– Или с Новой Каледонии.
– Верно. Сколько времени вы провели там?
– Я очень смутно помню об этом, – ответила Гленда Руфь. – Папа тогда думал только о Кевине Христиане, а я должна была воспитываться на Спарте, вместо того чтобы жить в провинции. – Она пожала плечами. – Наверное, папа оказался прав, однако... меня очень беспокоят мошкиты теперь, когда папа с мамой не состоят в Комиссии.
– Они не состоят в Комиссии, но их влияние по-прежнему очень велико, – сказал Реннер. – Насколько мы с Бери смогли в этом убедиться.
– Ах, да. Мне очень жаль, поверьте.
– Пустяки. Почему вы захотели встретиться со мной? – спросил Реннер.
– Безумный Эдди, – коротко ответила девушка.
– Что?
– Там, в Институте, вы сказали, что нам ничего не известно о судьбе Безумного Эдди. Считается, что он погиб?
– Да, кажется, я говорил это.
– Я знакома только с тремя мошкитами, – сказала она. – По-моему, мне известно о судьбе Безумного Эдди, но я еще до конца не уверена. Вы знали очень много мошкитов...
– Недолго. И не очень хорошо.
– Но достаточно хорошо, чтобы узнать о Безумном Эдди.
– Честно говоря, я не совсем понимаю, о чем вы.
– Вы понимаете, что я имела в виду, – возразила она. – Существуют дюжины историй о Безумном Эдди. Большинство из них записаны, и все эти записи у меня есть. К примеру, даже есть та история, которую рассказали вам.
Она достала карманный компьютер и несколько секунд что-то писала в нем. На скатерти внезапно возникло изображение.
Реннер увидел последовательные сцены прямо из записей «Макартура», доставленных на «Ленин» вместе с артефактами мошкитов. Искривленный силуэт мошкита посредника в бело-коричневой шерсти заговорил:
– Реннер, я должен рассказать тебе о легендарном существе. Допустим, назовем его Безумный Эдди. Он – это... иногда он такой, как я, а иногда он Коричневый идиот-ученый, тупой ремесленник. И все он делает не так ради каких-то возвышенных причин. Он продолжает это делать, и это всегда приводит к беде, а он это так и не усваивает.
Изображение слегка дергалось. Реннер опубликовал это в своих «Летних каникулах».
– Когда город разрастается до неимоверных размеров, то возникает опасность внезапного коллапса... когда пища и чистая вода течет в город потоком с огромной скоростью, достаточной, чтобы накормить каждый рот, и каждый должен работать, не покладая рук, чтобы таким образом сохранить это... когда все транспортные средства заняты тем, чтобы подвозить жизненно важные припасы продовольствия и товары, и ничего не остается, как срочно убирать людей из города... вот тогда и появляется Безумный Эдди, который выводит уборщиков мусора на забастовку за лучшие условия работы.
Гленда Руфь сидела, отвернувшись.
– Я помню все, – сказал Реннер. – Помню мое знакомство с Безумным Эдди. Когда мы понимали, чего требовать, то добивались многого. Мошкит Синклера Джок, когда понадобилась отвертка, предложил выплавить ее из не завинченных винтов. Посредник отца Харди говорил о религии, которая проповедовала воздержание от секса. Мы не знали, насколько все это было странно для мошкитов.
– Да, но вам же известно, что мы никогда как следует не изучали их, проговорила Гленда Руфь. – Так почему же вы говорите, что Безумный Эдди потерпел крах? Ведь мошкиты восхищаются Безумным Эдди. Джок, бесспорно, восхищен им.
– Вы знаете больше меня. Да, по-моему, их восхищает любой сумасшедший, считающий, что все их проблемы можно разрешить. Хотя это вовсе не означает, что они надеются на объединение вселенной.
– Нет, конечно же, нет! Но я по-прежнему восхищаюсь ими!
– Циклы, – произнес Реннер. – Вся их история состоит из циклов. Безумный Эдди считает, что может изменить все это. Разумеется, они восхищаются им. Но при этом им известно, что он сумасшедший, и что этого не произойдет.
– Но возможно, сейчас у нас есть решение проблемы. Паразит.
– Да, меня это крайне заинтересовало, – сказал Реннер. Официант принес ему кофе, а Гленде Руфь – высокий стакан для шампанского с чем-то искрящимся и розовым. Дальнейший заказ Кевин делал рассеяно, ибо его мысли были далеки от пищи.
– Вы знали двух Посредников, – проговорил он. – Конечно, Ивана вы не успели узнать.
– Да. Он был... такой необщительный. Отчужденный. Мастера – они такие.
– А за них разговаривают Посредники, – сказал Реннер. – Но совершенно очевидно, что на Мошке они разговаривают больше, нежели делают это с вами. Однако, кое-чего вам не следовало забывать. Вот, возьмем вашего паразита. На Мошке Джок не осмелился бы что-либо делать за спиной у Мастера.
– Да...
– Теперь возникает вопрос: как ваш паразит попадет на Мошку. Сомневаюсь, что ИВКФ разрешит отправиться туда какому-либо кораблю.
– Утром я разговаривала с дядей Бруно, – сказала Гленда Руфь.
– И что же?
– Протозвезда. Когда она возгорится, мошкиты сбегут. Нам надо сделать что-нибудь до того, как это произойдет. Я уверена, что адмирал Сциллер сейчас беседует со всеми своими коллегами и сокурсниками.
– Что-то скоро случится?
– Разумеется, нет. На Спарте так не бывает. Необходимо будет все обсудить в ИВКФ, затем во Дворце, а потом зашевелятся политики.
– К счастью, коллапс произойдет не скоро. Или Джоку что-то известно?
Она отрицательно покачала головой.
– Он не знал, и не узнал бы. Вот Иван мог знать вещи, о которых нам знать не следовало, но Чарли и Джок ничего такого не знали. Иван не астрофизик, и никогда им не стал бы. Хранители обычно не любопытны.
Официант принес ленч. Гленда Руфь говорила все время, пока они ели, затем заставила говорить Реннера до тех пор, пока он не понял, что рассказал ей почти все, что когда-либо думал о Мошке.
Она чертовски хорошо умеет слушать. Ее волнует то, что ты говоришь. Конечно, она могла бы... трудно сказать, что она предпримет, а что – нет. Возможно, ни то и ни другое.
Она дождалась десерта и проговорила:
– Бруно сказал, что хотел бы отправиться с вами, если сможет. На Мошку.
– Мы не полетим на Мошку. Только в эскадру Безумного Эдди... а может, мы вообще никуда не полетим, если ваш отец приложит усилия для запрета. Вам же известно, что он препятствует этому полету. Вы можете с ним поговорить?
– Я-то могу. Но это не поможет. Они ко мне совсем не прислушиваются. Но я постараюсь... если мне удастся добиться от папы «да», смогу ли я отправиться с вами?
Реннеру все-таки удалось поставить чашечку на стол, не пролив ни капли кофе.
Гленда Руфь вызывающе смотрела на мать.
– А-атлично! Значит, вы не разрешите Кевину с Горацием Бери лететь. Прекрасно. Я не полечу с ними. Я полечу с Фредди.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
