перспектив. – Ты вербуешь пилота многоцелевого истребителя-штурмовика с багажником от «Газели».
Хотя, идея неплоха сама по себе. Осталось найти где-нибудь никому не нужный «прыгун» и бомбить на нём в своё удовольствие шабашку. Учитывая скорости, себестоимость эксплуатации и грузоподъёмность со вместимостью, от желающих отбоя не будет. Назовусь каким-нибудь ИП «Дизельная улитка» и буду отзываться в диспетчерских на позывной «Небесный тихоход». Хотел бы сказать, что шутка, но на минуту я и впрямь задумался.
– Натурой получать будешь, – хмыкнула Анька.
«Прыгун» легко коснулся днищем мягкого прибрежного песка на пляже, а я окинул оценивающим взором фигурку Рыковой. Ну, что сказать… Посмотреть и впрямь есть, на что. И даже есть, за что ухватиться. Вот только, поверьте моему боевому опыту, ни одна, даже самая идиотская идея «натурного» плана не сравнится по ценности с «прыгуном» на ходу и умеющим его использовать пилотом. Курс размена вообще ни разу не интересный.
– На выплатах разоришься, – я убрал боковые пилоны с двигателями и встал из-за кресла. – Будешь отрабатывать больше, чем используешь наши часы налёта.
– «Наши»? – биолог ехидно посмотрела на меня снизу вверх. – Ты уже с этим пепелацем сроднился? Неужто и впрямь задумал таксовать на нём гоп-стопом по галактике?
– Только, если будешь моим штурманом.
Не могу сказать, что мне по жизни нравится оставлять за собой последнее слово в споре. Когда надо – я умею прервать разговор и проигнорировать собеседника. Уже давно не маленький мальчик, чтоб вестись на подначки и заниматься пустословием без дела. Но… мне… понравилось, что ли? Вроде бы, и треплемся ни о чём, пытаясь поддеть друг друга непонятно зачем. А вроде как и… приятно общаться, что ли?
Эта самая Анька Рыкова – странный персонаж. Как есть странный. Что без царя в башке – очевидно. Но чувствовалось в ней что-то такое… «отчуждающе родное»? Я буквально споткнулся на полушаге от осознания того, что моя незваная пассажирка мне как будто притягательно близкая и одновременно настораживающе отталкивающая. Амбивалетный дуализм, едрить его свободные радикалы.
Кстати, насчёт штурмана. Навыки в управлении техникой Древних она уже продемонстрировала: «Колыбелью зла» вертела, как шарманщик своей трещоткой. Надо будет её прогнать по системам «прыгуна». Может, она и с ним сладит? Нам бы лишний пилот не помешал. Опасно торчка за штурвал сажать, что ни говори, но нам сейчас не до жиру: быть бы живу. Глядишь – и наркоманка наша на что-нибудь сгодится.
– Я за борт, – обернулся к Аньке. – Ты со мной?
Биолог развернулась к пульту «прыгуна» и лениво пощёлкала по его панели, выведя на оперативный экран биологическое сканирование. Прогнала несколько кругов, сменила масштаб, задала цели поиска.
– В округе никого крупного, – проинформировала она. – В песке зарылась какая-то мелкая шелупонь. И на мелководье пасётся какая-то хитровыгнутая вобла, плод любви сатаны и утконоса. Ничего опасного.
И поднялась с кресла вслед за мной.
Открыл рампу, вышел на песок, вдохнул воздух полной грудью. Кретинизм в терминальной стадии налицо. По регламенту, любая высадка на неизвестную планету должна производиться в скафандрах с замкнутой системой дыхания даже в тех случаях, когда сенсоры сообщают о пригодном для дыхания воздухе на поверхности. Мало ли, какая бацилла или микроб обитает там? С первым же вздохом надышался – и айда, заворачиваться в простыню да ползти на кладбище. Так-то, я ещё собираюсь возвращаться на «Колыбель зла». Уже будучи носителем, заражу кого-нибудь. А то и всех.
Но приходится включать мозг в положение «думать» и помнить, что мы на борту лишённого хода космического корабля, откуда при любом раскладе необходимо тикать. И ладно бы, дело было только в этом: у нас в принципе нет выбора. Одна из этих трёх планет в системе станет нашим домом так или иначе, надолго ли или накоротко ли. Потому, вдохну ли я агент сейчас или это сделает весь личный состав неудавшейся экспедиции – настолько монопениссуально, что даже почесать неохота.
Потому медсумку в руку – и вперёд.
Одна пробирка – проба песка с поверхности.
Вторая пробирка – разрыть штыком песок на ладонь вглубь и взять пробу оттуда.
Третья пробирка – отойти до устья широкой, в несколько сотен метров, реки и набрать воду из неё.
Четвёртая пробирка – отойти к водной кромке и набрать воды из моря-океана.
Увидеть шевеление в песке рядом с собой, быстро достать контейнер из сумки и захватить живность вместе с несколькими горстями песка. Экстренно закрыть, пока эта сволочь не применила какой-нибудь из случайно выданных природой способов защиты.
Маркером из аптечки подписать, какая проба откуда взяты.
Уже собрался было прошвырнуться до зарослей, чтоб набрать там образцов и только повернулся в ту сторону, как понял: это «ж-ж-ж» неспроста.
Если Анька Рыкова хотела меня чем-то удивить, то получилось слабо. Я бы удивился, если б она не попыталась меня удивить.
Но вид биолога, неспешно избавляющейся от той немногой одежды, что была на ней, заставил словить «тормозок». Не столько от факта раздевающейся передо мной женщины (очень многие до доктора делали это с куда большими рвением, артистизмом и страстью в каждом движении), сколько от обстоятельств. На заведомо неизвестной планете с заведомо неизвестным животным миром, где каждая тварь заведомо представляет угрозу, если не доказано обратное, Рыкова устроила, мать её, пляжную прогулку!
На песке осталась лежать обувь и одежда Аньки. Биолог, буквально скользя по песку (чтоб её рейфы драли, откуда в ней столько грации и изящества?!), неспешно проследовала к берегу реки, что впадала в море.
– Я хоть искупаюсь за эту неделю нормально! – проинформировала она меня, будто всё идёт по плану.
А я стоял, как идиота кусок, и понять не мог: это Аньке «касса» так мозги отшибла или она в принципе дура тупая? Тут, блин, на Земле на незнакомый пляж стараешься без нужды не соваться! Какая угодно кракозябра в воде жить может, от пираньи и до бациллы! А тут человек в другой галактике на другой планете идёт плескаться, в чём мать родила, по форме одежды номер ноль, и в ус не дует! Да её же сейчас десять раз ужалят, съедят и на дно утащат, и все десять – насмерть!
С другой стороны – каждый сам кузнец конца своего счастья. Если доктор биологии настолько дуб дубом, значит, сработает естественный отбор. Только, каким образом
