— Я долго размышлял над этими документами и пришел к выводу, что эту операцию проводили все же немцы против американцев и англичан. Именно против них, а не против всех союзников.
— Вы думаете, там могло быть что-нибудь, связанное с оружием возмездия Гитлера? — спросил Михайлов, до этого боявшийся проронить хоть слово, так он был заворожен рассказом Голубева. — И при чем здесь лодка из Трабзона?
— О Трабзоне поговорим позже. А в лодках, кроме всего прочего, могли быть и архивы третьего рейха или, к примеру, награбленные ценности! А это, согласитесь, уже кое-что! — продолжил Владимир Николаевич. — Вспомните рассказ Анатолия. Американцы и немцы в Трабзоне сначала обследовали подводную лодку в специальных защитных костюмах, а потом переоделись в обычные армейские рабочие комбинезоны.
— Значит, они все-таки подозревали о чем-то, связанным с атомным оружием, — уточнил Михайлов.
— Согласен с вами, Сергей Альбертович. Но давайте продолжим, — заметил Голубев. — Для удобства возьмем лист бумаги и запишем все, что мы знаем.
Из-под карандаша военного атташе стали быстро появляться значки, обозначающие Германию 45-го года, места вероятной гибели немецких подводных лодок, Трабзон 96-го и выброшенную морем субмарину.
— Продолжим далее. С лодками типа XXI пока покончим, но на схеме поставим большой вопросительный знак на месте их предполагаемой гибели. Кроме этих подводных лодок, немцы спроектировали, построили и ввели в строй ещё девять подводных кораблей типа XXIII, но они в боевых действиях на море не участвовали и, как вы, наверное, уже догадались, тоже исчезли.
Отличительной особенность этих субмарин было то, что они имели очень малое водоизмещение и удивительно большой радиус действия. Главное их предназначение — это постановка мин в портах и на фарватерах, высадка и поднятие на борт разведчиков и диверсантов, ведение морской разведки. Но две лодки были построены, как бы это по-современному выразиться, класса «люкс», то есть для высокопоставленных особ третьего рейха. После Победы над Германией оперативники из «Смерша» допросили очевидцев, которые видели выход этих лодок в море. Но базировались они, как оказалось, не в крупных военно-морских базах и портах, а в маленьких рыбачьих бухтах или яхт-клубах. Кроме того, эти субмарины могли передвигаться по достаточно глубоким руслам рек и каналов, которых в Германии, особенно на севере, достаточно.
И ещё одна деталь, связанная с технической стороной. В наших трофейных архивах есть прелюбопытнейший документ, в котором говорится, что по состоянию на ноябрь 1943 года в различных стадиях готовности и постройки находилось двенадцать плавбаз для обеспечения действий подводных сил рейха на океанских театрах войны и четыре плавучих «улья». Никаких характеристик этих кораблей, к сожалению, не приводится. Но известно, что весной сорок пятого в Атлантике было потоплено три плавбазы, а данных о захвате этих кораблей в качестве трофеев нет. Причем ходили эти корабли только под иностранными флагами, чаще всего нейтральных стран.
Теперь опять посчитаем и получим, что где-то в воздухе, а точнее в море, повисли восемь плавбаз, четыре плавучих «улья» — что это такое, мы до сих пор не знаем, 28 подводных лодок проекта XXI и девять — проекта XXIII, среди которых были и «люксы», и около 300 «дойных коров». Таким образом позволю себе сделать вывод, что после окончания второй мировой войны Германия сумела сохранить свои подводные силы. Вопрос только в том, где они их прятали, и как они действовали, если нигде не проходила информация об их применении.
— Владимир Николаевич, ваш рассказ натолкнул меня на одну мысль, вставил Александр. — Кто-то у нас все же знал о действиях этих подводных лодок, но приписывал их американцам и англичанам. Те отвечали нам тем же ведь шла «холодная» война.
— Вы не правы, Владимир Николаевич, — вдруг сказал Михайлов, — фактов почти нет! Я сейчас сбегаю к себе и кое-что принесу. И как я мог забыть…
Сергей опрометью покинул апартаменты военного атташе и бросился к себе в кабинет.
Через пять минут, весь светясь от удовольствия, он вновь присоединился к компании и положил на стол перед Голубевым остатки архива деда Трофима.
— Вот что у меня есть. Было больше, но некоторые наши товарищи, в частности Василий Семенович, постарались, чтобы их стало намного меньше.
В комнате воцарилась тишина, и ещё минут десять её нарушали только шелест бумаг и доносившийся шум со двора.
