— Потому что похоронили его голову…
— Ну, конечно.
— Господи, так ты думаешь…
— Разумеется, если Иван так уверен, это. значит одно: он эту голову и похоронил.
— Мама моя, так это мы тогда с ним возле мельницы столкнулись? Он с перепугу рюкзак выронил, а когда мы лежали в отключке, стащил его и голову закопал. Неужто он того… голову, то есть… у какого-то приезжего?
— Вряд ли. У Ваньки в мозгах каша… Скорее всего он обнаружил страшную находку и со своей точки зрения вполне логично предположил, что голова принадлежит Зеленому охотнику, и он ее похоронил, чтобы тот наконец угомонился.
— Девчонки, какая еще голова? — насторожился Василий Иванович. Мы с Женькой сообразили, что о голове он ничего не знает, и принялись объяснять.
Рассказ наш у участкового вызвал шок. — Ох, как некстати, — закручинился он. — И так в районе обстановка не очень, а теперь с этим охотником нас во всех газетах пропечатают. Ладно бы просто убийство, а тут такое..; А эти сукины дети из района где? — чуть не плача, возопил он и ударил ладонью по столу.
Мне его чувства были очень даже понятны. Дядька жизнь прожил, увещевая не скандалить пьяных соседей, следил за тем, чтоб ребятня на мотоциклах по дорогам не гоняла и не крала яблоки из чужих садов. Худшее преступление — драка в клубе по пьяному делу или хищение комбикорма с фермы. И вдруг такое.
Журналисты историю состряпают причудливее «Секретных материалов», а Иванычу расхлебывай. За мистику и по шеям надавать могут за милую душу, чтоб другим неповадно было. А тут еще мальчишка несовершеннолетний и не совсем здоровый, скажут, тоже недоглядел…
— Вот что, надо с Иваном поговорить и узнать, где он зарыл голову, — заявила Женька. — Идемте.
— Сейчас? — приподнялся со своего места участковый.
— С Иваном стоит поговорить нам, — сказала я. — Увидев Василия Ивановича, он может испугаться и начнет в молчанку играть. К тому же лучше будет, если кто-то здесь останется и приглядит за постояльцами. Как бы не удрали.
Василий Иванович болезненно поморщился, не зная, что сказать на это, потом махнул рукой:
— Идите. Только поосторожней, мало ли что… В случае опасности кричите громче, — присовокупил он, чем отваги нам не прибавил.
И мы с Женькой понеслись в Липатове. Небо на востоке понемногу светлело, и, если честно, особого страха не было. В доме Августы Поликарповны горел свет, но открыли нам далеко не сразу. Хозяйка выглядела сонной и удивилась нашему приходу.
— Иван дома? — спросила я.
— Пришел. Говорю, где тебя носит, а он плетет всякую околесицу.
— А где он сейчас?
— Спит на терраске. Да зачем он вам?
— Августа Поликарповна, дело важное, Ваня должен помочь следствию…
— Какому следствию? Неужто натворил чего? Так ведь он слабоумный, с него какой спрос…
— Не думаю, что он что-то натворил, но может знать, что здесь происходит. Идемте к нему.
Иван Бородин не спал. Когда мы вошли, приподнялся на локтях и спросил шепотом:
— Видели?
— Видели, Ваня. — Я устроилась рядом с ним на табуретке, Женька присела на краешек кровати, а тетка Августа замерла в дверях, сложив на животе руки. — Он теперь неопасен, так ведь? — продолжила я, очень боясь спугнуть мальчишку. — И это ты спас деревню. Ты закопал его голову?
— Я, — кивнул он.
— А где закопал, помнишь? Там надо кол осиновый вбить, на всякий случай, чтоб он не вылез.
— Помню, — важно ответил Иван, — возле мельницы, прямо у двери. Я его камнем придавил, не выберется.
— Молодец. А как ты голову раздобыл? Он что, ее где-то оставил?
— Ага, под кустом спрятал, а я выследил.
— Расскажи, как это было.
— Я в пансионат пошел…
— Когда?
— Ночью.
— А зачем ты в пансионат пошел?
— Просто так, хотел посмотреть. Баба сказала, вы приехали, чтоб порядок здесь навести, чтоб нечести не было. Я думал, у вас ружье с серебряной пулей или еще чего.
— И ночью пошел в пансионат?
— Ну да…
— Вчера ночью? — Тут я вспомнила, что у Вани большие проблемы по части времени, но Женька пришла мне на помощь.
— Первую ночь мы у вас ночевали, так?
— Так.
— А как перебрались в пансионат, ты и решил проверить?
— Ага. И пошел. Иду, и он идет. Прямо по дороге. Я его сразу узнал, он в капюшоне был, как Иван Иванович рассказывал. Я испугался — и в кусты. А сам смотрю. Потом еще один идет и окликнул его: «Саша».
— Саша?
— Ага.
— Ты точно запомнил?
— А как же. Так и крикнул: «Саша».
