Выезжая на обыск, мы немало удивились: нам выделили аж четверых налоговиков. Ну куда столько, там и одному человеку работы на полчаса. Мне объяснили, что по регламенту ехать обязаны минимум двое, а еще двое – стажеры, пусть тренируются, так сказать, «в поле». Опять же, Крюгера уважить надо: просил обыск как прикрытие полицейской операции – будет тебе обыск по всем правилам, то есть не только копирование документации, но и визуальный осмотр всех помещений, что числятся за фирмой. Поскольку фирма транспортная, визуальный осмотр мог прийтись как нельзя кстати – «натуральный обмен» проще засечь на глазок. Мало ли, чего они там возят.
Согласно документам Адам Бейкер арендовал площадь для офиса в большом комплексе на пересечении Центрального проспекта и Парковой аллеи. Снимал давно, больше пяти лет. Конторы небольших компаний все одинаковы: кабинет директора, он же владелец, совмещен с приемной, у одной стены сейф с картотекой, у другой – бар для угощения важных клиентов. Сейф с картотекой отличал буквально все провинциальные фирмы. Кого-то их местечковая паранойя заставляла хранить важные данные на независимом носителе, а не на «облаке» – они боялись компьютерного взлома больше, чем физического. В их рассуждениях была толика истины: «облака» ломают оптом, а потом так же оптом продают информацию, а персональная защита стоит очень дорого. Физический взлом офиса попросту не имеет смысла: хорошая отмычка стоит дороже, чем инфа, которую ты сможешь унести. Ну а для других картотека была историей фирмы, способом показать ее респектабельность и масштаб. Некоторые, кому особенно хотелось выделиться, даже дублировали важные контракты на бумаге. Тогда в кабинете еще появлялась стеклянная витрина с образцами бланков. Владелец как бы ненавязчиво сообщал, что он работает с трансгалактическим размахом, у него случаются сделки во всех штатах, и вообще он серьезный человек.
Кроме офиса, Бейкер арендовал два корабельных ангара, что, в общем, было странно: зачем два ангара, когда кораблей всего два? Можно было предположить, что один ангар используется как склад или ремонтный док, но смысла я не видела: склад существенно дешевле, а полноценный док в ангаре не оборудуешь. Тем более ангары Бейкер арендовал непосредственно на Танире, при космодроме, а не на орбите. Но что самое загадочное – склад у него тоже был. Там же. С этой точки зрения, конечно, понятно, зачем налоговики поехали вчетвером. Но совершенно непонятно, зачем Бейкеру такой простор.
Когда мы приехали в офис, удивление только усилилось. «Площадь», арендованная Бейкером, оказалась половиной этажа. Не больше и не меньше. Ровно половина четвертого этажа в корпусе «Заря» не самого дешевого комплекса Таниры. Исходно это был большой зал, который перепланировали и разбили на три помещения: кабинет директора с отдельным входом, приемную и смежную с ней абсолютно пустую огромную комнату без окон и без выхода в общий коридор.
Очень интересно.
– Мистер Бейкер, – сказала я, – разумеется, вы вправе не отвечать, я здесь всего лишь как балласт, но все же: чем объясняется такая планировка?
– Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы, – с легкой укоризной ответил Бейкер. – Честно говоря, я сам в недоумении. Я совершенно иначе представлял себе этот бизнес. Кроме того, мой брат убит, и убийцы до сих пор не найдены, я отлично понимаю, что вы и уважаемый следователь Йоханссон здесь делаете. Вам интересно взглянуть на рабочее место одной из жертв? Бога ради, я все покажу вам. Я и сам хотел зайти в полицию, но как-то… Повода не было. Понимаете? А так, конечно, я открыт к сотрудничеству. Со всеми. Я примерно знаю, чем занимаются инквизиторы – вы ведь представляете лорда Маккинби?..
Ишь ты, «лорда Маккинби». Нет, конечно, ни у меня, ни у Августа не было иллюзий насчет того, насколько успешно босс залегендирован. Но для Большого Йорка его публичного досье хватало с запасом, там Августа звали «принцем» сами знаете, почему. Для Таниры, с ее постоянной ротацией аристократов и активной светской жизнью – вполне достаточно: высокородные господа знали герцога Кларийского в лицо, а до рядовой публики такая инфа просто не доходила. А дойди она случайно, о ней тут же забыли бы чисто из принципа. Танирцам уже полвека назад осточертело, что под каждым пляжным зонтиком валяется как минимум барон. Нынче на Танире считалось хорошим тоном в титулах не разбираться и вообще на эту тему не задумываться, и только идиотки вроде миссис Ахири выставляли себя на посмешище, надувая щеки от спеси. Здесь хорошо знали инквизитора Маккинби, дальнего родственника лордов Маккинби, которые, в свою очередь, всем были до фонаря. Но вот приехал самый обыкновенный землянин – и нате вам…
Я уставилась на Бейкера с таким откровенно профессиональным интересом, что он сразу начал оправдываться:
– Есть у меня слабость – люблю смотреть заседания Сената. Там такие типажи!.. Интереснейшие. Я ведь художник. Я рисую, вообще-то. И могу вам сказать как специалист, даже на фоне парламентского разнообразия лорд Маккинби выглядит очень, очень впечатляюще!
