Ха. Это ощущается… хорошо.
Выкуси, Сильвер.
Как только мы входим в класс, я останавливаюсь. Болтовня четырех всадников раздается в воздухе. Конечно. Они все здесь.
Эйден откидывается на спинку стула, скрестив ноги перед собой, и его пальцы переплетаются на животе. Все его внимание приковано ко мне, как будто он ждал моего появления. Облака в его глазах светятся одновременно торжеством и такой непроглядной тьмой, что у меня сводит живот.
Он получил то, что хотел.
Вся школа думает, что я его девушка. В очередной раз он принял решение за меня, и на этот раз я чертовски зла.
Возможно, это также связано с тем, что сказала Сильвер. Уверенность, с которой она это произнесла, действовала мне на нервы.
И поскольку это причиняет боль, мне нужно нанести ответный удар.
Я подхожу к Эйдену широкими шагами. Ронан ухмыляется как идиот. Ксандер смотрит в окно, выглядя глубоко потерянным. Коул, который разговаривал с Эйденом, замолкает, когда я встаю перед его столом.
Я кладу на него ладонь и наклоняюсь, чтобы встретиться с ним взглядом в упор. Он выгибает бровь, словно бросая мне вызов.
Игра начинается, придурок.
Я говорю громко и четко, чтобы слышал весь класс:
– Я не твоя.
Глава 24
Когда я сказала Эйдену, что не принадлежу ему, я ожидала гнева.
Черт, я ожидала увидеть его плохую сторону.
Потому что это то, что делают хулиганы, не так ли? Когда их толкают, они толкают в ответ.
Вместо того чтобы отпустить и показать свое истинное «я», его губы кривятся в насмешливой улыбке.
– Это не то, что ты говорила, когда кончила мне на лицо. Дважды.
Моя челюсть чуть не ударяется об пол.
Нет.
Он не мог это сказать.
Ким ахает рядом со мной, и шепот разносится по всему классу. Ни у кого не хватает наглости высказаться в присутствии Эйдена.
Ронан – единственный, кто смеется, кивая:
– Я подтверждаю. Я слышал крики.
К черту мою жизнь.
Эйден снова открывает рот, но я заставляю его замолчать, прижимая руку к его губам. Что бы он ни сказал, это погубит меня еще больше, чем он уже сделал.
Если раньше он казался торжествующим, то сейчас выглядит абсолютно самодовольным. Он приподнимает брови в молчаливом вызове, будто подталкивать начать отрицать.
Звенит звонок, и в класс входит миссис Стоун. Я отпускаю Эйдена и плюхаюсь на сиденье перед ним, потому что оно единственное свободное. Мои движения становятся нервными, когда я достаю свой блокнот и ручку.
Теплое дыхание щекочет мне ухо, прежде чем мягкий голос Эйдена шепчет:
– Попробуй еще раз отрицать, что ты моя, и я трахну тебя на виду у всех, чтобы доказать это.
Мои глаза расширяются, когда я крепче сжимаю карандаш. Он исчезает у меня за спиной так же быстро, как и появился, пока миссис Стоун продолжает свою лекцию.
Я изо всех сил пытаюсь овладеть собой и прогнать ту картину, которую Эйден только что нарисовал в моей голове.
Будь проклят он и его грязный рот.
Пространство между моими ногами нагревается, и я растираю их, чтобы прогнать это ощущение.
Это не работает.
Напротив, трение становится невыносимым, почти как тогда, когда Эйден прижался ко мне ртом и его зубы задевали чувствительную кожу, его язык и пальцы входили и выходили из меня, пока…
– Мисс Куин?
Я вздрагиваю, услышав голос миссис Стоун, и мои щеки горят.
– С вами все в порядке?
– Что?
– Вы выглядите раскрасневшейся. Вам нужна медицинская помощь?
– Я в порядке. – Я крепче сжимаю карандаш, желая, чтобы земля разверзлась и поглотила меня.
Когда она уходит, низкий скрипучий голос бормочет:
– К тебе возвращаются какие-то воспоминания?
– Заткнись, – шиплю я.
Мне не нужно оборачиваться, чтобы увидеть самодовольную ухмылку Эйдена.
После двух утренних занятий я собираю свои учебники, машу Ким и направляюсь в раздевалку, решив пропустить обед.
