— И как это устроить? На это нужно минут пять — семь.
— Придумаем, — быстро сказал Гиацинт, оглядываясь. — Ну как, поймала мышку?
Омела и Розанчик возвращались из похода в пещеру.
— Не-а, — огорчённо вздохнула девочка. — Они все попрятались. Розанчик рассказал мне про светлячков, но их мы тоже не видели.
— Жаль, — Гиацинт подарил Розанчику благодарный взгляд.
Паж развёл руками: "Стараюсь!"
Гиацинт незаметно одобрительно подмигнул ему и обратился к Омеле:
— Да, жаль, что светлячки спрятались. Но ничего, сейчас пойдём вместе и поищем их. Отведи нас, пожалуйста, в форт…
46. Игра всерьёз
.
За поворотом тоннеля мелькал огонёк.
Гиацинт и Розанчик немного отстали и шли за Омелой на расстоянии нескольких метров.
Предосторожность: если встретится человек из форта, Омела придумает что-нибудь, а они прижмутся к стене и будут ждать. Повернёт обратно в свой форт — его счастье, а нет…
В подземном ходе темно, он не успеет даже увидеть блеск лезвия, несущего смерть. Но пусть он лучше не встретится им на пути.
Идут молча, прислушиваясь к шорохам вокруг, но даже летучих мышей нет в этой заброшенной галерее. Только их шаги и огонёк впереди. Маяк.
Розанчик подавляет вздох: как же так? Ведь клялся он никогда больше не лезть в пещеру? Клялся. И снова — здесь, и снова идёт по тёмным переходам. Но теперь-то они точно знают, куда идут. В Сен-Тюлип.
Эта пещера уже не та, где они прятались, она не принадлежит природе, как остальные пещеры, как горы и море. Вся земля вокруг, от скалы и дальше за фортом — владения Чёрного Тюльпана. И ущелье, где они прячутся, и оливковые рощи на склонах, и берег. И этот подземный коридор. Они на его территории. Здесь каждый камень против них, и сердитое эхо — против. Оно гулко разносит шаги, стараясь предупредить хозяина об опасности.
Огонёк остановился за выступом скалы; Омела ждала их.
— Я скоро приду, а вы стойте здесь. И тихо! — она кивнула на дубовую дверь, преграждавшую путь. — Там маленькая арка на несколько шагов и сразу — погреб. Между ним и караулкой нет двери, так что не лезьте туда, вас заметят.
— А тебя? — спросил Розанчик. — Что скажешь, если спросят, где была и куда идёшь снова?
— Не спросят, — Омела успокоительно выставила ладонь. — Я тут целыми днями хожу. Они знают, что я здесь играю.
Гиацинт напутствовал сообщницу, скрывая тревогу:
— Что ж, хорошо. Иди, только будь осторожна.
— Так, повтори ещё раз, что вам принести, — она деловито достала из кармана ключ.
— Самый длинный шнур со склада боеприпасов; часы, лучше с секундомером, там, знаешь, такая маленькая стрелочка…
— Я знаю. Ещё что?
— Парочка револьверов нам бы не помешала и патроны… — Он посмотрел на девочку: — Только как ты всё это незаметно принесёшь?
— Это моё дело, — самоуверенно заявила малышка. — А что из еды?
Граф пожал плечами и посмотрел на Розанчика. Тот спросил:
— А зачем нам еда? Мы скоро будем в безопасности, если всё получится… А если нет, тем более еда ни к чему.
Глаза Омелы удивлённо округлились, и она всплеснула руками, чуть не выронив ключ:
— Как так можно?! Мы же не знаем, сколько дней будем в море, нужен запас еды!
— Хорошо, — уступил Гиацинт. — Принеси побольше бутылок с пресной водой и сухари. Так правильно?
— Да, — буркнула она. — Но у меня сухарей нет, только печенье.
— Вот и прекрасно, возьмёшь печенье. Сладкое?
— Нет. Галеты.
— Это гораздо лучше! Возьмёшь две пачки.
— Хорошо.
Розанчик потянул графа за рукав и закатил глаза, показывая: "Кошмар! Ну и зануда твоя подружка".
Гиацинт обещающе улыбнулся: "Это ещё что! А вот вырастет…"
Омела уже поворачивала ключ в замке. Вдруг она оглянулась:
— Папа, а я уже не вернусь сюда? Попрощаться с Неро сейчас?
