— Ну. Так какой материал ты выбрала бы? — спросила Кларисса. — Пластическую головоломку или насчет офигенных вибраций?
Я подошла к окну, прижалась лбом к стеклу и покачала головой.
— Пожалуйста, не делай этого, Сара. Я начинаю психовать, когда ты так делаешь.
— Я думаю.
— Я понимаю, дорогая. Я поэтому и психую. Потому что знаю, о чем ты думаешь. Мы об этом спорим каждый месяц. Но мы должны печатать материалы, которые люди читают. Ты же знаешь.
Я пожала плечами:
— Мой сын убежден в том, что он утратит силу, если снимет свой костюм Бэтмена.
— Это ты к чему?
— К тому, что мы все можем ошибаться. Что наши убеждения могут быть иллюзией.
— Ты считаешь, что я ошибаюсь?
— Я больше не знаю, что думать, во что верить, Клар. Я имею в виду журнал. Вдруг все стало казаться таким нереальным.
— Ну конечно, бедняжка моя. Я даже не понимаю, зачем ты сегодня приехала. Еще слишком рано.
Я кивнула:
— Вот и Лоренс мне то же самое сказал.
— Не стоит тебе его слушать.
— А я слушаю. Мне повезло, что он у меня есть, правда. Не знаю, что я делала бы, если бы его не было.
Кларисса подошла и осталась стоять рядом со мной у окна.
— Ты с ним много говорила после смерти Эндрю?
— Он у меня дома, — ответила я. — Он приехал вчера вечером.
— Он у тебя ночевал? Он ведь женат, да?
— Ну, перестань. Он был женат и до того, как Эндрю умер.
Кларисса передернула плечами:
— Знаю. Просто это как-то немного… Прямо мороз по коже.
— Да?
Кларисса сдунула прядь волос, упавшую ей на глаза:
— Неожиданно, я бы так сказала.
— Ну, если хочешь знать, это была не моя идея.
— В таком случае я все-таки правильно подобрала слова. Мороз по коже.
Мы стояли у окна. Кларисса тоже прижалась лбом к стеклу. Мы стояли и смотрели на едущие по улице машины.
— Я на самом деле приехала, чтобы поговорить о работе, — проговорила я через некоторое время.
— Отлично.
— Я хочу, чтобы мы вернулись к таким статьям, которые печатали, когда делали себе имя. То есть когда в разделе «Реальная жизнь» мы действительно рассказывали о реальной жизни. Вот и все. И на этот раз тебе меня не отговорить.
— Ну, и что же тогда? Какой будет материал?
— Я хочу, чтобы мы подготовили материал о беженцах в Соединенном Королевстве. Не переживай, мы сумеем выдержать эту статью в стиле нашего журнала. Если хочешь, можем написать о женщинах-беженках.
Кларисса округлила глаза:
— И все же что-то в твоем тоне мне подсказывает, что ты говоришь не о беженках, балующихся сексуальными игрушками.
Я улыбнулась.
— А если я скажу нет? — осведомилась Кларисса.
— Не знаю. Теоретически я бы могла тебя уволить.
Кларисса на миг задумалась.
— Но почему беженки? — спросила она. — До сих пор сердишься из-за того, что мы не дали материал о тетке из Багдада?
— Я просто считаю, что этот материал теперь никуда не уйдет. Май, июнь — это не важно.
— Отлично, — кивнула Кларисса. Потом спросила: — Ты действительно меня уволишь, дорогая?
— Не знаю. А ты действительно скажешь «нет»?
— Не знаю.
Мы еще долго стояли у окна. Парень, с виду итальянец, лавировал, проезжая на велосипеде между машинами. Лет двадцать пять, без рубашки, загорелый, в коротких белых нейлоновых шортах.
— Пять баллов, — сказала Кларисса.
— Из десяти?
— Из пяти, дорогая моя.
Я рассмеялась:
— Бывают дни, когда я с удовольствием поменяла бы свою жизнь на твою, Клар.
Кларисса повернулась ко мне. Я заметила, что на стекле осталось маленькое пятнышко тонального крема в том месте, к которому она прижималась лбом. Это пятнышко напоминало облачко, повисшее над белоснежным шпилем Крайст-Черч в Спитафилдс.
— О, Сара, — проговорила Кларисса. — Мы так много прошли вместе, что нам нельзя огорчать друг друга. Ты босс. Конечно, я сделаю тебе материал о беженках, если ты этого хочешь. Но я вправду не думаю, что ты понимаешь, как быстро у наших читательниц брови поползут на лоб. Это не та тема, которая затрагивает жизнь каждого человека, вот в чем проблема.
У меня слегка закружилась голова, и я на шаг отошла от окна.
— Тебе просто нужно найти правильный угол, — произнесла я дрожащим голосом.
