— О господи! — дружно произнесли мы. Я опомнилась первой.
— Василий Иванович, это собака? Это собака сделала?
— Похоже на то… Псу вроде кавказца пару пустяков человеку горло перегрызть. Надо милицию вызвать, — встревоженно произнес он.
На этот раз милиция прибыла в рекордные сроки, но ничем особо не порадовала. Собаку сфотографировали, труп увезли и всех опять опросили. Жители деревни, обступив представителей власти, требовали света и охраны. Со светом ничего не вышло: ток поступает по проводам, а те, стараниями братьев Симаковых, отсутствовали, а вот двух милиционеров в помощь участковому оставили. Пожилой дядька в погонах ворчливо заметил, что от больших собак одни неприятности, и я поняла, что милицейские чины склоняются к мысли, что происшедшее с Горемыкиным несчастный случай. Впрочем, почему бы и нет? Вспомнив о своей встрече с овчаркой, я невольно поежилась. Но было еще кое-что, не дававшее мне покоя. Об этом я и завела разговор, оставшись вдвоем с Женькой.
— Это убийство, — заявила я и, как только облекла свои ощущения в слова, почувствовала себя значительно увереннее.
— Ты думаешь, кто-то специально натравил собаку?
— Специально или нет… это убийство.
— Подожди, Анфиса. Собака напала на вас.
Она вполне могла до этого напасть на Горемыкина. Я допускаю мысль, что кто-то сознательно использовал зверя…
— Послушай меня, — перебила я подружку. — Горемыкин хотел со мной посоветоваться. О чем? Логично предположить, что это касалось убийства, точнее, двух убийств, потому что в несчастный случай с Вовой Татариным я не верю. Не настолько он был пьян, чтобы свалиться в реку, особенно если учесть, что он всю жизнь пребывает в таком состоянии, да еще легко путешествует по болоту… Так вот: Горемыкина что-то мучило. Вспомни наш разговор незадолго до того, как он покинул пансионат.
— Ну…
— Что «ну»? Вспомнила?
— Так я и не забывала. Говорили о том, что надо следствию помогать.
— Вот именно. И он сказал что-то насчет того, что, не видя человека, опознать его трудно, ведь можно ошибиться. Женька, он имел в виду голос. Что-то там сказал насчет тумана и того, что голос разносится…
— Ну и что?
— А еще он выронил чайник, когда услышал Имя Саша.
— Это я помню… Мама моя, он той-ночью кого-то слышал, не видел, а слышал. И этот кто-то был ему знаком. По крайней мере, по голосу он его узнал.
— Конечно. Саша — это наверняка имя убитого. Теперь понимаешь?
— Что ж я, дура… Почему этот хмырь ничего ментам не рассказал?
— А почему он скелет утопил? Старый чудак скорее всего решил, что его ночные прогулки Для ментов будут выглядеть подозрительно. Не скажешь ведь, что Кукуя ловил, без того чтоб не прослыть чокнутым.
— Значит, убийство… Чей же голос он слышал той ночью, как думаешь?
— Первым на ум приходит писатель. Но когда я разговаривала с Горемыкиным, ни его, ни Лидии на веранде не было.
— Когда Горемыкин разбил чайник, Лидия Артуровна была с нами, потом ушла, но появилась буквально через секунду после произнесенных Горемыкиным слов и вполне могла их слышать. Так… Мы с Валерой пошли купаться, значит, в доме оставались писатель с женой и ты. Тебя я не считаю. Писатель вылез в окно и… расправился со стариком.
— Думаешь, это его собака?
— Почему бы и нет? Он сюда на джипе прибыл, мог и собачку привезти, а потом где-то спрятать… Болезнь нарочно симулировал, чтоб отвести от себя подозрение. Кто возьмется утверждать, было у него давление или это притворство чистой воды?
— А Коля? — развела я руками. — Ему держать собаку еще проще. И если Вова Татарин убит, он подозреваемый номер один: ведь Вова грозился разоблачить их махинации на острове.
— Это с таким же успехом может относиться и к писателю, — заупрямилась Женька, а я нахмурилась, в который раз подумав, что все происходящее каким-то образом связано с островом.
— Надо наконец взглянуть, что там, на этом самом острове. — твердо сказала я.
С утра пораньше мы отправились к Василию. Дом его был заперт изнутри.
Мы постучали, но ответа не дождались и решили проверить двор. Ворота оказались распахнуты настежь, однако дверь со двора в сени была заперта и тоже изнутри.
Мы пробрались в палисадник и постучали в окно.
— Наверное, всю ночь пьянствовал, а теперь дрыхнет, как лошадь, — проворчала Женька и оказалась не права.
Пока мы вертелись возле палисадника, Василий собственной персоной появился из ближайшего дома, держа что-то за пазухой. Я могла с первого раза догадаться что.
