— Я та самая вещь, которая нужна картелю Ривьеры.
— Ты моя слабость, — я закрываю глаза, признавая очевидное.
Всё, что говорит Норман, является правдой. Я оберегаю её так же, как и Нью-Роун.
— А что насчёт Гая Фаулера?
Я качаю головой:
— Он всего лишь пешка. Картель должен был послать кого-то за тобой. День, когда он пригласил тебя в «Тако Шэк», был спланирован.
Она судорожно вдыхает.
— Как ты об этом узнал?
— Я знаю всё. Потому что был там… И слышал, о чём вы говорили. Ты попалась прямо в его ловушку. Картель прислал тех ребят похитить тебя. Они собирались сделать это ночью. Но мне удалось добраться до тебя первым.
— А люди в лесу?
— Я знаю столько же, сколько и ты. Кто-то из картеля прислал их забрать тебя. Они знают, кто я, потому что украли мой бумажник, но я не знаю, как им удалось определить твоё местоположение.
— Почему ты не убил их всех? — спрашивает она.
Поднимаю голову и смотрю прямо в её глаза.
— Я убиваю, когда человек того заслуживает. Но не делаю это инстинктивно. Мне нужно доказательство, а наказание должно соответствовать преступлению. Люди в лесу всего лишь исполняли волю картеля. Я не знал полной истории, поэтому действовал поспешно. И был в ярости от того, что они сделали.
Я не говорю ей о том, что наслаждался их страхом и смаковал его перед тем, как убить.
— Ты должен был мне всё рассказать, — произносит Кейтлин. — Что заставило тебя думать, что будет лучше, если ты не будешь рассказывать мне всю правду?
— Единственные люди, которые знают мой секрет, — те, кому это необходимо. Речь идёт о жизни и смерти. Персонал знает, что я Герой, и то, на что я способен. Но только Норман в курсе того, кем меня делают инъекции. Даже от Картера подробности тщательно скрываются. Если я говорю кому-то, то это становится их секретом. И ставит их под угрозу, — мои руки сцеплены, и я снова откашливаюсь. — Но это не единственная причина. Мне ненавистна сама идея о том, что тебе станет известно о том, что именно я несу ответственность за все беды в твоей жизни. Если бы я спас твоих родителей, как и должен был, то тебя бы сейчас здесь не было, — у меня не получается сдержаться и поймать одинокую слезу, которая скатывается по щеке. — Я просто хотел отдать тебе то, что отнял. Ты заслуживаешь быть счастливой, поэтому старался удержать всё зло подальше. Я не знал, что стал врагом. Это конец, потому что я буду тем, кто в итоге разрушит тебя.
ГЛАВА 40.
Кейтлин.
Необходимо всего двадцать четыре часа, и моя жизнь встаёт с ног на голову. Мир, каким я его знаю, изменился. В нём есть суперсилы и люди, которые снова хотят меня похитить. То, что должно быть добром, на самом деле зло.
Кельвин смотрит на меня, терпеливо ожидая ответа. Мои глаза мечутся между нами так же быстро, как и мой мозг пытается осмыслить информацию.
— Я восторгалась Героем… — тихо произношу я.
Он сжимает переносицу и потирает глаза.
— Я никогда не хотел, чтобы все произошло именно так.
— Как ты мог делать это со мной, а после уходить и спасать чьи-то жизни?
— Ты всегда была в безопасности, — отвечает он, повышая голос. — Я похитил тебя, чтобы спасти. И знаю о тебе всё, — он указывает рукой в сторону двери. — Почему кухня забита твоими любимыми продуктами? И все вещи в шкафу твоего размера? Я знаю твои любимые книги и покупаю их для тебя.
— Я не просила ничего из этого, — произношу едва слышным голосом.
— Привезти тебя сюда было ошибкой. Я думал, что смогу контролировать свои потребности, но вместо этого у меня появились новые. Всегда пользовался услугами проституток или отчаявшихся женщин, которые позволяли мне делать с ними всё, что я пожелаю.
В горле покалывает.
— Зачем ты говоришь мне это?
— Затем, что мне нужно, чтобы ты поняла, кем я являюсь. Я не создан для такой девушки, как ты. Только ломал тебя снова и снова. И если ты останешься здесь, то всё продолжится.
Уличный свет внезапно кажется слишком ярким, а мои запястья пульсируют со скоростью сердцебиения.
— Если я здесь останусь?
Его глаза опускаются на мои перебинтованные руки. Он чертовски пристально смотрит, и мне кажется, что он никогда не заговорит. Наконец-то он спрашивает, но не поднимая взгляда.
— Ты в самом деле хотела это сделать?