Кларисса внимательно на меня посмотрела:
— Ты не в себе, Сара. Ты мыслишь недостаточно ясно. Ты еще не готова вернуться к работе.
— Ты хочешь занять мое место, да, Клар?
Она покраснела.
— Ты этого не говорила, — сказала она.
Я села на край стола и стала массировать виски большими пальцами.
— Да, не говорила. Боже! Прости. Между тем… Возможно, тебе стоило бы занять мое место. Я теряю общую картину, правда. Я больше не вижу в этом смысла.
Кларисса вздохнула:
— Я не хочу занять твое место, Сара. — Она указала пальцами с длиннющими ногтями на пол: — Вот там сидят те, кто жаждет занять твое место. Может быть, тебе стоит уйти и позволить одной из них делать твою работу.
— Ты думаешь, кто-то из них этого действительно достоин?
— А мы этого были достойны в их возрасте?
— Не знаю. Помню только, как жутко мне этого хотелось. Как это тогда казалось волнующе… Я думала, что могу покорить весь мир, правда. Сумею делать проблемы обыденной жизни сексуальными, вызывающими, помнишь? А треклятое название нашего журнала, Клар. Помнишь, почему мы его выбрали? «Русалка», бог мой… Мы собирались приманить читательниц сексом, а потом погрузить их в проблемы. Мы не собирались никому позволять учить нас тому, как надо издавать журнал. Это мы хотели всех этому научить, помнишь? И что вышло из того, что мы этого хотели?
— Из этого вышло то, Сара, что мы получили кое-что из того, чего хотели.
Я улыбнулась, села за свой рабочий стол и просмотрела несколько веселых страничек на экране ноутбука Клариссы.
— Знаешь, а это действительно здорово, — сказала я.
— Конечно, здорово, дорогая моя. Я один и тот же материал готовлю каждый месяц уже десять лет. О косметической хирургии и сексуальных игрушках я могу писать с закрытыми глазами.
Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Кларисса положила руку мне на плечо:
— А если серьезно, Сара?
— М-м-м?..
— Пожалуйста, подумай над этим хотя бы один день, ладно? О материале насчет беженок, в смысле. Сейчас ты не в своей тарелке из-за всего, что случилось. Не выходи завтра на работу, просто уверь себя в том, в чем ты уверена, а если ты и тогда будешь уверена, то конечно же я сделаю все для того, чтобы ты получила этот материал. Но если ты не будешь уверена, тогда давай не будем сейчас посылать к чертям нашу карьеру, ладно, дорогая?
Я открыла глаза.
— Ладно, — сказала я. — Возьму день на раздумья.
Кларисса облегченно вздохнула:
— Спасибо, куколка. Потому что это не так уж гадко — то, чем мы занимаемся. Правда. Никто не умирает, когда мы пишем о моде.
Я обвела взглядом помещение редакции и увидела, что все девушки смотрят на меня — оценивающе, взволнованно, хищно.
Я доехала в полупустом пригородном электропоезде до Кингстона и пришла домой в два часа дня. День был безветренный, жаркий воздух стеснял дыхание. Нужен был дождь.
Когда я вошла в дом, Лоренс был на кухне. Я включила чайник:
— Где Пчелка?
— Она в саду.
Я выглянула в окно. Пчелка лежала на траве в дальнем углу сада, рядом с лавровым кустом.
— Ну, как ты с ней? Нормально?
Лоренс только пожал плечами.
— Что такое? Вы не поссорились, надеюсь?
— Дело не в этом, — ответил Лоренс.
— Но напряжение есть, да? Я это чувствую.
Я вдруг заметила, что слишком энергично размешиваю чай ложечкой, так что даже чайный пакетик порвался. Я вылила чай в раковину и налила в кружку кипяток.
Лоренс подошел ко мне и обхватил руками мою талию.
— Это ты, похоже, напряжена, — сказал он. — Что-то на работе?
Я склонила голову ему на плечо и вздохнула.
— Работа ужасна, — сказала я. — Я продержалась сорок минут. Вот раздумываю, не стоит ли мне уволиться.
Лоренс вздохнул. Его дыхание коснулось моей шеи.
— Я знал, — проговорил он. — Я так и знал, что будет что-то в этом роде.
Я посмотрела на Пчелку, лежащую на спине и глядящую на небо, которое мало-помалу затягивали тучи.
— Ты помнишь, как себя чувствовал в ее возрасте? А в возрасте Чарли? Помнишь время, когда тебе казалось, что ты вправду можешь что-то сделать, чтобы мир стал лучше?
— Ты разговариваешь не с тем человеком. Я работаю на правительство, ты не забыла? Вправду что-то делать — это ошибка, которой нас учат избегать.
— Перестань, Лоренс. Я серьезно.
— Думал ли я когда-нибудь, что смогу изменить мир? Ты меня об этом спрашиваешь?