— Здравствуйте, — сказала Женька с некоторым недоумением. — А мы к вам.
— Хорошо… а я вот к соседке… голова чтой-то болит… Должно быть, к дождю.
— У вас дом изнутри заперт, — брякнула я, потому что с некоторых пор мне все казалось подозрительным.
— И со двора заперт?
— Заперт.
— Вот… Это хитрость у меня такая, подергаешь дверь особым способом, и откроется. А вы ко мне по какой надобности? — перевел он разговор на другое. А я подумала, что продолжить беседу стоило бы в доме, но Василий был далек от того, чтобы пригласить нас в гости.
— Проведите нас на остров, — с места в карьер заявила Женька. — У нас есть…
— На остров не пойду, — отрезал Василий. — Участкового просите. Он не хуже меня дорогу знает… а по башке получил за милу душу. Так что увольте…
— Но ведь вы не можете думать…
— На остров не пойду, — сурово пресек Василий мои поползновения вправить ему мозги. Что тут скажешь? Мы переглянулись и отправились восвояси.
— Девчонки, — окликнул он, — вы на остров не ходите. Опасно. Смотрите, что делается, Вова Татарин в реку свалился просто так? Нет…
— Что ж его, ваш Кукуй в реку спихнул? — разозлилась я.
— Кукуй не Кукуй, а ваше дело сторона. Вон Иваныч есть и милиционеры, что с ним приехали. Пусть ищут. А вам зачем?
Мы ничего не ответили и побрели прочь. Василий стоял возле своего палисадника и недовольно смотрел нам вслед. Дождавшись, когда мы отойдем подальше, он направился к своему крыльцу. Тут же рядом с нами распахнулось окошко, и шустрая бабуся, с которой мы уже успели свести знакомство ранее, сообщила:
— Бутылку он у Валентины купил. Видать, сильно маялся. Ночью часов до двух куролесил. Говорит, Вову Татарина поминал. Дом-то запертый держит? — перешла на заговорщицкий шепот старушка.
— Да, — растерянно кивнула я.
— Вот-вот, отродясь такого не было, как Марья-покойная померла. Да и при ней крыльцо запрут, а ворота всегда нараспашку. И вдруг заперто. И в избе у него кто-то ходит, я видела, в окне мелькнуло. И что-то не по-людски большое.
— То есть как это? — в один голос спросили мы с Женькой.
— А так… не знаю, чего он там прячет, но оно ходит.
— Надо участковому сказать, — пробормотала Женька.
— Уж вы как хотите, а я промолчу. По соседскому делу участковому не жалуются. Не ровен час… — Тут бабка перекрестилась и со стуком захлопнула окошко.
— Чудеса, — нараспев сказала Женька. — Чего делать-то будем? Может, заглянем к Иванычу, на всякий случай?
— И сообщим, что бабка видела, как что-то мелькнуло?
— Пусть проверит… когда такие дела творятся. — И, не слушая моих возражений, припустилась к дому, где остановился участковый.
Тот к ситуации отнесся с пониманием и вскоре возник в поле моего зрения (я в это время сидела на скамейке возле дома Василия), участковый постучал в кухонное окно. В окне показалась физиономия хозяина, он ткнул рукой в направлении двери, и участковый направился туда.
Ждать его пришлось довольно долго. Нетерпеливая Женька уже собралась выяснить, в чем дело, когда он появился в сопровождении Василия. Тот, кстати, запер входную дверь на здоровенный замок, такой ржавый, что невольно подумалось, будто нашел он его на помойке. Оба подошли к нам, причем Василий качал головой и хихикал:
— Ну, соседка, а еще говорит, зрение плохое, видать, от плохого зрения фантазировать начала.
— Ничего я не фантазирую, — крикнула бабка, не открывая окна. — Кого в доме прячешь?
— С ума ты сошла, что ли? — начал злиться Василий и кивнул на участкового. — Вон Иваныч проверил, никаких гостей у меня нет.
— Никаких, — кивнул тот, — весь дом обошел. Вы, Матрена Петровна, обознались.
— Может, и обозналась, — все-таки выглянула в окно бабка, — коли власть так решила.. Обозналась, обозналась… — хмыкнула она и вновь исчезла, а участковый вздохнул:
— Народ, конечно, напуган, такое дело…
— Василий Иванович, — хватая его за руку, сказала я, — нам надо попасть на остров. Срочно. Чувствую, оттуда уши торчат…
— Какие уши? А… На остров идти, считай, полдня потеряешь, а у нас… сами знаете. Вот разберемся с преступлениями, и свожу. Обязательно.
— Допустим, вы заняты, но Василий….
— Не пойду, — замотал тот головой. — Кукуя боюсь, водит. Иваныч не даст соврать, водит так, что жуть берет.
