Министр торговли Пьюзо, поддерживая сами меры, настаивал, что необходимо открыть народу истинные причины. Что до меня, то и я был близок к позиции Пьюзо, но, поскольку воля президента была неизвестна, воздерживался от высказывания своего мнения.
Главный советник президента Джугашвили и госсекретарь Бэллоу, напротив, твердо поддерживали нынешнюю линию, а так как к ним в конце концов примкнули поначалу колебавшийся министр обороны Роммель, советник по национальной безопасности Хаббард и ваш покорный слуга, политика осталась прежней.
На то, чтобы уничтожить бывшие японские корпорации, нам потребовалось девять месяцев.
Правда, мы упустили из вида, что за это время сколько-то корпораций было поглощено, еще какое-то число продано с молотка. Но наше главное упущение — мы не обязали их хотя бы демократизировать свои внутренние уставы…
Как бы там ни было, казалось, что в целом волна японизации пошла на убыль. Мы поверили, что призрак японцев изгнан из мира добропорядочных людей и нам уже больше не о чем беспокоиться.
Увы, это была слишком благодушная оценка ситуации.
4
К несчастью, следующая волна японизации накрыла мир молодежи.
Первыми это, естественно, заметили преподаватели. Поначалу перемены воспринимались с одобрением. Учащиеся вдруг стали молчаливыми, резко сократилось число молодых людей, принимающих в штыки все, что говорит преподаватель. Более того, если верить преподавателям, учащиеся даже начали заниматься и в одном колледже, знаменитом своим спартанским духом, успеваемость разом возросла на пятнадцать пунктов.
Но вскоре стала проявляться и оборотная сторона, а все, что было положительного, сошло на нет.
Преподаватели и чиновники департамента образования закрывали на это глаза. Еще бы! С такой молодежью им было намного проще.
Но, как следствие, учащиеся, уподобившиеся своим японским сверстникам, потеряли способность к творчеству в широком смысле этого слова.
В мире поп-музыки это проявилось наиболее выпукло. В один прекрасный день мы вдруг заметили, что у нас в стране не осталось ни одного певца, у которого можно было бы заподозрить талант, вместо этого, как когда-то в Японии, сцену заполонили какие-то безголосые марионетки. Они во всем слушались авторитета телевизионных компаний и звукозаписывающих фирм, но у них напрочь отсутствовал слух, а голос был слабее, чем у дряхлых стариков, и в довершение всего вся эта шатия-братия корчила из себя невинных пташек.
Затем неприглядные перемены поразили профессиональный бейсбол. Прошла ночь, и на поле высыпали игроки, делающие лишь то, что им приказывал тренер, и совершенно лишенные инициативы. Они все нацепили на себя стандартную форму, так что уже было не разобрать, кто из них кто, мяч принимали непременно обратившись к нему всем корпусом, а когда он улетал в аут, бросались за ним, как угорелые, при этом все, как один, мастерски выполняли закрученный удар и бросок справа.
На наш взгляд эти игроки не имели в себе ничего привлекательного, но почему-то молодежь смотрела на них иначе, и тех, у кого была более или менее смазливая физиономия, встречали восторженными воплями толпы девочек-малолеток, не знающих, небось, даже правил игры. При этом реальные силы игрока не имели никакого значения, порой кумиром становился игрок, просидевший весь сезон на скамейке запасных.
Были и другие перемены.
Молодежь совершенно утратила авантюризм и предприимчивость. Окончив институт, они поступали на работу по распределению, мечтая лишь о том, чтобы осесть на всю жизнь в одном месте. («Распределение» — японское слово, означающее поступление на службу сразу после окончания университета. В Японии всякий, поступивший на работу в фирму не по распределению, рассматривается со стороны коллектива как опасный инакомыслящий, и считается само собой разумеющимся, что при любых обстоятельствах он никогда уже не сможет стать во главе коллектива.) Перевелись молодые люди, открывающие свое собственное дело, и даже дети относительно крупных фермеров и предпринимателей не стремились им унаследовать, поскольку их хозяйство не было «компанией».
Нам казалось, что мы погрузились в страшный сон.
Традиции нашей страны — авантюризм, предприимчивость, куда все это подевалось? Что стало с индивидуализмом в хорошем смысле этого слова, с духом независимости?
Если так будет продолжаться, традиции нашего общества в недалеком будущем погибнут.
Надо было что-то делать.
