Сандос обладает уникальным знанием и степенью проникновения в эти события, которые, надеюсь, прояснят наше частичное знание. Со своей стороны, мы располагаем информацией, которая, по моему мнению, может оказаться новой для отца Сандоса.
Никогда не умевший говорить сидя, Джулиани поднялся и пустился в обход стола.
– Некоторые из нас находятся в таком возрасте, который позволяет им вспомнить, что примерно через год после того, как корабль «Стелла Марис» оставил Солнечную систему, мистер Йен Секидзава из корпорации Обаяси выступил с подозрениями, что Общество в одностороннем и тайном порядке отправило межзвездный корабль на Ракхат. Поднялся великий шум, чего и следовало ожидать. Секидзава обратился к своему правительству, и оно вышло в ООН с предложением последовать за «Стеллой Марис» в космос с использованием примерно той же самой технологии. Оказавшись перед совершившимся фактом, ООН организовала коммерческий консорциум, предназначенный для вступления в непосредственный контакт с Поющими. В состав посланного консорциумом экипажа были включены дипломаты как представители всего человечества.
Остановив свой медленный обход, Джулиани посмотрел на Сандоса.
– Быть может, вы помните У Синженя и Тревора Айли, Эмилио?
– Да.
Если Джулиани ожидал реакции, отсутствие таковой могло разочаровать его.
– Корабль консорциума «Магеллан» отправился к Ракхату примерно спустя три года после старта «Стеллы Марис». И с этой точки начинается путаница. Если на полет людей к Ракхату требуется семнадцать лет, радиосигналы проходят то же самое расстояние за четыре с третью года, возникает наложение, затрудняющее установление последовательности событий. Должен напомнить вам, Эмилио, что мы потеряли всякий контакт с вашей группой примерно через три года после вашей высадки на Ракхат.
Ноль. Никакой реакции.
– Когда «Магеллан» прибыл к планете, экипаж корабля не знал о том, что вы считаетесь погибшими. Они попробовали связаться с вами по радио. Не сумев получить ответа, они высадились на «Стеллу Марис», получили доступ к компьютеру и выяснили, что вам удалось вступить в контакт с разумными существами…
Сандос продолжал смотреть в окно. Раздраженный невниманием, Джулиани обнаружил, что готов отреагировать на такое поведение Эмилио как на рассеянность обычного студента.
– Простите, отец Сандос, если мне не удается привлечь ваше внимание…
Подняв брови, Сандос повернул голову к Отцу-генералу.
– Я внимательно слушаю вас, Владыка, – ответил он голосом ровным и твердым, в котором не усматривалось ни нотки непочтительности. Тем не менее взгляд его снова устремился вдаль, за окно.
– Хорошо. Потому что это важно. Насколько мы понимаем, посланные «Магелланом» спасатели приземлились вблизи координат, названных вами в последнем сообщении перед обрывом связи. Они обнаружили вас через двенадцать недель и со значительными трудностями извлекли из того затруднительного положения, в коем вы оказались, и приняли меры в отношении ваших ран. – Снова никакой реакции. – Насколько я понимаю, после этого вас доставили на «Стеллу Марис», запрограммированную на возвращение на земную орбиту, и вас отправили домой в одиночестве.
Джулиани сделал паузу, после чего его интонация переменилась:
– Не сомневаюсь в том, что на сей раз путешествие оказалось очень трудным для вас.
Эмилио Сандос впервые отреагировал.
– Невообразимо трудным, – проговорил он, обращаясь едва ли не к себе самому. Фраза повисла в воздухе голоском далекой птички.
– Ну, наверное, – наконец проговорил на мгновение растерявшийся Отец-генерал. – Во всяком случае, радиопередачи от экипажа «Магеллана» приходили еще три с половиной месяца. После этого связь была потеряна. Мы не имеем представления о том, что произошло с ними, как и не понимаем, почему передачи от Наших прекратились только через три года. И мы надеемся, что вы, Эмилио, способны прояснить некоторые из этих тайн.
Отец-генерал кивнул Фелькеру, положившему перед Сандосом планшет с погасшим экраном. Начинается самая интересная часть, подумал Фелькер.
