нее обеими руками. Но поэт Пушкин конечно же был прав – дух древности не подделаешь. Другое дело, что граф Мусин-Пушкин постарался скрыть обстоятельства находки «Слова». Ведь если разобраться, именно это утаивание правды и породило нездоровый, скептический интерес к «Слову». Не догадывался Мусин-Пушкин, чем обернутся его недомолвки. Иначе бы, может, как на духу признался Калайдовичу, где и каким образом приобрел список…
Уверенность Анны Николаевны, что судьба «Слова о полку Игореве» как-то связана с Ростовом, стала передаваться мне, как я ни пытался вначале внутренне сопротивляться этой версии. Хозяйка напомнила, именно в Ростове обнаружили ту редакцию «Девгениева деяния», которая наиболее близка к тексту в сборнике со «Словом» и из которого Карамзин сделал выписки; именно ростовские древние рукописи – три хронографа и одну степенную книгу – затребовал Мусин-Пушкин в 1792 году из архиерейского дома в Ростове и, получив их, не возвратил. Несмотря на то что многие исследователи оспаривали это, Анна Николаевна продолжала считать: один из хронографов мог быть тем самым, в котором граф нашел «Слово».
И еще об одном загадочном происшествии рассказала она мне: при переезде архиерейского дома из Ростова в Ярославль пропало несколько книг. Может, среди них было «Слово о полку Игореве»? Не в результате ли этой таинственной пропажи оно оказалось у сиятельного графа? Тогда легко объяснить, почему он так усиленно скрывал обстоятельства приобретения «Слова», а когда Калайдович стал настаивать на четком ответе, назвал умершего Иоиля Быковского – архимандрита того монастыря, куда эти книги должны были поступить.
Все могло случиться так или иначе, но больше, чем обстоятельства находки «Слова», меня интересовала сейчас личность его создателя. Что он представлял собой – талантливого автора нескольких произведений, одному из которых просто больше повезло и потому оно сохранилось, или он сотворил только «Слово», дошедшее до нас чудесным эхом?
– Даже самый гениальный автор не сможет сразу создать гениальное произведение, – убежденно сказала Анна Николаевна. – Кто-то справедливо заметил, что и Пушкин не сумел бы написать «Медного всадника», минуя все свои стихи и поэмы. В авторе «Слова» чувствуется талант, отшлифованный длительным опытом. Что же касается его одиночества в древней литературе, прочитайте «Моление Даниила Заточника». Оно было написано чуть позже «Слова» и обращено к переславскому князю Ярославу Всеволодовичу – сыну Всеволода Большое Гнездо, брату ростовского князя Константина. Талант и высокая книжная культура чувствуется в каждой фразе этого «Моления»: автор цитирует летописи и сборники изречений, переводные повести и книги священного писания, в совершенстве владеет книжным церковным и живым русским языком, сыплет пословицами и поговорками, дает широкую картину социальных отношений и обычаев. По художественному уровню это произведение можно поставить следом за «Словом», а создано оно здесь, на северо-востоке, в так называемой Залесской Руси. Впрочем, некоторые исследователи пытаются оторвать Даниила Заточника от переславской земли. Я уверена, это так же несостоятельно, как переселять автора «Слова о полку Игореве» из двенадцатого века в более позднее время. Даниил и автор «Слова» могли жить рядом, пользоваться одними монастырскими книгохранительницами. Наконец, они могли быть даже знакомы – талантливых и деятельных современников многое объединяет: оба страстные книжники и поэты, оба служили своим князьям, видели их сильные и слабые стороны, зависели от княжеской милости, но не боялись сказать правду в глаза. Вряд ли нравилось честолюбивым князьям осуждение княжеских усобиц. Возможно, сосланный за острый язык переславец Даниил повторил судьбу автора «Слова о полку Игореве» – писателя-патриота, который не мог молчать, наблюдая, как князья разрывают Русскую землю на куски и ведут ее к гибели…
– Своим произведением автор восславил Игоря, – возразил я. – А по-вашему получается, он был чуть ли не судьей ему. Как же тогда объяснить призыв к другим князьям отомстить за землю Русскую, за раны Игоревы?
– Действительно, создается впечатление, будто автор поет Игорю заздравный гимн. Но вчитайтесь в «Слово» внимательней. Какую цель ставит перед собой Игорь, отправляясь в поход на половцев? Дойти до края половецкой земли, испить шеломом воды из Дона. Где же тут герой, защитник родины? Три дня длилось сражение русских с половцами, но об участии в нем самого князя автор бросил только одну фразу: «Игорь полки заворочает». Здесь даже намека нет на воинскую доблесть Игоря. А вспомните обвинительную речь Святослава Киевского, слезы русских женщин, не дождавшихся своих мужей, и, наконец, короткую, но многозначительную фразу о поражении русского войска: «…сваты попоиша, а сами полегоша». Женив своего сына Владимира на дочери Кончака, князь Игорь стал сватом половецкого хана. Разве это не прямое обвинение князя в бессмысленной гибели русских воинов?
Признаться, такое толкование образа главного героя «Слова» несколько озадачило меня, хотя я не мог не согласиться, что доля истины здесь была.
И тогда опять возникал вопрос: кто же автор «Слова о полку Игореве»? Кто осмелился бросить князю Игорю такие серьезные обвинения?
– Справедливо замечено, что каждая новая кандидатура на роль автора только подтверждает свою неприемлемость, а в придачу и всех предыдущих кандидатур, – ответила мне Анна Николаевна. – Да и так ли важно знать имя автора «Слова»? Мы же не знаем мастера, воздвигнувшего храм Покрова на Нерли, но это не мешает нам восторгаться этим чудом. Имя автора почти ничего нам не даст. Мы и так достаточно знаем о нем – это был настоящий патриот и гениальный поэт. Разве этого мало?…
– Назвав имя автора «Слова о полку Игореве», мы восстановим историческую справедливость.
– Может быть, вы и правы, – вздохнула Анна Николаевна. – Кстати, о «Молении Даниила Заточника». В Переславле живет очень интересный человек – краевед Тучков, пытающийся восстановить эту самую историческую справедливость по отношению к Даниилу Заточнику и доказать, что «Моление» родилось именно на переславской земле. Если вы всерьез занялись судьбой «Слова о полку Игореве», вам надо поговорить с ним. В судьбах «Моления» и «Слова» очень много общего, возможно, каким-то образом эти судьбы даже пересекались. По крайней мере, так считает Тучков. Надумаете встретиться с ним, могу дать его адрес. Как-то в Переславле он рассказал мне о случайно увиденном им книжном собрании, которое затем таинственным образом исчезло. Если верить Тучкову, там были такие редкости, что среди них вполне могло оказаться и «Слово и полку Игореве».
Заинтригованный последним замечанием Анны Николаевны, я на всякий случай взял адрес Тучкова, хотя и не был уверен, что в ближайшее время смогу заехать к нему. Однако я ошибся…
Глава третья. Ситуация обостряется
Тепло попрощавшись с Анной Николаевной и поблагодарив ее за ростовские версии, которые так неожиданно и интересно дополнили мое представление об истории «Слова