— Так, и что дальше?
— Шаги слышу, а не вижу, голову боялся поднять. А тот говорит: «Здесь есть кто-то». Зеленый охотник рассмеялся: «Кто тут может быть?» А другой ему:
«Давай отойдем-ка с дороги на всякий случай, я тебя провожу…» И они в лес вошли.
— И что потом?
— Я испугался и домой побежал.
— Хорошо, но как же ты голову нашел?
— Я днем туда ходил. И охотника увидел, в логове. Но подойти побоялся.
Пошел на мельницу чтоб к иконе приложиться и сил набраться, а он болоту идет.
— Кто?
— Зеленый охотник.
— Он же в логове?
— Нет. Я его на болоте видел.
— Человека в зеленом и с капюшоном на голове?
— Ага. И с рюкзаком. Я за ним побежал, я короткий путь знаю и успел раньше. Он пришел по вешкам. А с болота оборотень…
— Собака?
— Волк-оборотень, огромный… А охотник на него топором замахнулся и упал, а рюкзак в кусты, я его и схватил.
— А что оборотень?
— Он убежал, он света не любит.
— А охотник?
— Тот в воде был. Стал выбираться…
— А лицо, лицо у него какое было? На кого Он тогда был похож?
— У него лица не было, просто пятно черное, У него же голова в рюкзаке.
— Хорошо. А дальше…
— Я рюкзак пощупал, понял, что там голова, убежал.
— Он тебя видел?
— Нет. Я хитрый, я кустами. На мельницу шел, окропил голову святой водой, у бабы взял.
— И отслужил молебен?
— Ага. Как батюшка в церкви. Меня баба водила, когда мост был. Красиво.
— Тебе очень служба понравилась?
— Ага. Я хотел батюшке помогать, но баба не пускает…
— Ты отслужил молебен и закопал голову. Днем?
— Нет, я не знал, как надо. И пошел к Ивану Ивановичу узнать. Просил про Зеленого охотника рассказать.
— Ты ему про голову сообщил?
— Да. Но он не поверил, не пошел смотреть. Я думал, думал, дождался ночи, отслужил еще раз молебен и пошел хоронить. Я возле часовни хотел.
— Но столкнулся с нами?
— Ага. Вернулся и зарыл ее возле мельницы.
— Молодец. Ты ее в рюкзаке зарыл?
— Нет. В пакете, как лежала.
— В рюкзаке еще что-нибудь было?
— Было, но я не смотрел. Страшно.
— А рюкзак куда дел?
— Выбросил. Хотел в реку, но с болота завыло, оборотень. А у меня ни ружья, ни пули. И я рюкзак под кустом спрятал.
— А собачка нашла, — пробормотала Женька.
— Чего ж теперь будет-то? — жалобно спросила Августа Поликарповна, а Иван испуганно вцепился в одеяло.
— Не думаю, что у вас возникнут неприятности, мальчик ни в чем не виноват. — На самом деле теперь я здорово опасалась за жизнь ребенка. Ведь он свидетель, хотя его показания никакой суд к сведению не примет, но убийца… — Зеленый охотник шел от пансионата, когда его догнал тот, другой?
— Ага, — кивнул Иван, но как-то вяло, стало ясно: мальчик напуган или разговор его утомил.
— А голос тебе знакомым не показался? — не отступала я. — Может, ты его раньше слышал или позднее?
— Нет, голос у него страшный, он шипел, как змея…
— Понятно, — брякнула Женька.
— Ты молодец, — сказала я мальчишке, совершенно не зная, как его ободрить.
Мы втроем покинули терраску, и я зашептала Августе Поликарповне:
— Присмотрите за Ваней, лучше если он немного дома посидит.
Я очень рассчитывала, что утром все-таки появится милиция и парень будет в безопасности. Надо было срочно сообщить участковому о разговоре с Иваном и проверить его слова.
— Неужто к мельнице пойдем? — спросила Женька, когда мы вышли на улицу.
Если честно, доставать из земли голову меня не смогли бы заставить никакие силы небесные, но, чтобы не выглядеть завтра идиотками, не худо бы убедиться, что парень не фантазировал.
— Мы только удостоверимся, что рядом с дверью лежит камень…
Женька вяло согласилась, и мы пошли к мельнице.
Камень был, огромный и плоский, и лежал в трех шагах от двери. Земля вокруг него была рыхлой, так что, возможно, недавно здесь действительно копали… — Вот тебе и нечистая сила, — косясь на Женьку, проворчала я.
— Да уж… Одно меня смущает, на болоте Иван должен был видеть физиономию этого типа, при чем здесь черное пятно?
— Москитная сетка или шапка с прорезями для глаз. И не забывай, пожалуйста, что ум у мальчика своеобразный и увиденное он интерпретирует по-своему…
— Давай прикинем, что у нас есть, — садясь на ступеньку возле двери, вздохнула Женька. — То, что убийца как-то связан с пансионатом, — не вопрос.
