— Хочешь, чтобы я помог тебе выбраться? — спросил он хрипло прежде, чем медперсонал успел приблизиться.
— Да. Пожалуйста.
Было так правильно — задвинуть всех на задний план и быть тем, кто ее понесет: протянув руки в салон, он сгреб Марисоль в свои объятия, осторожно, чтобы не сдвинуть спальный мешок, оставив ее обнаженной…
Эссейла затошнило от шипения, которое она попыталась сдержать, но он должен был вытащить ее из машины… и когда он выпрямился, Сола, казалось, удобно устроилась у него на руках, не чувствуя сильного дискомфорта.
Она уронила голову ему на плечо.
— Я понесу ее, — сообщил он доктору.
— Наверное, будет лучше… эм, хорошо, пусть будет так. — Блондинка подняла руки вверх, когда он сверкнул клыками. — Окей. Следуй за мной.
Брат Рейдж первым зашел в коридор, два других воина держались в конце, замыкая процессию позади его кузенов.
Эссейл шел как можно плавнее, каждый раз, когда Марисоль напрягала ноги, каждый ее резкий вздох направлял ее боль прямо в его грудь, пока легкие не начало жечь, дыхание не стало прерывистым, и не заболела нога.
Продвигаясь вперед, они прошли мимо бесчисленного количества комнат, в некоторые он заглянул, в сторону большинства даже не повернул головы. Судя по тому малому, что он увидел, это были учебные классы, пустой на вид офис… что-то вроде комнаты для допросов. Когда он решил, что они перешли границу штата, женщина-врач, наконец, остановилась, указывая на вход в комнату для осмотров.
Каталка в центре располагалась прямо под лампами, и когда он подошел и начал опускать Марисоль на мягкую, укрытую простынями поверхность, то был рад, что целительница не включила свет. В этой покрытой плиткой комнате казалось и так очень светло, шкафчики из нержавеющей стали и стекла отражали свет, стол на колесах с инструментами являл собой угрозу, хотя предметы и были предназначены для помощи, оказавшись в нужных руках.
Дражайшая Дева в Забвении, лицо Марисоль посерело от боли и истощения, она сидела на каталке, подтянув колени к груди, темно синий спальный мешок прилип к ней вплотную, как вторая кожа.
— Всех остальных попрошу остаться в коридоре, — сказала доктор, прогоняя Братьев, его кузенов и мужчину-целителя. — Нет, нет, с нами все будет в порядке. Да, пока-пока. — Потом она зашипела более низким тоном: — Он — связанный мужчина. Хотите разбираться с этим, когда я начну проводить внутренний осмотр?
Связанный… мужчина? Это они про него?
Когда Братья начали с ней спорить, Эссейл мрачно кивнул воинам и Ривенджу.
— Я не принесу проблем. Даю вам свое слово.
А потом он задумался, а не стоит ли Марисоль оберегать и от типов вроде него самого.
— Марисоль, — мягко позвал он. — Может, будет лучше, если я…
— Останься.
Он закрыл глаза.
— Хорошо.
Подойдя к ее голове, он повернулся спиной так, чтобы она могла смотреть ему в лицо, но не видел ничего, что бы нарушило ее личное пространство.
Доктор подошла ближе и заговорила тихо. Добрым голосом.
— Будет замечательно, если ты откинешься на спину. Если не чувствуешь себя в безопасности, я пойму тебя, и подниму верхнюю часть кровати.
Повисло долгое молчание.
— Как, говоришь, тебя зовут? — хрипло спросила Марисоль.
— Джейн. Меня зовут Джейн. Позади — моя медсестра, Элена. И здесь не произойдет ничего без твоего согласия, хорошо? Ты здесь главная.
Воистину, он проникался симпатией к этому терапевту.
— Окей. Хорошо. — Марисоль схватила его руку и, откинувшись назад, поморщилась, вытягиваясь в полный рост.
— Хорошо.
Он ожидал, что она расслабится, устроившись на каталке. Но нет… и она не сводила с него взгляда.
Особенно когда целительница развернула мешок и накрыла ее покрывалом. Когда задавала вопросы о возможном сотрясении, проверяла рефлексы. Прощупывала и пальпировала рану на бедре. И когда подкатили переносное устройство УЗИ и сделали снимки с разных углов.
— Итак, у меня полно хороших новостей, — сказала доктор, чуть позже подойдя с ноутбуком. На мониторе были затененные фотографии бедренной кости Марисоль. — Твое сотрясение легкое, и, что важнее, пуля прошла навылет. Кость не задета и не раздроблена. Значит, основная проблем — инфекция. Я бы хотела все промыть… и также дать тебе антибиотики вместе с болеутоляющими. Звучит неплохо?
