— Знаешь, если ты решишься, то сможешь изменить курс. Ты можешь перестать работать с типами вроде Бенлуи.
Еле заметная улыбка тронула ее губы, когда она посмотрела на дверь.
— Да. Я согласна с тобой.
Он сделал глубокий вдох.
— Ты можешь пойти иной дорогой.
Она просто кивнула, но он понял, что она решила уйти на пенсию, образно выражаясь.
И по не ясной причине ему хотелось плакать… но в этом он бы не признался никому, даже себе.
Он притих, просто смотря на нее, запоминая все, начиная с ее волнистых темных волос, которые она тщательно вымыла в душевой здесь, до бледных щек и губ идеальной формы.
Вспоминая обо всем, через что прошла Марисоль, он услышал ее слова, когда она сказала, что ее не изнасиловали… только потому, что она убила того ублюдка раньше.
Того, в камере. Чью руку использовала, чтобы выбраться из здания.
Все его тело жаждало ее, воистину…
— Я буквально чувствую твой взгляд, — сказала она тихо.
Эссейл откинулся назад и потер руки о бедра.
— Прости меня. — Он посмотрел в противоположный конец комнаты и с ненавистью подумал о том, чтобы воспользоваться дверью, но вероятно ему стоит дать ей отдохнуть. — Тебя мучает физическая боль?
Марисоль повернула голову в его сторону, ее глаза красно-коричневого цвета нашли его взгляд.
— Так, где мы?
— Почему бы тебе не ответить на мой вопрос?
— Ничего нестерпимого.
— Мне позвать медсестру?
Он уже встал на ноги, когда она достала руку из-под покрывала и остановила его.
— Нет. Пожалуйста. Мне не нравится, как этот персонал заставляет меня себя чувствовать. Прямо сейчас мне нужно на сто процентов быть в этой реальности. Иначе я боюсь, что вернусь… туда.
Эссейл снова сел, хотя хотел вернуться на север и убить Бенлуи. Он унял побуждение, напомнив себе о страданиях мужчины… если, конечно, его сердце еще бьется.
— Так, где мы?
Ну и как ответить на это?
Она и так хотела избежать искажения реальности, но уйти от того факта, что он не человек, а на самом деле член расы, которую она ассоциировала с Дракулой, не удастся. Спасибо, Стокер, удружил.
— Мы среди друзей. — Наверное, он преувеличил. Но Рив предоставил ему то, что он просил, в момент, когда он в этом нуждался… если не потому, что Король, без сомнений, был в долгу перед ним, то хотя бы в ответ на самосуд Эссейла над одной персоной.
— У тебя весьма интересные друзья. Они работают на правительство?
Он рассмеялся.
— О, Боже, нет.
— Это радует. Я гадала, арестуешь ли ты меня или попытаешься превратить в информатора.
— Могу убедить тебя, особенности человеческого права меня не касаются.
— Человеческого..?
Он выругался под нос, отмахиваясь от слова:
— Ты поняла, что я имел в виду?
Когда она улыбнулась, ее веки затрепетали:
— Прости, кажется, я выключаюсь. Это все еда.
— Позволь себе отдохнуть. Когда ты проснешься, я отвезу тебя домой.
Она резко выпрямилась.
— Моя бабушка до сих пор в том доме…
— Нет, она в моем особняке. Я бы никогда не оставил ее там, беззащитную и открытую…
Марисоль без предупреждения обхватила его руками, обернув их вокруг плеч и прижимая к себе так сильно, что он ощутил каждый тремор в ее теле.
— Спасибо, — она выдохнула в его шею. — Она все, что у меня есть.
Эссейл очень аккуратно обнял Марисоль в ответ, осторожно положив руки на ее спину.
Он вдыхал ее аромат, и его сердце ныло при мысли, что кто-то прикасался к ней с чувствами иными, нежели благоговение.
Они сидели так долго. А потом, когда она, наконец, отстранилась и посмотрела на него, он не смог сдержаться и погладил ее лицо.
— У меня нет слов, — сказал Эссейл сорвавшимся голосом.
— Относительно чего?
Он мог лишь покачать головой и разорвать объятия, выпрямившись в полный рост. Либо это, либо забраться в кровать вместе с ней.
— Отдыхай, — сказал он хрипло. — С приходом ночи я доставлю тебя к твоей семье.
А после она и ее бабушка могут остаться жить у него. Так он убедится, что она всегда будет в безопасности.
Он никогда больше не будет волноваться за нее.
Эссейл поспешил выйти прежде, чем она закрыла глаза. Он просто не мог вынести вид ее опущенных век.
Выходя из комнаты, он…
Замер на месте.
В другом конце коридора, прислонившись к стене, стояли его кузены, и они не подняли взгляда. Они и так смотрели ему прямо в глаза, когда он вышел… будто ждали этого все то время, что он был с Солой.