– Однако в первую очередь, увы, мы должны обратиться к очень тревожным утверждениям, выдвинутым У и Айли. – Эмилио поднял взгляд, и Джулиани пришлось остановиться и внимательно посмотреть на него. Удивление показалось ему подлинным. – Нам естественным образом пришлось подождать, чтобы к вам возвратились силы в такой мере, чтобы вы могли выступить в собственную защиту. Ракхат находится далеко за пределами любой земной юрисдикции. Никаких официальных обвинений против вас не выдвинуто, однако подозрения носят серьезный характер, и они имели основательные последствия, несмотря на отсутствие судебного заключения и доказательств.
Фелькер наклонился к столу и включил экран. Джулиани заговорил снова:
– Эти обвинения были присланы по радио, так что их получили и обнародовали более двенадцати лет назад. Пожалуйста, прочтите их внимательно и без спешки. Мы надеемся услышать от вас опровержение этих обвинений.
* * *
ЭМИЛИО ПОТРЕБОВАЛОСЬ около десяти минут на то, чтобы одолеть весь документ. Ближе к концу он уже с трудом разбирал его, так что приходилось перечитывать целые отрывки, чтобы убедиться в том, что он все правильно понял… вещь неприятная сама по себе.
Нельзя сказать, что история консорциума застала его врасплох. В конце концов Джон сказал: мы знаем насчет ребенка и знаем о борделе. Но она была настолько абсурдной, настолько нечестной, что он не мог даже вообразить себе все ее последствия.
Должно быть, таким образом мой разум пытается защитить себя, подумал он. До этого дня Эмилио не знал, не мог знать того, что было известно всем присутствующим в этом кабинете, что уже двенадцать лет было известно всему миру… не мог вообразить, насколько мерзко звучит эта история.
Тем не менее обвинение кое-что объясняло, и Эмилио был благодарен за это. Быть может, головные боли были следствием опухоли в мозге, поскольку слишком многое не укладывалось в какие-либо рамки. По крайней мере, это объясняло враждебность и отвращение… то, как Айли и У смотрели на него, то, что они, возможно, думали… Однако остальные части отчета озадачивали и оскорбляли его. Он вновь попытался осмыслить последствия и подумал, что, наверное, не то сказал или что его неправильно поняли. Разгадка находится где-то рядом, подумал Эмилио, надеясь вспомнить об этом позже, когда ситуация не будет требовать от него немедленного ответа. И тут со всей свирепостью на него навалилась головная боль, и мысли закружили в его мозгу.
За последние месяцы ему часто приходилось обнаруживать себя в пограничном состоянии между истерикой и черным юмором. Впрочем, истерики с воплями, как он установил, возвращаясь на Землю, только делали головную боль еще хуже.
– Могло быть и хуже, – проговорил Эмилио наконец. – Дождь мог пойти, например.
Черный юмор, с другой стороны, только рассердил присутствующих. Джулиани и Рейес отнюдь не развеселились. Фелькер пришел в ярость. Джон шутку понял, однако решил, что момент для нее был выбран далеко не самый подходящий. Эмилио, зрение которого уже отказывало, поискал взглядом Эдварда Бера, но увидел только то, что того уже не было возле окна.
– Пора наконец объяснить вам, Сандос, что выдвинутые против вас обвинения – не только ваш личный позор, – затарахтел Фелькер, голос его забарабанил по ушам Сандоса.
– Когда они были обнародованы, репутация Общества рухнула. Сейчас мы располагаем всего четырнадцатью новициатами по всему миру! И у нас едва ли хватит новых людей для того, чтобы заместить даже тех…
– Не надо, Фелькер! Не надо искать козла отпущения! – послышался уже громкий голос Джона. – Не стоит винить Эмилио во всех наших нынешних проблемах…
Потом к общему шуму добавился еще и говорок Фелипе, и Эмилио стало казаться, что голова его вот-вот лопнет, что кости черепа через мгновение рассыплются на куски. Он попытался спрятаться от всего этого шума, уйти в себя, но бежать было некуда. Неделю за неделей он упорно готовился, по кирпичу возводил вокруг себя стену, решая заранее, на какие вопросы отвечать, а какие отклонять. Он был уверен в том, что теперь в состоянии перенести слушания, что достаточно отстранился от всего на свете, однако с таким трудом возведенные бастионы рушились, и он чувствовал себя таким же освежеванным и беззащитным, словно все это происходило снова.
– Довольно, – брошенное Джулиани слово пресекло разногласия, и в кабинете разом воцарилась полная тишина. Заговорил он уже голосом, полным кротости: – Эмилио, есть ли в этих обвинениях правда?
Брат