— Я в порядке, — вмешалась Марисоль.
Доктор со смехом отодвинула ноутбук.
— Клянусь, ты здесь прямо как родная. Мои пациенты постоянно твердят мне это. И все же, я уважаю твои умственные способности… и уверена, ты не станешь рисковать своим здоровьем. Меня беспокоит сепсис… в машине ты сказала, что тебя ранили сутки назад. Полно времени для размножения бактерий.
— Марисоль, позволь довести все до конца, — услышал Эссейл свой голос. — Давай последуем советам.
Марисоль закрыла глаза.
— Хорошо.
— Порядок, в таком случае. — Доктор что-то набрала на ноутбуке. — Еще кое-что.
— Что? — спросил Эссейл, когда повисла ощутимая пауза.
— Марисоль, мне нужно знать, нет ли у тебя повреждений где-нибудь еще.
— Где… нибудь? — донесся сдавленный ответ.
Эссейл ощутил на себе взгляд доктора.
— Ты не оставишь нас на минутку.
Прежде чем он успел ответить, Марисоль сжала его руку так сильно, что он поморщился.
— Нет, — сказала она напряженно. — Больше нигде.
Доктор прокашлялась.
— Знаешь, ты можешь рассказать мне что угодно. Все, что касается твоего лечения.
Внезапно, Марисоль снова задрожала всем телом… как это было на заднем сидении Рейнж Ровера. Резко, будто отрывая пластырь с кожи, она проговорила: — Он пытался изнасиловать меня. Но этого не произошло, я убила его первой…
Все звуки в комнате разом затихли. От мысли… нет, от реальности… что кто-то дурно с ней обращался, причинил ей боль, ранил ее драгоценное тело, пытался…
— Ты в порядке? — спросил кто-то. Медсестра, наверное…
Он сейчас упадет! — закричала доктор.
Эссейл задумался, о ком они говорили… и потерял сознание.
Глава 23
— Говори, целитель, — приказал Роф, стоя над неподвижным телом своей шеллан. — Говори!
Дражайшая Дева, она выглядела мертвой.
Сразу после того, как Ана упала в обморок, он отнес ее в их супружескую спальню, братья последовали за ним, а аристократы и бесполезные теневые игры были оставлены позади. Именно он положил свою любимую на кровать, когда призвали целителя, именно он ослабил узы ее корсета. Братья ушли сразу, как появился проверенный лекарь с медицинскими принадлежностями, а потом остались лишь они втроем, потрескивающий огонь и крик в его душе.
— Целитель, что ты скажешь?
Мужчина оглянулся через плечо, сидя на корточках перед Аной. Его черная мантия падала на пол, и он скорее напоминал огромную птицу, приготовившуюся ко взлету.
— Она в смертельной опасности, мой господин. — Когда Роф отшатнулся, целитель встал. — Я уверен, что она понесла.
Холод окатил его с головы до пят, лишая тело всех чувств.
— Она…
— Понесла. Да. Я могу утверждать, ощупав ее живот. Он твердый и увеличенный, и вы сказали, что она недавно перенесла жажду.
— Да, — прошептал он. — Значит причина обморока…
— Это не симптом ранней беременности, нет кровотечения. Нет, я уверен, это недомогание вызвано иной причиной. Прошу, мой господин, давайте поговорим у огня, чтобы не тревожить ее покой.
Роф позволил увлечь себя к камину.
— Она больна лихорадкой?
— Мой господин… — Целитель прокашлялся, будто опасался смерти, но своей, а не королевы. — Мой господин, простите меня…
— Скажи еще, что у тебя нет объяснения, — прошипел Роф.
— Вы предпочтете, чтобы я ввел вас в заблуждение? Ее сердцебиение замедленно, кожа стала серой, дыхание — неглубокое и прерывистое. Она может погибнуть от некоторого внутреннего осложнения, неизвестного мне. Я не знаю.
Роф перевел взгляд на свою супругу. Никогда он не испытывал такого страха. Сейчас ужас забрался под его кожу, овладел им подобно злому духу.
— Мой господин, я бы посоветовал вам покормить ее, прямо сейчас и затем так часто, как она сможет брать вашу вену. Может, заряд энергии, который обеспечит кровь, обратит процесс… определенно, если у нее есть какая-то надежда, то это вы. Если она очнется, я бы дал ей только свежей воды, и ни в коем случае — эль. Ничего, чтобы привело к упадку ее организма…
— Уйди.
— Мой господин, она…
— Оставь нас… немедленно!
Роф понимал, что целитель, спотыкаясь, бросился к двери. И оправданно… убийственная ярость поднялась в груди Короля, и она могла обратиться на любого, кто находился на расстоянии вытянутой руки.