— Ночами я молилась, чтобы Герой спас меня от тебя. Но он не пришёл. Потому ты — это он, а он — это ты, — я заставляю себя посмотреть на запястья, которые пыталась опустошить. Когда стекло вонзилось в мою кожу, это был особый вид экстаза. Вид крови, стекающей по моей коже, не пугал меня. — Я даже не знаю, как очутилась здесь. Помню только чувство, — я моргаю и вижу, что его взгляд снова сосредоточен на моём лице. — Я чувствую, что это самая правильная вещь из всех сделанных мной за последнее время, проведённое здесь, — взгляд, которым он смотрит на меня, можно назвать мучительным, если бы я знала, что Кельвин на такое способен. — Да, — произношу я. — Ты покорил меня настолько, что в итоге сломал, но я всё равно любила тебя.
Тишину, которая следует после моих слов, можно ощутить на ощупь. Понимаю, что одновременно люблю и ненавижу его за то, что он является добром и злом. Я не могу понять, почему это имеет значение, потому что теперь это слова. Единственная правда, которую я могу постичь, — это то, что добро и зло, любовь и ненависть, правильное и неправильное, похититель и пленница не могут существовать друг без друга.
— Я собираюсь дать тебе то, что ты так давно хотела, — произносит он.
Мне удаётся моргнуть высохшими глазами. Знает ли он, что то, чего я так давно хочу, — это он? Подозревает ли о моей влюблённости на протяжении многих лет, ведь он является тем, кого я так долго ждала?
— Твою свободу, — заканчивает он. — Я оставлю распоряжение.
В голове — пустота, а в теле — тяжесть. Это то, чего я хотела. То, ради чего боролась и ради чего выпрыгнула. Любое понимание любви относительно, потому что я не знаю этого человека. Ничего не знаю ни о моём Герое, ни о себе. Он имеет так много власти надо мной. Кельвин не только взял мою душу, разум и в итоге моё сердце, но он ещё и разрывает моё здравомыслие и возможность чувствовать что-либо.
Он смотрит на меня в ожидании, и я не знаю, чего же именно. Облегчения? Защиты? Он думает, что, узнав правду, я смогу любить его настолько, чтобы остаться?
— Хорошо, — произношу я.
— Хорошо?
— Да. Распорядись.
ГЛАВА 41.
Кельвин.
Я не могу ожидать того, что Кейтлин захочет остаться, будучи сломленной моими же руками, но отпустить её кажется неправильным. Но понимание того, что я самая опасная для неё вещь, заставляет меня встать у её кровати. Именно страх того, что она любит, заставляет меня покинуть её комнату.
Норман в ожидании меня стоит в кабинете.
— Как всё прошло?
Я однократно киваю.
— Ей пора уехать.
— Вы приняли правильное решение. Куда вы отправите её?
— Это имеет значение? — спрашиваю я. — Куда-нибудь подальше отсюда. В место, где ни картель, ни я не сможем добраться до неё. Сообщи в офисе, что я не появлюсь там некоторое время. Карлос возьмёт на себя мои непосредственные обязанности с сегодняшнего дня до того момента, пока Кейтлин не покинет страну.
— Начну собирать её вещи. Я действительно думаю, что лучше будет держать Кейтлин подальше отсюда.
Искоса смотрю на него и скрещиваю руки на груди.
— Я не идиот, Норман. Не говори мне, что будет лучше.
— Хорошо, сэр. Просто она доверяет мне.
Мои ноздри трепещут:
— А с чего бы ей не доверять? Ты нянчился с ней последние три месяца.
— Если вы пойдёте к ней со своим планом, то она подумает, что это очередная ловушка.
— Ясно. Понимаю. Если бы не я, то её могли напоить до беспамятства и превратить в одну из проституток картеля. Но ты прав. Я единственный, кто загнал её в ловушку.
— Вы преувеличиваете. Она нужна им только для того, чтобы добраться до вас. В противном случае она для них бесполезна.
— Это так? Скажи мне больше, Великий Мудрец. Давай допустим, что наш план сработал, и, используя Кейтлин как приманку, они добрались до меня там, где им это нужно. Возможно, им удастся убить меня. Ты думаешь, что они отправят её проживать свою счастливую жизнь после того, что она видела?
— Им понадобится хорошо потрудиться для того, чтобы убить вас, сэр.
— Ты говоришь, что мне стоит использовать этот шанс?
— Я думаю, что у вас был выбор, который вы проигнорировали. Но сейчас уже слишком поздно, и нам нужно разобраться с хаосом. Собственно, мне лучше сходить и проверить её состояние.
— Правильно. Давай. Беги в её комнату, покорми куриным бульоном и не забудь вытереть её слёзы.
— Не стоит огрызаться, вы сами поставили себя в такое положение. Я лишь относился к ней как к человеку, не более. И предупреждал о том, чтобы вы были осторожны.
— Прости уйди, — произношу я, потирая виски. — Достаточно для одного дня.
