Да, большее. Он понял сразу, что Бакстер пытается привлечь его внимание. Почему он избрал такой способ — неясно, но размышлять некогда. Быть может, ему пришлось общаться с хозяином тайно и косвенно, кто его знает! Когда-то в детстве герцог читал, что заговорщики подражают уханью совы.
— Эй! — крикнул он. — Где вы там? Где вы, черт вас дери?
Бакстер, однако, не подошел, а куда-то делся. Вскоре знакомые звуки послышались издалека. Герцог кинулся в ту сторону. Пудинг вошел в окно.
Войдя, он услышал шаги. Кто-то гулял по газону. Плум юркнул в ванную.
Лорду Икенхему очень понравилось пение Мартышки. Он ждал робких щебетов, а племянник с истинным блеском уподобился то ли гончей, бегущей по следу, то ли шотландцу, справляющему Новый год. Дядю он выманил, как пробку из бутылки. Даже герцог, и тот не бегал быстрее.
Не успел пятый граф приступить к поискам, как из ванной раздался вопль страждущей души. Дверь распахнулась.
— Пудинг! — воскликнул лорд Икенхем.
— У-ух! — отвечал тот с особым чувством.
Вообще сыщик был человеком сдержанным. Он жил в мире, где чувства не выказывают; но даже стоик закричит, оказавшись в маленькой ванной с огромнейшей свиньей.
Когда он вошел, секунды две он ощущал ее запах. Потом к руке его прижалось что-то холодное и мокрое.
— Пудинг! — повторил граф.
— О-ах! — сказал Пудинг.
Дрожа, как осиновый лист (что нелепо, когда весишь двести фунтов), он думал только о том, что надо бы выпить. На столике стоял бокал, налитый до краев.
— Пу-у-динг! — заорал граф.
Но поздно. Роковая влага уже скользнула в пищевод. Бокал упал на пол. Если бы двадцать овец укусили сыщика, он не рухнул бы с такой быстротой.
Склонившись над ним, граф поцокал языком. Он знал, что одно лишь время, великий целитель, разбудит его друга. Думая о том, что же делать с телом, он услышал за спиной укоризненное «Пип-пип!».
Послушный наставлениям тети лорд Бошем стоял в дверях, целясь из ружья.
— Привет, привет, привет! — заметил он и вопросительно взглянул на графа.
Тот не ответил. Даже такой железный человек может иногда растеряться, и беседу повел новоприбывший.
— Ну, что ж это! — сказал он. — Теперь — Плум! Нельзя так, честное слово. Сыщика нанять — не фунт изюму. А вы их усыпляете.
Он снова замолчал, борясь со своими чувствами. Сказать все, что хочется, он никак не мог.
— Вот что, — посоветовал он, — лезьте в шкаф. Так, так… Так.
Заперев шкаф на ключ, лорд Бошем позвонил. Вскоре появился дворецкий.
— Бидж!
— Да, милорд!
— Пошлите сюда лакеев, пусть унесут мистера Плума.
— Сию минуту, милорд.
Ни дворецкий, ни Чарльз с Генри никаких чувств не выказали. Замок по праву гордился своими слугами. Пудинг исчез, словно использованный гладиатор. Лорд Бошем задумался.
Казалось бы, радуйся своей решительности, но нет — наследник Эмсвортов страдал, не закончив дела. Хорошо, один мошенник временно обезврежен, но где другой? И тут из ванной послышался странный голос.
Героический пэр не колебался ни минуты. Мало того, он не думал, почему мошенники хрюкают. Кинувшись к ванной, он распахнул двери; и после небольшой паузы вышла Императрица, кротко и удивленно глядя на него.
Вообще, в обычное время она не удивлялась. Девиз ее, как у Горация, был «Nil admirari».[55] Но при всей своей отрешенности она задумалась о том, почему в этой странной комнате совершенно нет еды. Такого с ней еще не бывало. Когда пред ней предстал лорд Бошем, она, немного хмурясь, доедала крем для бритья. Увидев пену на прекрасных устах, виконт не только отскочил, но и дернул курок.
Грохот (такой сильный, словно взорвался арсенал) окончательно убедил Императрицу, что приличным свиньям здесь не место. С младенческих дней она ходила неспешно, но сейчас Джесси Оуэнс[56] ей бы позавидовал. Ткнувшись с размаху в кровать, стол и кресло, она вылетела на газон в ту самую секунду, когда вбежал лорд Эмсворт, а за ним — его сестра.
Увидев исчезающий хвостик, граф мгновенно забыл о такой ерунде, как канонады. Горестно крича, он кинулся в сад. Из темноты донеслись нежные призывы.
Леди Констанс прижала к груди тонкую руку. Она давно поняла, что Бландингский замок — не для слабых, но даже ее закаленный дух немного пошатнулся.
— Джордж! — едва проговорила она. Лорд Бошем вполне оправился.
— Все в порядке, — сказал он. — Небольшое происшествие. Прости, если напугал.
— Что… что случилось?
