— Бронте! — взмолилась секретарша, но Бронте уже повернула ручку двери и вломилась в кабинет.
— Одну минутку, — проворковала Ураганная Сьюзен в трубку при виде своей подчиненной. Потом аккуратно положила трубку на стол и уставилась на Бронте.
— Привет! — выпалила Бронте.
— Это еще что такое? — медленно вопросила Ураганная Сьюзен, переводя взгляд на ее колени и, наконец, на кроссовки, запачканные кровью. — Что с тобой?
— Я слышала, тут кто-то банановым студнем подавился?
— Бронте, что ты здесь делаешь?
Бронте пожала плечами, чувствуя себя провинившейся школьницей перед строгой училкой.
— Думаю, тебе следует уйти, — ровным голосом произнесла Сьюзен, но Бронте видела, как ноги грозной начальницы нервно выплясывают под столом.
— И не подумаю — я требую увольнения.
— Твое увольнение уже вопрос решенный, — поспешно сказала Сьюзен. — Я еще сегодня утром согласовала это с руководством.
— Врешь! — весело парировала Бронте.
— Я вызову охрану! — Сьюзен швырнула трубку на рычаг.
— Да ладно тебе, уже ухожу. Туда, где женщины — это женщины, а не инкубаторные куры. Туда, Где Голди Хоун[33] без макияжа — человек, а не журналистская сенсация. Туда, где настоящая жизнь, Сьюзен.
«Если бы не возраст, с каким удовольствием я бы выдала тебе композицию из одного пальца!» И Бронте захлопнула дверь.
Глава восемнадцатая
Комары совсем озверели. Не успел Том, чертыхаясь, прихлопнуть одного, как в него тут же впился другой — на этот раз в лодыжку. На руке уже красовались три здоровенных укуса, и он пожалел, что перед выходом не натерся маслом чайного дерева из запасов Анни.
И куда только проклятые лягушки подевались? Когда-то Лилейная заводь ими кишмя кишела, но сейчас насекомые явно брали верх. Том сюда давно не наведывался. Судя по обугленным головешкам, за это время здесь не раз устраивались привалы, а на одной из веток мокрым лоскутом трепыхались чьи-то розовые трусы. Интересно, давно они тут висят?
Отмахиваясь от комаров, Том подумал, что он-то заслуживает их укусов. Ничтожное наказание за ту подлянку, которую он устроил Ричарду, но все же лучше, чем ничего.
Том огляделся вокруг, недоумевая, почему Сару так сюда тянуло. Свидание у Лилейной заводи было ее идеей — он скорее предпочел бы какое-нибудь неприметное кафе в Хобарте. На всякий случай они решили встретиться в среду днем — у Ричарда в это время прием пациентов, а Анни собиралась в гости к друзьям. По крайней мере, можно побыть наедине, подумал Том, окидывая взглядом окрестности. Он уселся на прогнивший ствол у самой воды. Дни сейчас были прохладные, и вряд ли кому-нибудь взбредет в голову купаться, хотя его самого так и тянуло в воду.
Вода была такой прозрачной, что, наклонившись, можно было разглядеть белые и оранжевые кварцевые песчинки на самом дне. Голос благоразумия — или малодушия? — нашептывал Тому, что было бы намного спокойнее просто прийти сюда на рыбалку — и совесть была бы чиста, и сердце бы так не колотилось при мысли о Ричарде, но желание увидеть Сару пересилило.
С тех пор как они назначили это свидание, его неотступно преследовали мысли о Саре. Он ничего не мог с собой поделать — единственным разумным выходом было отнестись к этому как к временному умопомешательству или, того лучше, вообще об этом не думать. Будь что будет, решил Том, а там разберемся.
И тут она появилась. Подняв голову, Том завороженно смотрел, как она приближается, раздвигая ветки, — с ног до головы осыпанная листьями, на губах играет улыбка.
— Привет, — сказала Сара, переводя дух. — Вот я тебя и нашла.
— Нашла, — эхом отозвался Том.
Это длинное белое кружевное платье он раньше никогда не видел, но оно живо напомнила ему ее свадебный наряд.
— Можно присесть?
Том подвинулся, и Сара села рядом — так близко, что он мог разглядеть черные точки на божьей коровке, запутавшейся в ее светлых волосах.
— Тихо… — Он бережно высвободил жучка из волос и опустил на землю.
— Забавно — в книгах их всегда красными рисуют, а на самом деле они оранжевые, — пробормотала Сара.
Нервничает, догадался Том.
— Господи, неужели это не сон и мы действительно здесь?! — Она спрятала лицо в ладонях.
Том улыбнулся и притянул ее к себе. Сара с готовностью уткнулась носом ему в плечо.
— Ты в порядке? — спросил он, разглядывая беловато-оранжевую гальку на дне заводи.
Она подняла голову и поцеловала его. Том словно только этого и ждал — как одержимый, он принялся покрывать поцелуями ее шею, плечи и губы — так, что казалось, их обволакивает ласковая вода заводи, затягивая все глубже и глубже.
— Прочь с коряги! — Том потянул Сару за собой.
— Прочь! — радостно согласилась она.
— Ты испачкаешь туфли, — заметил он, глянув на ее белые сандалии, утопающие в глине.
— Да, зря их надела, — согласилась Сара, и они умолкли, продираясь сквозь заросли кустарника.
Вскоре они вышли на узенькую тропинку меж эвкалиптами. Если на пути попадалась паутина, Том сметал ее, расчищая дорогу для Сары, но при этом старался не задеть паука.
Как же они все-таки похожи, подумала Сара, припомнив отношение Ричарда ко всяким букашкам-таракашкам.
— Почти пришли, — с улыбкой обернулся Том.
Деревья здесь слегка расступались, пропуская солнечные лучи. На какое-то мгновение у Сары дыхание перехватило от счастья. Как долго она об этом мечтала — и вот оно, наяву, только руку протяни.
Наконец Том остановился и указал на маленькое темное озерцо, еле различимое за деревьями:
— Про это место почти никто не знает.
— Ни одной живой души… — задумчиво протянула Сара.
— Его подпитывают и заводь, и водопад. Рыбачить здесь нельзя, зато купаться — пожалуйста.
— Русалочьи купания… Помнишь тот день, когда ты сидел со мной на кровати и рассказывал про Лилейную заводь и русалочьи купания?
Том улыбнулся.
— Я так тебя тогда хотела, — сказала она.
— Ты вся покраснела, — вспомнил он. Сорвав рубашку с плеч, Том швырнул ее на ветку дерева, а затем стянул футболку.
— Так, да? — улыбнулась Сара и потянулась к молнии на спине.
— Позволь? — Том осторожно расстегнул длинную молнию, от шеи до самого пояса. — И никакого белья, — заключил он одобрительно.
— Никакого белья, — ответила Сара. — Я же знала, что все равно придется его снимать.
— Для начала облокотись-ка на это дерево, — попросил Том.
— Зачем?
Впрочем, никаких «зачем» больше не существовало — так же, как не существовало никаких «что», «когда» или «как». Был только Том, и единственное, о чем она мечтала, — чтобы не кончались его блаженные поцелуи. Ее с ног до головы облепили комары, в спину впилась жесткая кора, но прикосновения Тома обезболивали лучше любого наркотика.