Но никто в правительстве не мог внятно ответить, как мы должны реагировать на происходящее.
Президент заподозрил, что в систему образования закрался какой-то роковой изъян, и приказал министру, отвечающему за образование, провести всестороннее обследование. Быть может, предположил он, невзначай была допущена какая-то роковая ошибка.
Но никаких признаков того, что в нашей стране изменились методы обучения, обнаружено не было.
Директор ЦРУ Планнер заподозрил, что японские агенты ведут подрывную деятельность, и рекомендовал президенту установить в учебных заведениях строгий контроль над преподавателями японского и восточноазиатского происхождения. Но госсекретарь и главный советник выступили против, заявив, что это только вызовет обвинения в расизме. (По правде говоря, невозможно было представить, что это происки японцев. В конце концов, это люди, которые думают только о себе, если бы у них достало ума пробраться в чужую страну и активно вести подрывные работы, они бы вряд ли скатились к нынешнему состоянию…)
Министр торговли Пьюзо предположил, что вирус японизации распространяют дети работающих в бывших японских корпорациях.
Однако и эта гипотеза показалась не слишком убедительной.
Ведь японизация молодежи шла полным ходом в разных местах по всему миру, и, например, могла цвести пышным цветом в какой-нибудь африканской глубинке, где и японца-то никто никогда не видел.
Эта проблема затронула не одну только нашу страну, она нагнала страх на весь мир и стала в том году главной темой на встрече в верхах.
Великобританский премьер-министр Эль подчеркнул, что существование Японии на земле противоречит божественному промыслу, а втихаря предложил «дезинфицировать» с помощью ядерного оружия определенный участок суши в Восточной Азии.
Резко против идеи дезинфекции выступил канцлер Германского союза Лебенброй, выразивший мнение, что по отношению к Японии достаточно политики сдерживания.
Президент Франкии Шампаню разглагольствовал о том, что франкам, имеющим прочную народную культуру, в отличие от других стран, эпидемия японизации не грозит, чем вызвал у нас саркастические усмешки.
Однако, когда через пару дней стало известно, что в провинциальном франкском городе Лила несколько сот японизированных молодых людей устроили бойкую распродажу комиксов и один из них, типичный «ботаник», был арестован по обвинению в распространении порнографической литературы, президент изменился в лице.
Излишне говорить, что увлечение комиксами всегда воспринималось нами как самый яркий символ ненормальности японской молодежи.
После этого господин Шампаню серьезно включился в дискуссию.
Лувель, премьер-министр страны Кленолистии, который и прежде не воспринимался нами всерьез, только подтвердил свою репутацию, предложив сделать обязательной для всех жителей земли прививку антияпонской вакцины. Разумеется, ему тотчас указали, что если бы таковая существовала, мы бы не знали сейчас никаких забот, после чего он снял свое предложение.
В результате, встреча в верхах так и не смогла выработать ни одного конкретного решения. Никто не знал, что делать. Ограничились тем, что постановили проводить раз в месяц совещания на уровне заместителей министров, раз в три месяца совещания министров образования, а детальное рассмотрение проблемы перенести на следующую встречу в верхах.
5
К тому времени, когда по окончания саммита главы государств вернулись в свои страны, положение еще более ухудшилось.
Комично, что перемены проявились в резком скачке вверх экономических показателей во всех странах мира.
В результате японизации люди стали трудиться, как проклятые, забыв обо всем на свете, благодаря чему экономика активизировалась.
Согласно докладу, за последние два года в различных отраслях производства резко снизился процент использованных оплачиваемых отпусков. Одновременно наблюдался стремительный рост накоплений.
На совещании, созванном для обсуждения доклада, министр торговли Пьюзо и министр финансов Игл, точно решившись, наконец, высказать то, что думают, взяли слово один за другим.
Министр торговли: «А что если нам молча признать свершившийся факт? У нас уже лет шестьдесят не было столь отличных экономических показателей. Даже в таких отраслях, как металлургия и автомобилестроение, на которые давно уже все махнули рукой, наблюдается удивительный рост производства. Представляется целесообразным терпеть эпидемию японизации до тех пор, пока экономика не поднимется хотя бы до уровня 1960-х годов. И еще скажу, если наша страна будет излишне бояться японизации и попытается обуздать нынешний бурный экономический подъем, то тем самым мы обречем себя на то, чтобы плестись в хвосте стран, одобривших японизацию».