Тетя велела мне купить в продуктовом магазине мою еду, но сегодня утром я об этом забыла.
Высокая фигура появляется передо мной прежде, чем я сворачиваю за угол в раздевалку. Я ненавижу то, как трепещет мое сердце при виде него. Я ненавижу то, как идеально он выглядит в куртке команды и как его длинные ноги делают его похожим на модель.
Я ненавижу в нем все: от легкой кудрявости его темных волос до соблазнительных губ и острой линии подбородка, которой не должно быть у восемнадцатилетнего парня.
– Я ненавижу тебя, – говорю я ему со всем сдерживаемым разочарованием, которое испытывала этим утром.
– Я думаю, что это не так, сладкая, но ты этого определенно хочешь. – Он тянется ко мне и треплет за щеку. – Ты чертовски очаровательна, когда краснеешь.
Он убирает прядь волос мне за ухо. Этот жест такой заботливый и нежный, что почти разрушает мою оборону.
Потом я вспоминаю, что он социопат и, возможно, делает это только для того, чтобы я ослабила бдительность в его присутствии.
– Почему ты никогда не распускаешь волосы? – Его пальцы массируют мой череп, как будто он очарован этим действием.
– Мне просто не нравится.
Он наклоняет голову набок.
– Почему?
Я и сама не знаю.
И его заботливый поступок не отвлечет меня от его демонической души.
Я вырываюсь из его объятий.
– О чем ты думал вообще?
Он возвращается к поглаживанию моих волос, как будто не может удержаться от этого.
– Когда?
– В классе!
– Когда миссис Стоун застала тебя за визуализацией моих слов?
Мои щеки пылают, и я отворачиваюсь.
– Это неправда.
– Лгунья. – Его голос звучит соблазнительно протяжно. – Ты заново переживала прошлую ночь, не так ли? Это была та часть, где мой язык был внутри твоей горячей, влажной киски, пока ты выкрикивала мое имя и…
– Эйден! – Я закрываю ему рот рукой. От унижения у меня сжимается живот, когда я оглядываюсь вокруг, чтобы посмотреть, не слышал ли кто-нибудь.
Он убирает мою руку, но не отпускает ее, склонив голову набок.
– Почему тебя это смущает?
– Ты серьезно? Конечно, мне неловко.
– Я фантазировал о тебе всю ночь, ты видишь, как я смущаюсь из-за этого?
– Ты принадлежишь к другому виду.
Я сомневаюсь, что он вообще знает, что такое смущение.
– Не надо.
– Что «не надо»?
– Не превращай это в спор «ты против меня».
– Тогда в чем дело? Просвети меня.
– Признай свою сексуальность, Эльза. – Он собственнически сжимает мою руку. – У тебя, черт возьми, ее наверняка в избытке, и я не собираюсь позволять этому пропадать даром.
– Перестань быть таким грубым. Я должна быть сосредоточена на занятиях.
– Значит, ты все же думала об этом, – ухмыляется он. – Ты мокрая?
– Нет.
– Давай, – подталкивает он. – Признай это.
– А что, если это так? – Я скрещиваю руки на груди, все сдерживаемое разочарование поднимается на поверхность. – И что ты собираешься с этим делать? Трахнешь меня в школе, рискуя, что нас обоих исключат? О, подожди. Твой отец владеет школой, так что не имеет значения, если тебя поймают. Тебе даже убийство может сойти с рук, верно? Я буду той, кого вышвырнут за дверь после того, как все будет выглядеть так, будто я соблазнила его величество Эйдена Кинга. В конце концов, ты Король, а я, блять, никто.
Только после внезапной вспышки гнева я понимаю, как это фантастически – бросать ему в лицо его же слова. Раньше он использовал их, чтобы принизить меня и поставить на место, но теперь они брошены прямо ему в лицо.
Я вздергиваю подбородок, провоцируя его сказать что-нибудь.
Его левый глаз подергивается, но выражение лица остается непроницаемым.
– Следи за своим ртом.
– Или что?
– Или я трахну его.
– Да пошел ты, Эйден. Понял? Ты не можешь все время нажимать на мои кнопки и ожидать в ответ лишь «да, ваше величество. Как пожелаете, ваше величество? Чего вы хотите еще, ваше величество? Должна ли я лечь и раздвинуть для вас ноги?» Ты оставишь меня в покое, если я позволю трахнуть себя?