— Так я и думал, что ты спросишь. Ну, я вхожу, а мошенник усыпил этого сыщика. Загоняю его в шкаф — не сыщика, мошенника, а в ванной кто-то хрюкает. Думаю, другой мошенник — ан нет, отцовская свинья! Понятно, удивился. Спустил курок.
— Я решила, что убили Алариха.
— Куда там! Кстати, где он? А, вот и Бидж. Он нам скажет. Где герцог, Бидж?
— Не знаю, милорд. Простите, миледи.
— Да?
— Прибыла мисс Твистлтон.
— Что?
Лорд Бошем славился своей памятью.
— Это девица, которая отшила Хореса, — напомнил он.
— Знаю, — нетерпеливо произнесла леди Констанс. — Я не могу понять, почему она приехала.
— Увидим, спросим, — сказал ее племянник. — Куда вы ее сунули, Бидж?
— Она в гостиной, милорд.
— Значит, пошли в гостиную. Я так думаю, хочет мириться с Хоресом.
— Бидж!
— Да, милорд?
— В шкафу сидит мошенник. Вот вам ружье. Попытается выломать дверь — стреляйте. Вы меня поняли?
— Да, милорд.
— Ну, тетя Конни, берем ноги в руки!
Глава 19
Нетерпеливым и грузным людям трудно преследовать сирен. Через пять минут после того, как Бидж встал у шкафа, в комнату вошел измученный герцог и удивился: мало того, что здесь дворецкий, — еще и ружье! Задумчиво выбрав из усов запутавшихся там насекомых, он обрел дар речи.
— Какого черта? — спросил он. — Что — это — такое? Нет, таких мерзких домов я в жизни не видел! Куда вы целитесь? Опустите пушку!
— Прошу прощения, ваша светлость, — учтиво ответил Бидж. — Лорд Бошем велел мне сторожить злоумышленника, который находится в шкафу.
— Кого?
— Злоумышленника, ваша светлость. По всей вероятности, грабителя. Лорд Бошем сообщил мне, что обнаружил его в комнате и запер в шкаф.
— В шкаф?
Дворецкий указал на шкаф. Герцог вскрикнул.
— Мои костюмы! Выпустите его.
— Лорд Бошем приказал…
— К черту Бошема! Какой-то вонючий вор портит мои костюмы! Кто он?
— Не знаю, ваша светлость.
— Все — в чистку! Выпустите его.
— Сию минуту, ваша светлость.
— Стойте! Я поверну ключ, а вы там стойте с ружьем. Когда я скажу: «Три»… Раз, два, три-и-и. Да это же псих!
— Добрый вечер, мой дорогой, — мягко произнес лорд Икенхем. — Нельзя ли воспользоваться вашим гребнем?
Герцог смотрел на него, как смотрела бы креветка.
— Это вы там были? — спросил он, хотя что тут спрашивать! Лорд Икенхем изящно кивнул.
— Какого черта, в моем шкафу?..
Лорд Икенхем провел гребенкой по седым кудрям.
— Дело было так, — ответил он. — Гуляю по саду, вижу вашу дверь и думаю: «Не поболтать ли нам снова?». Захожу. Появляется Бошем. Не знаю, как вы, а я, мой друг, смущаюсь, когда молодой и глупый человек держит ружье. Залезаю в шкаф.
— Что ему надо, кретину?
— Вот уж не знаю. Не успел спросить.
— Вы же не вор!
— О, как вы правы! Да, странно…
— Ничего, я разберусь. Бидж, позовите Бошема.
— Сию минуту, ваша светлость. Бидж величаво выплыл из комнаты.
— Все спятили, — продолжал герцог. — Сейчас встретил Эмсворта. Черт знает что! Орет, кричит. Конечно, он сумасшедший, но тут жить нельзя. Завтра уеду. Больше они меня не дождутся. Ничего, потерпят. Бошем стрелял?
— Нет.
— А я что-то слышал.
— Да, я тоже.
— Душевнобольной. А, вот и он! Сколько их, однако… Действительно, в комнату вошла небольшая процессия.
Возглавляла ее леди Констанс. За нею следовала высокая красивая девушка, в которой пятый граф легко узнал свою племянницу. Замыкал шествие лорд Бошем. Вид у них был такой: леди Констанс — сам холод, Валерия — еще холоднее, виконт — обалдел. Как и отец, и брат, он не отличался силой ума, а то, что он услышал в гостиной, требовало именно силы. Приехавшая девица назвалась племянницей лорда Икенхема, утверждая при этом, что мошенник — именно он. Словом, виконт обалдел и ждал разъяснений. Герцог, заметив гостью, вскричал:
— Эт-та что такое?
— Это мисс Твистлтон, Аларих, — ответила леди Констанс.
— Сам знаю!
— А, — сказал виконт, — значит, она не врет! Вы ее узнали?
— Еще бы!
— Прошу прощения. Я думал, это — четвертый мошенник.
— Джордж, ты кретин!
— Есть немного, тетя Конни.
