– Звонят! – добродушно подсказала я, выгребая из сумки ключи. – О! Перестали звонить.
– Ага, – согласилась со мной Татьяна и вернула глаза на место. – Это, наверное, подруга у меня телефон забыла.
– Та, которая обещала приехать и не приехала, – догадалась Наташка. – Не приехала и в результате забыла у тебя телефон. – Она отрешенно посмотрела на свою куртку и сунула ее под мышку. – Ир, ключи отдай. Все еще помню, что за рулем. Надо же!
Татьяна силилась улыбнуться, но лучше бы она этого не делала. Я покраснела. Типичная аллергическая реакция на чужую ложь, в случаях, когда приходится делать вид, что в нее веришь. Иными словами, тоже врать. И если уж начала…
– Жарко тут до невозможности.
С этими словами я выскочила на крыльцо и заспешила к калитке, уверенная в том, что Наталья спешит за мной. Однако подруга задержалась. На целых три минуты. Я списала их на внезапно возникшее у нее желание все-таки натянуть свою куртку. Но подруга выскочила из дома по-прежнему держа свой раритет под мышкой.
– Ну я ей устроила! – победно брякая ключами, заявила она. – Теперь не скоро поднимется.
– Ты шарахнула девушку по голове… – не зная, чем именно – не ключами же и не курткой, – кулаком! – предположила я. У Наташки чужая откровенная ложь тоже вызывает аллергическую реакцию. Довольно радикальную.
– Обижаешь. Я обвинила ее в том, что она увела у меня Игоря Родионовича. Посмертно. Но нагло. Танечка тут же решила съехать по стенке на пол. Решила – сделала. Ей там ничего, удобно было. Хотела помочь упаднице подняться, но она руками замахала и замычала. Ну, я и обиделась. По-моему, Татьяне перешла по наследству от мужа тяга к спиртным напиткам… Ирка, ну что ты все в траву лезешь? Выбирай островки суши между лужами, а лучше всего шагай за мной по пятам. Честно говоря, я плохо понимаю, зачем нам страховщица Нинка. Может, потому что домой очень хочется? И это удачный повод побыстрее удрать от гостеприимной Татьяны?
– Мы к страховщице всерьез, но не надолго. Наша задача – выяснить, успела ли она переоформить Каретникову страховку на дом и не заметила ли при этом каких-либо странностей.
– Ты думаешь, Игорь Родионович погиб при пожаре для того, чтобы получить страховку? – Наташка даже остановилась. – Ну да… Посмертно. И отдать ее своей любимой деревянной истуканше. Может, она его идеал женщины? Ничего не требует и все время молчит. Честно говоря, на сумасшедшего он не очень походил. Но кто его знает. Иной раз вполне нормальный человек такое отчебучит! Да я сама два раза в жизни компот из сухофруктов солила.
Наташка принялась приводить примеры сезонного обострения психических болезней у целого ряда знакомых, которых, мягко выражаясь, не уважала. И умолкла только тогда, когда мы, приехав в деревню, остановились у третьего по ходу движения дома. Сразу выяснилось, что печку уже сломали. Дом был закрыт на замок. Любопытная и словоохотливая соседка пояснила, что Нина Андреевна пошла в Грачики. Наташка рассердилась и мигом приобщила меня, а заодно и себя, к вышеуказанному общему списку знакомых. Тех, что с сезонным обострением. По дороге в Красково мы действительно видели женщину, спешащую в Грачики и не лавирующую между лужами. Я еще позавидовала ее резиновым сапогам высокой проходимости.
Соседке не удалось договорить об обдираловке, связанной с газовым отоплением. Мы невежливо развернулись и покатили в обратную сторону. Тоже не выбирая дороги. И догнали резвую страховщицу как раз у указателя с названием деревни Грачики. Наташка успела поделиться сомнениями в плане обоснованности народной мудрости. На самом деле ноги не только волка кормят, но и страховых агентов.
Удивлению Нины Андреевны, крупной женщины лет тридцати отроду, не было предела. В первую очередь из-за того, что мы, несколько ее опередив, нырнули в основательную яму, существование которой, подозреваю, было ей известно, поскольку она круто забрала к краю обочины. Застоявшаяся от безделья вода волнами разошлась в разные стороны, чуть не смыв страхового агента с намеченного невооруженным глазом пути. Я охнула и от волнения зажала рот руками.
Нина Андреевна отчаянно завизжала и сразу перешла на «ты». Наташка попыталась извиниться и вежливо предложила женщине довезти ее до дома. Сразу выяснилось: то направление, в котором Нина Андреевна предложила нам катиться, никак ей не по пути. Разговора не получалось, пока Наташка не рявкнула:
– Сама дура!!!
Женщина осеклась, подбирая ответный «комплимент». Я поняла, что пора вмешиваться:
– Вы Нина Андреевна? Страховой агент?
