что секс – это что-то приятно-милое, вроде массажа.
Я понятия не имела, что он бывает испепеляющим.
Как будто ты отдаешь все, что у тебя есть, а взамен получаешь все, что есть у Антона. Прямой обмен сущностями, без лукавства. Близость, после которой невозможно остаться прежней, потому что в тебе что-то безвозвратно изменилось.
Старая бабушкина шаль служила плохим одеялом, но в доме было тепло, а вязаные половики скрадывали прохладу деревянных половиц.
А ведь у меня была кровать, и до нее рукой подать, но здесь, на полу, между рабочим столом и порогом, тоже оказалось весьма уютно.
– И как мне теперь принимать тут клиентов и не краснеть при этом? – задалась я риторическим вопросом, взирая на потолок.
Антон чуть повернул голову, которая приятной тяжестью давила мне на живот, чтобы посмотреть на меня. Чуть приглушенный свет настенных бра сглаживал мимические морщины вокруг глаз и легкую седину в волосах, добавлял искорок в глаза.
– Я бы на твоем месте сменил стол, – с ухмылкой проговорил он.
Я закрыла глаза, чтобы отогнать удушливое смущение. О да. Удивительно, какие крепкие столы клепали в прошлом веке.
Больше всего на свете я боялась, что Антон снова натянет на себя рубище холодности и отчужденности. Что заговорит об ошибке или обвинит меня в чем-нибудь.
Наверняка его терзали самые разные мысли, а совесть грызла изо всех сил. Поцелуй Иуды закономерно завершился полным и подлым предательством. Но Антон больше не позволял себе перекладывать свою ношу на мои плечи. Каждому из нас предстояло сразиться с демонами вины самостоятельно. Может быть, утром. Может быть, на той неделе.
Но точно не сию минуту.
Пока царила ночь, тихая зимняя ночь на окраине. Где-то далеко брехала собака – вот и все, что было слышно.
– Я знала, что это произойдет, с первой нашей встречи, – пробормотала я. – Представь себе: невеста, загс, брат жениха, который тебе даже не нравится. И карты, не оставляющие фантазии при трактовке.
– Так вот что это за мордовская традиция, по которой невеста должна поплакать в кустах, иначе не видать ей семейного счастья. Неудивительно, что ты была так взвинчена – только-только вышла замуж за красавчика Леху, как получила его зануду-брата в нагрузку.
Мне послышалась застарелая уязвленность в его словах, и я поспешно села, придерживая шаль на груди, склонилась над Антоном. Выбившиеся из косы пряди упали ему на лицо. Он слабо улыбнулся мне, но эта улыбка так и не коснулась его глаз.
– Ты всегда такой чопорный, такой спокойный, прячешь очень много за этим фасадом. Двойственный – вот что я подумала, как только увидела тебя. Фальшивый – вот что я поняла, когда узнала тебя чуть ближе. Так интересно разглядывать все эти маски. Это может увлечь меня еще надолго, поэтому больше не называй себя занудой. И уж тем более не после того, что испытал этот стол.
Антон притянул меня к себе и целовал так долго, что я снова поплыла, оплавилась свечой, обернулась теплым воском.
Долгая вышла ночь, бесконечная, безраздельная. Но, проснувшись утром в одиночестве, я запоздало задалась вопросом: а что же дальше?
На пятницу у Алеши и Риммы Викторовны была назначена премьера их спектакля для двух актеров. Я собиралась в театр с тяжелым сердцем, не зная, как теперь смотреть в глаза мужу.
Казалось, по мне сразу всем будет понятно: перед вами – женщина, которая спит со своим деверем. Хуже обычной измены может быть только измена с членом семьи.
Прежде чем выйти из дома, я долго сидела, опустив руки, перед зеркалом и разглядывала себя. В отражении была все та же Мирослава, и кто, кроме меня, мог заметить шальной, дурной блеск в самой глубине черных глаз?
Как бы то ни было, я ни о чем не жалела и не собиралась останавливаться.
Алеша был так увлечен постановкой, что заманил на нее всю семью. В маленьком зале мы были похожи на табор, разбивший кибитки в центре тесной улицы.
Интеллектуалка Саша пришла сразу после работы, уставшая и сонная. Бледная Лиза с дочерью Ариной снова находились в ссоре, и девочка висла на Антоне, сердито зыркая на мать. Олег со своей девушкой все время шушукались и хихикали.
Без своей новой подружки Риммы Викторовны я чувствовала себя неуверенно, а когда я чувствовала себя неуверенно, то становилась особенно непредсказуемой.
К счастью, у меня под рукой оказался моложавый любовник нашей богини, которого при первом знакомстве я приняла за жиголо. С огромным букетом в руках, он явно чувствовал себя не в своей тарелке и моей компании обрадовался.
Я же всего лишь старалась держаться как можно дальше и от Алешиных бывших жен, и от его детей, да и от Антона тоже. Слишком свежи и горячи были разные бесстыжие воспоминания. Не спрашивайте, я все равно не в силах доверить бумаге все узоры, которые его язык начертал на моей коже.
Моего спутника на этот вечер звали Вадимом, и он оказался – тут я обомлела – директором детского сада. С этим бритым затылком, мускулами и мощной челюстью он, скорее, походил на нарцисса-физкультурника.
– Батюшки, – воскликнула я, потрясенная таким откровением, – вам же воспиталки, поди, прохода не дают!
На нас оглядывались – уж очень громко у меня получилось.
Вадим застенчиво кивнул, чем сразу расположил меня к себе. Обожаю людей, которые чутко реагируют на заслуженные комплименты.
– А вы, Мирослава?
– Потомственная ведунья, – произнесла я с достоинством.
– А?
Я расхохоталась – так простодушно он на меня вытаращился.
Внешность обманчива.
Надо полагать, что в Римме Викторовне этот мужчина души не чаял. Интересно, а она-то как заинтересовалась человеком со столь невысоким доходом? Я вспомнила роскошный автомобиль, на котором меня в образе бродяжки подобрали с трассы. Может, он сын миллионера?
– Мы с вами в одной лодке, Вадим, – доверительно сказала я, понизив голос. – Сегодня наши вторые половины будут блистать на сцене, а потом ждать от нас восхвалений. Вы уже придумали цветистые эпитеты, которыми одарите богическую Римму?
– Богическую Римму? – Он по-детски улыбнулся. – Да она же чистая сатана! – заверил меня Вадим восторженно, совсем не обидно.
Болтая, мы расположились с краю зрительного ряда. Высокой и широкой горой он прикрывал меня от остальной родни, что меня полностью устраивало.
Сегодня я не хотела привлекать к себе внимание – посмотрите только на это серое трикотажное платье с высоким горлом. Никаких украшений, ничего яркого.
Прозвенел третий звонок, свет в зале погас.
Я поудобнее устроилась в кресле, готовясь насладиться нашими талантливыми и великолепными артистами.
Ничто не предвещало в
