*
Утром кто-то открыл окно. Я спал так крепко, что не заметил кто. Где-то вдалеке лаяла собака, слышались оживленные голоса. С дуновением воздуха в комнату долетал манящий запах моря.
Я сладко потянулся, перевернулся на спину и открыл глаза. По потолку метались блики. Где-то в доме лилась вода, ложка звякала о стенки кастрюли. Во дворе Влад пел «Марсельезу». Я невольно умилился его выбору и крикнул:
— Всем доброе утро! Чего не разбудили?
В комнату почти сразу просунулась Вика.
— Привет, — сказала она, — ты так сладко спал. Жалко было.
— Это правильно. Я хороший. Меня надо холить и лелеять.
Она фыркнула, выставила перед собой поварешку, проворчала:
— Хороший он, щас как дам по лбу!
— Ой-ой-ой! — Я сделал вид, что испугался, закрылся ладонями. Добавил ехидно: — Вся в бабулю. Та тоже чуть что половником машет!
Вика рассмеялась.
— Вставай, хороший. Иди завтракать.
Я неожиданно обнаглел:
— А поцеловать?
Девчонка на миг нахмурила лоб, потом двинулась ко мне, все так же держа половник наизготовку. Думал треснет, но нет, действительно поцеловала. В губы. Смущаясь, неумело.
Я попытался ее сгрести в охапку, прижать к себе. Не вышло. Вика оказалась юркой, выскользнула из объятий.
— Жадина, — притворно вздохнул я.
Она прижала половник к подбородку, глянула озорно, усмехнулась.
— Хорошего помаленьку.
— Придется мне Васеньку обнимать…
В углу возмущенно зафыркало. Вика ничего этого не услышала, хихикнула и ушла. В центр комнаты выплыл бабкин кот. Вид у него был самый что ни на есть оскорбленный. Он поднял лапу, наглядно постучал себя по лбу, встопорщил усы.
— Отстань, — сказал я, — не буду я тебя обнимать. Больно ты мне нужен. Я пошутил.
Кот гордо задрал голову, прошел сквозь стену, удалился во двор. Вскоре Марсельезу запели два голоса — Владов и кошачий. Причем парень о дуэте и не подозревал.
Я закинул руки за голову, вытянулся, сладко зевнул. В этом доме мне нравилось. Здесь все казалось простым и понятным. Здесь хотелось просто жить.
В двери вновь показалась Вика.
— Олег, — сказала она серьезно, — хватит разлеживаться. Все на море хотят, только тебя ждут.
Отчего-то я почувствовал себя виноватым.
— Встаю-встаю!
Я откинул одеяло, поспешно натянул штаны и метнулся наружу. Удобство здесь были, как водится, во дворе.
* * *
Удивительно, уезжали мы из самого начала весны, а приехали в цветущий рай. Я не пытался даже угадать, что за чудо-деревья проплывают у меня над головой белопенными шапками. Было удивительно тепло. Над головой сияло лазурью небо. В ветвях сновали птицы. Я мог сейчас взять любую из них и сделать своими глазами. Мог, но не сделал. В излишнем могуществе мало проку. Так, сплошное баловство.
Мы с Владом курили. Девчонки впереди вели разговор почти ни о чем.
— Море здесь мелкое? — Спрашивала Вера.
— Не везде. — Вике было проще всех. Эти места она знала всю жизнь. — Калачовке повезло. Здесь когда-то черпали песок со дна. Купаться можно сразу у берега. Но пока вода холодная. Вот через месяц…
Я перестал их слушать. Дорога вела мимо церквушки, сквозь частный сектор. Пропускала с двух сторон от себя кусочек степи, цветущий сплошным желто-сиреневым ковром. Впереди зарывалась в дюны. По траве сновал красавец-удод.
Вера смотрела во все глаза. Влад вел себя нарочито небрежно, почти покровительственно. Море с широкой полоской песчаного пляжа все поменяло.
Вера шустро сбросила на ходу блузку, перешагнула через юбку, обернулась, приставив ко лбу ладонь козырьком, закрыв от солнца глаза.
— Я купаться. Кто со мной?
Вика покачала головой, сказать ничего не успела. Я попросту не стал вмешиваться.
— Сдурела? — только и смог прорычать Влад.
— Почему?
— Там холодно! Апрель на дворе. Даже не мечтай, я тебя не пущу.
— Попробуй.
Девушка ринулась к воде. Быстрая длинноногая. Влад рядом с ней смотрелся увальнем, медведем. Ясное дело, не смог поймать. Попросту не догнал. Вера влетала в воду, нырнула с головой. Молча, без обычного девичьего визга. Вынырнула метрах в пяти и поплыла. Красиво, четко, кролем.
— Вот зараза, — эта фраза прозвучала с гордостью.
Вера стремительно уносилась вдаль.
— Она что, профессиональная пловчиха? — Удивилась Вика.
— Мастер спорта.
— Не знала…
— А она и не рассказывает никому. Видели на шкафу два чемодана?
Парень резко обернулся к нам.
Я покачал головой. Вика кивнула.
— Там награды.
— Вера их прячет? Зачем?
Влад повертел головой, не нашел ничего, на что можно пристроить зад, кинул на песок бесполезную сейчас ветровку. Сел.
— Обижена она. Могла бы стоять на олимпийском пьедестале, а пришлось все бросить…
Он вздохнул. Я начал понимать в чем дело. Но не Вика.
— Так почему ушла из спорта? — спросила она.
— Понимаешь, — парень набрал полную горсть песка, пропустил меж пальцев, повторил, — понимаешь, ей в свое время открытым текстом объяснили, что советский спортсмен должен быть идеалом во всем. Он должен прославлять советский спорт, а не... Короче, Верино уродство для этого не слишком подходило…
Вика расстроенно замолкла. Вопросов больше не было. А я подумал, что Вере не повезло. Родись она в другое время, в иных условиях… Кто знает… И тут же сам себя одернул, не известно, было бы лучше или нет. Зато сейчас от ее родимого пятна не осталось и следа.
Вернулась она минут через пятнадцать. Довольная, бодрая. Запрыгала на песке, пытаясь стряхнуть с себя влагу. Сразу покрылась мурашками.
— Жаль, полотенце не взяли, — расстроилась Вика.
— Ничего, я привычная…
Влад картинно повздыхал, стянул с себя футболку, принялся растирать благоверную, беспрестанно приговаривая:
— Говорил, не лезь в воду, простудишься еще. И кто тогда тебя будет лечить?
— Он! — Вера уверенно ткнула в меня пальцем.
Влад аж расстроился. Он, похоже, ожидал совсем другой реакции.
Глава 22. Сокровища
Жизнь потекла лениво, неспешно. Закончился этот день, следом за ним промелькнули еще два. Как-то незаметно подступило первое мая. С этим днем в моем детстве было связано множество приятных воспоминаний. Я помнил демонстрации, песни, радостные лица.
Помнил, как с бабушкой мастерил на сухих ветках цветы из гофрированной бумаги. Помнил, как позже в школе ревниво смотрел, у кого из одноклассников «букет» получился красивее.
Однажды, будучи совсем еще мелким, после демонстрации погнался за воздушным шаром и провалился в городской пруд. В этот день