Напоминание о занимаемой должности заставило женщину проглотить обидные слова. Она насторожилась, приосанилась, сделала пару шагов вперед по бездорожью, напряженно вглядываясь в мое бесстрастное лицо.
– Ну я страховой агент Нина Андреевна. А в чем дело?
– Почему вы утаили от милиции тот факт, что накануне пожара были у Каретникова с целью страхования его дома?
– Так меня никто об этом факте не спрашивал, – удивилась она. – А что в этом такого важного?
Женщина нагнулась в попытке как следует рассмотреть нас с Наташкой.
– Интересное совпадение, – продолжила я в том же духе, одновременно гадая, съедет или нет страховщица в придорожную канаву на своих резиновых «лыжах». – Вы переоформляете Каретникову договор страхования на новый срок, и сразу же после этого дом странным образом сгорает.
Нина Андреевна разволновалась и приняла более устойчивое положение, отступив от края обочины.
– Да ничего я не переоформляла. У Игоря Родионыча старый договор только через месяц заканчивается. Забежала узнать, когда ему будет удобнее новый подписать. В дверь постучала – не открыл. Я – в окно. Он выглянул, весь из себя какой-то невменяемый. Чего, спрашивает, надо? Обычно приветливый такой, а тут даже не поздоровался и не пригласил войти. Я ему говорю: «Дядя Игорь, не узнали меня? Нина Вершкова, страховой агент». А он мне: «Иди ты, Нина Вершкова, туда, откуда пришла. Приболел я. На следующей неделе приходи». Ну, я сразу и ушла. Если у человека с головой не в порядке, лучше с ним не общаться. Кто его знает. Сама без головы останешься.
Я приоткрыла дверцу машины в намерении выйти – неудобно разговаривать из машины, высунувшись в окно и задрав голову вверх на пределе возможностей. Но тут же ее закрыла. Воды в яме было достаточно для того, чтобы ухнуть по колено.
– А кто-нибудь после пожара к вам обращался по поводу страховки Игоря Родионовича?
– Его жена звонила. Каретникова Елизавета Михайловна. Только не из-за страховки. Никак не хотела поверить в то, что случилось с мужем. Следователь сказал, вроде несчастный случай, похоже на взрыв бытового газа. Очень хорошая женщина. Она с ним столько намучилась после того, как его в молодости камнями придавило. С тех пор Игорь Родионович на инвалидности. Другая бы бросила и развелась, а она с ним все цацкалась. Только он этого не хотел понимать, злился, если о ней разговор заходил. С другой стороны, после лечения вроде нормальным человеком становился. Она сама говорила. Так-то он добрый, непьющий. Другим мы его и не видели. Только любил отшельником жить. Елизавета Михайловна это его желание уважала. Дом ему купила, а сама сюда и не ездила. Дочка их тоже только один раз года четыре назад наведывалась.
– Елизавета Михайловна заведует психиатрической лечебницей?
– Вовсе нет. Это такое заведение вроде платного пансионата для людей с разными умственными расстройствами. Не все же стремятся своих родственников непременно в сумасшедший дом определить. Известное дело, там церемониться не будут. А у Елизаветы Михайловны все больные нормальными считаются. Многие и на поправку идут. Не зря же ее пансионат называется «Надежда».
– А откуда вам все это известно? – не выдержала Наташка. От излишнего рвения она так прижала меня к дверце, что у меня непроизвольно увеличился размер глаз. С трудом мне удалось отвоевать свое право дышать свежим грачиковским воздухом.
– Оттуда, что она хоть и редко, но иногда мне звонила. В первый раз после покупки дома сама приезжала объект страховать. Ну и просила время от времени приглядывать за Игорем Родионовичем. Волновалась. И потом я через нее своим хорошим знакомым дочку в пансионат устраивала. По льготной цене. Перезанималась девчонка, пока в свою академию поступала, головные боли замучили. После лечения их как рукой сняло.
– А что вы можете сказать о соседях Каретникова?
– Я умышленно положила левую руку на приборную панель. Как шлагбаум. Исключительно для Наташки. Чтобы не лезла вперед со своими вопросами. Кто ж знает, когда Нине Андреевне придет в голову поинтересоваться, кто мы вообще такие и на каком основании учинили ей форменный допрос.
– О покойниках надо говорить либо хорошо, либо ничего, – наставительно заметила Нина Андреевна. – Так вот про соседей справа – ничего. А слева – ничего хорошего. Бабка Зоя после смерти мужа живность распродала и к сестре уехала. Дочка родная всю жизнь сумками отсюда все перла, а как мать состарилась, так и не нужна стала. Бабка Зоя, конечно, и сама с норовом, но ведь старость уважать надо. Пока обе за дом судятся – он на покойника дядю Пашу записан – все разваливается.