— Не называй меня так, — устало сказал Гиацинт. — Ты, конечно, ещё вернёшься и ничего принцу говорить не надо.
— Ну я пока не буду, — пообещала Омела. — Ждите меня здесь и никуда не уходите.
Она скрылась за дверью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Слышно было, как разговаривают внутри пираты. Обсуждали что-то очень мирное: когда вернётся патруль, привезут ли ребята новую партию сушёной рыбы или опять пропадать без приличной закуски? И вообще, что будет на ужин? Кто-то рассказывал историю, как в него влюбилась красотка-трактирщица, вот повезло! Она буквально носила дружка на руках, правда, потом явился муж, и пришлось уносить ноги…
Они громко хохотали и стучали кружками. Судя по звуку, бросали кости, тарахтя ими в игральном стаканчике, словно погремушкой.
Розанчик толкнул Гиацинта локтем:
— Слушай, папочка, может тебе и правда её забрать? Девчонка хорошая, не оставлять же её Неро!
— Катись ты… — буркнул Гиацинт сквозь зубы. — Мне только этого счастья и не хватало. Пусть принц растит себе наследницу, может, она его человеком сделает. А нам как бы самим выбраться.
— Он вырастит! Представляешь, какой она паразиткой станет? Она и так язва.
— Угу. Я вижу, до чего доводит их "монархическое" воспитание. "Король умер — да здравствует король!" Не ребёнок, а переходящий приз. Как на турнире, прости Господи!
— А что? — улыбнулся Розанчик. — Ты ведь убил дракона, вот и получай принцессу. Жена у тебя есть, будет и дочка…
— Перестань, — Гиацинт смотрел в сторону. — Чёрти-что делается на свете…
— Глубокая мысль! — шёпотом засмеялся паж. — Но у нас на "Дельфиниуме" так же было: капитана нет — да здравствует… госпожа капитан!
Граф Ориенталь нахмурился:
— Во-первых, это не одно и то же. И тебе меньше времени стоило бы проводить при дворе с детских лет.
— Вот и забери её. Представь, как мадам маркиза обрадуется: дочь два месяца как замуж вышла и сразу — взрослая внучка! — продолжал ехидничать Розанчик.
Гиацинт хмуро покосился на него и вздохнул:
— Я представляю. Она всегда знала, что добра от меня не жди, и у нас всё будет не как у людей. — Он грустно усмехнулся и покачал головой. — Зато мой отец был бы счастлив.
Розанчик настороженно замер:
— Ты серьёзно?
— Ага.
— Так в чём дело? Давай…
— Тихо! — оборвал Гиацинт.
За дверью совсем рядом послышались голоса.
— Детка, но сегодня ночью будет очень холодно, — предупреждал грубый мужской голос. — Ты снова простудишься и его высочество будет очень недоволен.
— Я взяла одеяло, — беззаботно отвечала Омела. — Не замёрзну. Убери лапы!
— Так ведь тяжело тащить, давай помогу! — мужчина шагнул к двери. Слышно, как он взялся за ручку... Пальцы Гиацинта в ту же секунду легли на эфес кортика.
Омела спокойно ответила:
— Отстань, Репейничек.[1] Спасибо, но я сама. У меня же коляска, мне не тяжело.
— Как хочешь, — Репейник недовольно открыл дверь в катакомбы, пропуская Омелу.
Лазутчики прижались к стене, стараясь врасти в неё. Омела вкатила в коридор большую кукольную коляску, размером с хорошую тачку для камней, с закреплённой на ней свечкой. Обернулась и помахала пирату, закрывшему за ней дверь. Он так и не заглянул в подземелье.
Друзья облегчённо выдохнули. Омела откинула с тачки жёлтое пуховое одеяло, открыв бутылки с вином и водой, пачки с печеньем и три револьвера. Друзья восхищённо посмотрели на девочку.
— Ну ты даёшь! — покачал головой Розанчик. Гиацинт нахмурился:
— А где шнур и часы?
— Здесь! — похлопала себя по животу Омела. Её карман раздулся до невероятных размеров, только тачка скрывала его от посторонних глаз. Малышка достала большущий моток шнура, две полных коробки патронов и большие круглые часы, не карманные, а те, что ставят на полку — будильник.
— Да ты просто кенгуру! — усмехнулся Гиацинт. — Весь форт могла бы спрятать в свой карман.
Омела удивлённо раскрыла глаза:
— Но ты просил взять только это. Сказал бы…
Граф судорожно кашлянул, маскируя смех:
