свободны от всяких обязательств по отношению к Франции».
В феврале Швеция, все еще стремившаяся получить Норвегию, изъявила царю готовность подписать формальный отказ от Финляндии и от Аландских островов, если он поможет Швеции завоевать Норвегию; 25 000-30 000 шведов при содействии 15 000 русских могли бы совершить завоевание; после этого соединенные войска отправились бы в Германию, т. е. против левого фланга великой армии; можно было бы добиться присоединения Англии к шведско-русской коалиции. Эти предложения встретили хороший прием в Петербурге, и договор был подписан здесь 5 апреля 1812 года. А между тем в марте Наполеон одумался и велел предложить Бернадотту Финляндию, и кроме того – часть Норвегии. Но он одумался слишком поздно. Вспомнив свою профессию генерала, Бернадотт уже рассылал всем врагам своего бывшего начальника не только политические, но и военные советы против Наполеона. Этот француз преподавал им искусство побивать французов и – верх подлости – приглашал их не давать пощады солдатам Франции. Он тогда же спустился бы и в Германию, если бы ему не помешала кажущаяся верность Пруссии Наполеону. Во всяком случае пока его новое поведение давало возможность русским обратить против императора все свои войска, стоявшие в Финляндии.
3 мая 1812 года и Англия примкнула к договору 5 апреля между Россией и Швецией. 18 июня она заключила договор с Россией о союзе и воспомоществовании. Наконец, в августе Россия подписала с Турцией Бухарестский договор, который давал возможность бросить против Наполеона русскую дунайскую армию.
II. Поход на Москву
Наполеон в Дрездене. 9 мая 1812 года Наполеон покинул Париж, а 17-го он прибыл вместе с императрицей Марией-Луизой в Дрезден к саксонскому королю. Здесь повторились торжества, свидетелем которых в 1808 году был Эрфурт. Перед владыкой Европы, перед наследником Карла Великого столпились все коронованные особы Германии, не только участники Рейнского Союза, но и австрийский император с супругой, явившиеся обнять свою дочь и защищать свои интересы, и прусский король, взволнованный внезапной оккупацией Пиллау и Шпандау великой армией. В последний раз Наполеон явился миру во всем блеске своего величия, явился властителем 130 французских департаментов, сюзереном семи вассальных королевств[31] и тридцати государей, во главе войск, которые беспрерывной лентой тянулись от Рейна к русской границе, – явился, вызывая ужас Европы и удивление Германии – восторженное и вместе с тем испуганное[32].
Наполеон в Польше. Вечером 30 мая Наполеон совершил свой въезд в Познань. Его встретили здесь с поразительным энтузиазмом. Весь город был иллюминован. Всюду транспаранты с хвалебными надписями: Heroi invincibili, Restauratori patriae, Grati Poloni imperatori magno[33], и т. д. Он принял знать, явившуюся в придворных костюмах, и сказал ей: «Я предпочел бы видеть вас в сапогах и при шпорах, с саблей на боку, как ходили ваши предки». Затем он продолжал свой поход к Неману, не отклоняясь к Варшаве. И это был промах. Весьма ловкого своего представителя при великом герцогстве, Биньона, Наполеон сменил мехельнским архиепископом аббатом де Прадтом, рассчитывая, что духовный сановник будет пользоваться влиянием у такого католического народа. Данные от 28 мая инструкции предписывали ему собрать сейм с целью вотировать восстановление Польши, образовать повсюду конфедерации и вызвать всеобщее восстание. К несчастью, архиепископ мехельнский был глуп, хотя и слыл за остряка. Прибыв в Варшаву 5 июня, он терял время на собственноручное исправление речей, которые должны были быть произнесены на сейме вождями Польши, и на удаление из этих речей всего того, что было «противно всяким правилам вкуса». Вместо того чтобы раскалить энтузиазм добела, он беспокоился по поводу увлечений, «в которые могла впасть эта масса собравшихся людей», и задумывал распустить сейм, как только он откроется. 22 июня при открытии собрания старый князь Адам-Казимир Чарторыйский, избранный маршалом, возвестил о восстановлении Польши в таких патетических выражениях, что раздались восторженные возгласы. Сейм объявил себя конфедерацией. Было решено, что больше не будет «двояких подданных», т. е. что поляки, имеющие владения и в великом герцогстве, и в Российской империи, вынуждены будут сделать выбор между той или другой национальностью. В результате этого постановления князь Адам Чарторыйский должен был послать царю Александру отказ от всех своих должностей. Наконец, решено было отправить депутацию к Наполеону. Прадт, все еще не понимавший положения дел, писал Бассано: «Они пошли бы очень быстро, если им дать ход». Он не дал им хода: на третий день он велел объявить о закрытии сейма, и так как думали, что это делается по приказанию Наполеона, то «это удивило французов и охладило поляков» (Биньон). Узнав об этом слишком поздно, Наполеон мог только сделать архиепископу строгий выговор.