Они ничего не сказали, но оно и не требовалось.
Эссейл потер лицо. В какой такой вселенной он решил, что сможет поселить в своем доме двух человеческих женщин?
И к черту «всю жизнь»… он не способен обеспечить это и на ночь. Потому что как он будет объясняться, когда выяснится, что он не может выходить на солнечный свет? Или пустить солнце в дом? Или…
Переполненный эмоциями, он запустил руку в карман черных брюк, достал баночку с кокаином и быстро употребил оставшееся.
Просто чтобы почувствовать себя хоть немного нормальным.
Потом он поднял поднос с пола.
— Не смотрите на меня так, — пробормотал он, уходя прочь.
Глава 25
— Роф!
Выкрикнув его имя, Бэт резко села на кровати и мгновение не могла понять, где находится. Каменные стены и массивная бархатная кровать были не…
Дом Дариуса. Это была не комната ее отца, в этой спал Роф, когда нужно было переночевать где-нибудь. Здесь она спала, когда мучилась бессонницей.
Должно быть, она вырубилась на покрывалах…
Она услышала отдаленный звон телефона.
Смахнув волосы с лица, она обнаружила на ногах покрывало, о котором совсем не помнила… в комнате возле двери стоял ее чемодан… и серебряный поднос на прикроватной тумбочке.
Фритц. Похоже, дворецкий приезжал днем.
Потирая грудь, она посмотрела на холодную подушку рядом с собой, на не помятые простыни, отсутствие Рофа… и почувствовала себя еще хуже, чем вчера.
А казалось, что хуже не бывает. Что это место поможет…
— Черт. Роф? — позвала она, соскочив с кровати.
Подбежав к двери, она резко распахнула ее, быстро пересекла узкий холл и, влетев в спальню отца, кинулась к телефону на прикроватной тумбочке.
— Алло! Алло? Алло…?
— Привет.
Услышав низкий голос, Бэт рухнула на кровать, стиснув телефон в кулаке и прижимая его к уху так сильно, будто могла стать ближе к своему мужчине.
— Привет. — Закрывая глаза, она не стала бороться со слезами. Она позволила им литься по щекам. — Привет.
Его голос был таким же хриплым, как и ее.
— Привет.
Повисла длинная пауза, но это ничего: хотя он был дома, а она здесь, казалось, будто они обнимали друг друга.
— Прости, — сказал Роф. — Мне так жаль.
У нее вырвалось рыдание.
— Спасибо…
— Прости. — Он коротко рассмеялся. — У меня туго со словарным запасом, да?
— Все нормально. Я тоже нехорошо себя чувствую… кажется, ты снился мне.
— Ночной кошмар?
— Нет. Я скучаю.
— Я этого не заслуживаю. Я боялся звонить на твой сотовый, вдруг ты не ответишь. Я решил, что если ты с кем-то, то они поднимут трубку и… да, мне жаль.
Бэт сделала долгий выдох и откинулась на подушки. Скрестив ноги в лодыжках, она окинула взглядом свои фотографии. — Я в его спальне.
— Да?
— В твоей спальне нет телефона.
— Боже, давно я не бывал в том доме.
— Я знаю. Этот особняк навевает столько воспоминаний.
— Вот уж точно.
— Как Джордж?
— Скучает по тебе. — Раздались приглушенные удары… словно он похлопывал пса по бокам. — Он рядом со мной.
Хорошие новости: нейтральные темы идеальны для того, чтобы аккуратно подступить к вопросу отношений. Но большой разговор все равно нависал над ними.
— Голова Джона в порядке, — сказала она, теребя низ своей кофты. — Но ты, наверное, и так знаешь, как все прошло в медицинском центре?
— Ну, на самом деле, нет. Я… ну, не в теме.
— Я звонила.
— Да?
— Да. Тор сказал, что ты спал. Тебе, наконец, удалось отдохнуть?
— Эм… да.
Когда он опять замолчал, второй этап тишины стал словно подготовительным, отсчетом до настоящего разговора. И она не знала, как поднять тему, что сказать, как…
— Не думаю, что рассказывал тебе о своих родителях, — сказал Роф. — Кроме того, что они были…
Убиты, закончила она мысленно.
— Они были парой, подобранной на небесах, пользуясь человеческой терминологией. Я про то, что хотя был маленьким, я помню их вместе, и честно говоря, когда они погибли, я думал, что это ушло вместе с ними. В смысле, такая любовь бывает раз в тысячелетие. Но потом я встретил тебя.
Горячие слезы продолжили стекать по щекам, некоторые тихо падали на подушку, другие скатывались к уху. Протянув руку, она вытащила «Клинекс» и бесшумно промокнула слезы.
