– нельзя показываться ему в рейтузах!
И очень хотелось смыть с себя поезд. В ванной включила горячую воду, чтобы помещение быстрее нагрелось, вернулась в спальню, распахнула шкаф.
Какой я хочу для него быть?
Ступала по старым половицам осторожно, как по стеклу.
Вязаные носочки – подарок бабушки Ануш. Длинный пушистый свитер то и дело сползал то с одного плеча, то с другого.
Трогательные голые коленки.
Влажные длинные волосы.
Достаточно уютно и в то же время будоражаще?
Или Антону вообще плевать?
Он стоял спиной ко мне, помешивая половником суп в кастрюльке. Спросил:
– Как Москва?
Я так тихо кралась, а он все равно услышал.
– Москва наполнила меня любовью.
Антон оглянулся через плечо – явно изумленный и даже несколько возмущенный. Я так и покатилась со смеху.
– Что ты себе вообразил? Что я на все твои деньги наняла смазливого жиголо? Сексуального мальчика с почасовой оплатой? Это могло быть захватывающим опытом. – Тут я и сама задумалась над упущенными возможностями, села за стол, подтянув коленку к груди. Демонстрировала, стало быть, товар. – Он бы выполнял все мои прихоти и изображал страсть. Даже жаль, что я не додумалась до этого раньше.
– Такая страсть не принесла бы тебе ни малейшей радости, – заметил Антон, подошел к столу, поставил тарелки.
– Тебе-то откуда знать!
Склонив голову набок, он мгновение смотрел на меня, потом пожал плечами.
– Когда-то мне платили за секс, – буркнул он, усаживаясь за стол.
Ложка со звоном выпала из моей руки.
– Прости, что? Кто? Когда? Твоя вдовушка в стиле Мэрилин?
Он кивнул, задумчиво разглядывая свои руки. Мысленно уплыл в прошлое.
– Однажды она потребовала, чтобы я приехал к ней среди ночи. Это было в люксе отеля. Когда я вошел, из номера выходил… ну, как ты и сказала, мальчик с почасовой оплатой. «Он не хочет меня на самом деле, а мне надо по-настоящему», – что-то такое я от нее услышал.
– И ты остался?
– Остался. – Антон поднял взгляд, посмотрел на меня в упор. Жесткий, злой, прямолинейный. – Я хотел ее так, что готов был и на дуэль, и дышать не мог, и с ума сходил. Умер бы, если бы попросила. Я остался, а утром проснулся один… с пачкой денег на тумбочке.
– Бедный мой…
Я обошла стол, обхватила его щеки ладонями, склонилась, касаясь лбом его лба.
Короли Мечей редко способны на истинное безумство, но если уж слетают с катушек, то основательно. Страшное зрелище: рационал, утративший контроль над своими эмоциями.
Он накрыл мои руки своими. Я ощутила запах его дыхания, аромат туалетной воды.
– Больше всего на свете, – проговорил Антон глухо, – я боюсь, что когда-нибудь меня накроет так снова. Это жалко, и больно, и невыносимо. Лучше уж условная Инна – безопасный вариант.
– А я?
Само как-то вырвалось, клянусь! Я не хотела его провоцировать, не сейчас. Сейчас хотелось его жалеть, да что-то не срослось.
– Ты?
Ох, сколько гнева!
Я отшатнулась, но поздно.
Он поднялся на ноги, сверля меня тяжелым взбешенным взглядом. Отступая, я ударилась бедром о стол, зашипела, застыла. Стало страшно и захватывающе. Как в клетке со львом, если у тебя отвалился инстинкт самозащиты.
– Так как далеко ты готова зайти? – спросил он, обхватывая меня за талию.
Вторая рука легла на шею. Фиксация.
И ведь можно было еще отступить!
Он бы услышал меня.
Но вместо этого я подалась вперед и поцеловала его.
А он ответил на поцелуй – почти грубо, почти свирепо.
Но все-таки немного, самую капельку, нежно. Как будто в последнюю секунду сбавил скорость.
У обоих срывалось дыхание, а у меня отказывали и ноги, и все остальные органы.
Как будто я пробежала марафон, и все еще бегу, и вот-вот умру от боли в груди.
Цепляясь пальцами за его свитер, я прижималась все плотнее, надеясь не хлопнуться в обморок.
Его губы спустились ниже – к подбородку и шее, к ключице, к голому плечу, и запоздалый страх все-таки скрутил живот.
Он же меня – или Мэрилин? или нас обеих? или себя? – почти ненавидел сейчас.
Кого-то наказывал и что-то доказывал.
А под свитером – только трусики.
Беззащитность.
Безжалостность.
Нет, я не дернулась и не попыталась вырваться. Не сказала «хватит».
Просто окаменела.
Я не справлюсь с ним.
Не выдержу такого натиска. Слишком девочка, слишком неженка, а Антон не собирался мне поддаваться. Рука на груди. На бедре.
Безысходность.
Он отступил так резко, что я пошатнулась.
Усмехнулся, глядя в мое лицо – наверняка побелевшее.
– Мирослава, – проговорил он тихо и очень спокойно, – не играй в игры, где не сможешь выиграть.
Я заплакала, и Антон бережно, утешительно прикоснулся губами к моему лбу.
– Береги себя, ладно?
И ушел, оставив меня собирать разбитое вдребезги сердце.
* * *
Римма Викторовна велела мне не принимать решений, пока я не увижу Алешу на репетиции, и я поехала в его новый театр.
С классическим драматическим расставаться было грустно. Все-таки там я уже всех знала, а тут – пока никого.
Глупо, что театр располагался в торговом центре.
Глупо подниматься в него на эскалаторе.
Глупо проходить через зал, где продавались духи и одежда.
Глупо, что вместо швейцаров – сонная администраторша, вместо торжественных колонн – гипсокартон, вместо мрамора – ковролин.
Глупо, что такой маленький зрительный зал.
Все меня раздражало в этот день.
Дважды за утро я звонила Антону, а он не брал трубку.
Я и сама не знала, что хочу ему сказать и что услышать. Просто хотелось убедиться: мы еще можем разговаривать друг с другом. Но, кажется, уже нет. От этого становилось пусто.
Устроившись в темном зале, я смотрела репетицию. Сначала бездумно, потерянно, а потом – все с большим изумлением.
Это ли мой потерявший интерес ко всему муж?
Он помолодел, похорошел. Подвижный словно ртуть, он взаимодействовал с Риммой так, что искры летели. Огонь. Пламя. Порыв.
Пропал бесформенный тюфяк, вернулся блистательный, талантливый, обаятельный Алеша, в которого я когда-то влюбилась.
Римма была права. Пьеса станет фурором.
Увидев меня, Алеша просиял.
– Ну наконец-то! – вскричал вдохновленно. – Милая моя, ты вернулась! Тоха запретил тебе звонить, сказал, что я тебя достал до печенок. Правда? Достал? Ведь нет же?
Он схватил меня за руки, потащил в гримерку, выгнав оттуда какую-то тощую девицу. Усадил на туалетный столик, осыпал поцелуями.
Я позволяла ему все и думала: если я сейчас разведусь – то больше никогда-никогда не увижу Антона?
Глава 21
– И