Пока Бейкер крутился под моим взглядом, едва не виляя хвостом от усердия, Йен Йоханссон, в свою очередь, с не меньшим интересом глядел на меня. Я не могла сказать ему «потом объясню», только подмигнула украдкой. Сам все поймешь, сам теперь знаешь, где искать инфу про Августа, если тебе захочется. И если такой умный, догадаешься, почему я тебе врала.
Я кивнула Бейкеру: мол, ладно, понимаю ваше любопытство, сударь, – и он понесся дальше на всех парусах:
– Вы получите все, что я смогу дать. И уж тем более я готов оказать любую помощь полиции. И полиции, и всем остальным федеральным службам. Кое-что мне объяснил бухгалтер моего несчастного брата, но он закрыл контракт и уехал, оставив меня разбираться со всем этим… – Бейкер красиво обвел рукой приемную.
– А куда уехал? – спросил Йен.
– Понятия не имею, – охотно сообщил Бейкер. – Знаете… – Он доверительно понизил голос. – Загадочная история. Я ведь сначала был совершенно растерян. Бухгалтер пришел, несколько часов бубнил – оказалось, это был отчет о текущем состоянии дел, и счастье, что я догадался записать его на чип, – а потом потребовал расчета. Я дал. Мне казалось, это нормальный этап, потому что расчета попросили все сотрудники моего брата, я еще подумал: вполне законный и разумный акт, прежний наниматель умер, контракты надо перезаключить, поэтому никому не отказывал… Через сутки я понял, что никогда не разберусь во всем этом сам, захотел найти прежний персонал, но никого уже на Танире не было! Все уехали, оставив тут даже семьи… у кого были… никто не сообщил, куда отбыл. Какой-то кошмар. Хуже всего, что у моего брата был собственный персонал. Сейчас я нанял группу, которую предлагает комплекс, это бухгалтер и секретарь-диспетчер. Но бедный Адам держался очень замкнуто, они знают не больше меня. Правда, они хотя бы специалисты, есть надежда, что разберутся. Разумеется, я сообщу вам все имена, может быть, вы скажете им, что я готов взять на работу всех прежних сотрудников моего брата. Их четверо. В первую очередь бухгалтер, на самом деле – доверенный помощник, секретарь и диспетчер в одном лице. И еще трое работали на складе. В ангарах, к счастью, персонал был общий, хоть он никуда не делся. Да эти ангары практически и не использовались. Так чем вас угостить? Кофе или все-таки чай? Соглашайтесь на чай, – он подмигнул мне, – он хороший.
Бейкер определенно был обаятельным человеком. И относился к тому типу мужчин, на которых я всегда обращала внимание: рослые, худощавые, узкобедрые и длинноногие брюнеты. Макс был таким же, только заметно лучше сложенным: он не напоминал лося с его короткой и широкой грудной клеткой и бесконечными прямыми ногами. А вот Бейкер, безусловно, считался бы весьма красивым у древнеафриканских охотников – если забыть про цвет кожи, конечно. Не особенно широк в плечах, зато его сухие длинные ноги могли бы пройти двадцать миль по пересеченной местности и ни капельки не устать. Таким мужчинам к лицу кожаные куртки стандартного кроя и джинсы, тогда как в классическом костюме они выглядят не лучшим образом. Бейкер, похоже, об этом знал, поскольку не старался придать себе строгий вид: он пришел в офис в джинсах, легком джемпере, а на крючке за дверью кабинета висела ярко-красная кожаная куртка. Я мимоходом скользнула по ней взглядом: не новая, отнюдь не новая, но зато – натуральная. Очень дорогая штучка. И похоже, что выбор фасона определялся именно ценой: Бейкер не мог позволить себе менять куртки стоимостью с неплохую машину каждый год, соответственно, отдал предпочтение традиционному покрою, который никогда не выходит из моды до конца.
Что-то меня беспокоило в его облике. Что-то определенно дисгармонировало, но я не могла уловить, что именно. И дело даже не в недостатке вкуса – хотя, на мой взгляд, невозможно надеть кофейного цвета джемпер с синими джинсами и красной курткой. Впрочем, нельзя исключать, что у художников иное мнение насчет совместимости цветов…