Глава 56
— Сейчас едем. — Капитан Кононенко по прозвищу «Конон» или «Великий Конон», когда он приступал к расследованию какого-то запутанного дела, положил телефонную трубку аппарата внутренней связи и повернулся к сидящему напротив молодому человеку. — Ну, Малыш, собирайтесь! Есть работа. Улица Садовникова, дом восемь. С двадцатого этажа упала женщина. Даже страшно себе представить, что от неё осталось.
— Несчастная любовь, — сухо заметил лейтенант Малышонок по прозвищу «Малыш». Его внимание в это время было приковано к выдвинутому ящику письменного стола, где лежала шахматная доска с расставленными фигурами. Левой рукой он взялся за край ящика, собираясь его закрыть, а правой вдруг быстро передвинул слона и с торжествующим видом объявил: — Шах!
— Да ну! — Капитан, стоявший уже в дверях, с удивлением оглянулся. Интересно, как?
— Слоном вот сюда, — Малыш закрыл ящик и встал. — Можем идти.
— Слоном, слоном… — капитан озабоченно наморщил лоб. Внезапно лицо его просветлело, он быстро вышел в коридор и как бы невзначай бросил на ходу: — Бью вашего слона. Конем. Вот так! — и добавил. — Закажите машину, а я пока доложу шефу, куда мы едем. Да, нам понадобится криминалист и судмедэксперт.
— Товарищ капитан, — засуетился Малыш, — давайте возьмем практикантов, а то они закиснут на канцелярской работе, жалобы населения разбираючи. Пусть хоть раз примут участие в настоящем деле.
— Ладно, валяйте! Берите трех человек, вы старший этой учебной опергруппы. Вот вам и первое, как вы просили, самостоятельное дело. А сейчас, пожалуйста, машину и побыстрее! — скомандовал Кононенко.
— Спуститься не успеете, как она будет вас ждать, — пообещал Малышонок.
Лейтенант снял трубку и набрал номер диспетчерской:
— Дежурный! Машину капитану Кононенко! И побыстрее, пожалуйста, капитан уже спускается.
— Сколько вас выезжает, Малыш? — поинтересовался дежурный.
— Я с капитаном, эксперт, криминалист и трое стажеров.
— Понял. Посылаю в ваше распоряжение «Газель» с водителем. Вернуть в целости и сохранности. Машина новая — только что получили. С тебя спрошу, лейтенант.
Лейтенант уже бросил трубку и выбежал из комнаты.
…Город задыхался от жары, стоявшей более двух недель. Перед мостом выстроилась вереница машин. Милицейская «Газель» пробиралась с большим трудом. Наклонившись к водителю, Малыш с досадой смотрел вперед.
— Не могут нас пропустить! Эй! — взорвался он, потеряв всякое терпение. — Слева обгоняйте! Слышите? Слева. Вон между двумя грузовиками есть щель! — и хлопнул шофера по плечу.
Кононенко оторвался от папиросы и прокашлялся:
— Товарищ лейтенант! Если вы не успокоитесь, боюсь, вместо одного трупа скоро будет восемь. Прошу вас, не мешайте водителю…
Малыш обиделся, потому что Конон сделал ему замечание: сзади сидели трое стажеров, моложе лейтенанта по возрасту всего на год, и ловили каждое слово старших. Скрестив руки на груди, он откинулся в кресле назад. По его лицу было видно, что он мысленно посылает своего начальника куда подальше.
Наконец они проехали мост. За поворотом машина стала забираться на небольшой подъем, на вершине которого разместились два элитных дома и десяток стандартных многоэтажек. К ним вела извилистая дорога, здесь машин было меньше.
— Мир богатых, — кисло констатировал Малыш, забыв о своей обиде. — Вот где денег — куры не клюют!
— Знаете, что мне приходит в голову, когда речь идет о больших деньгах? — спросил капитан Кононенко с невинным видом.
— Что? — навострили уши практиканты, ловящие каждое слово известного сыскаря Конона.
— Убийство!
— Вам всегда это приходит в голову!
— Ничего не поделаешь — профессиональная болезнь, — согласился капитан.
…Машина въехала в просторный двор и остановилась возле машины «скорой помощи», окруженной плотным кольцом людей. Врач сидел на корточках около лежавшего на асфальте тела.
— Мертва, — проговорил он.
Капитан Кононенко посмотрел, и у него перехватило дыхание: это была совсем ещё молодая женщина.
— Бедняжка…
— Вы её знали? — спросил Конон стоявшую рядом женщину.
— Да. Конечно, знала, — кивнула женщина и вытерла слезы. — Она жила в этом доме, на двадцатом этаже.
