Слейн с легким хлопком захлопнул большой лабораторный журнал в переплете из черной кожи, покрутил его в руках, невидящим взглядом смотря куда-то сквозь него… а затем швырнул через всю комнату. Ударившись о стену, безответная стопка бумаги плюхнулась на стол — в кучу своих собратьев.
С усталым вздохом закрыв глаза, волшебник, удобно устроившийся на подоконнике, вытянул ноги и перевел взгляд на город, залитый ярким светом полуденного солнца. Большая площадь перед замком осталась прежней — а в остальном изменилось все. Большой многокупольный храм, красивый, величественный — шестьсот лет назад на этом месте был тот самый ресторан, в котором его убили. Вместо каменной мостовой по всему городу в его время в лучшем случае была деревянная, которую приходилось обновлять каждый год, но чаще — просто утоптанная земля, что превращалась в отвратительную кашу каждую осень и весну. Вместо роскошного, безуспешно соревнующегося с Небесным Троном Императорского Дворца — мрачный замок, из крупных, грубо обтесанных глыб… дитя войны, не мира.
Чужой город. Чужая страна. Чужое время.
Еще раз тяжело вздохнув, Слейн сфокусировал взгляд на стекле, ловя свое отражение.
Чужое лицо.
Тонкие красивые черты лица, прямой аристократически нос, волевой подбородок, высокий лоб, длинные, до плеч, медные волосы — он никогда не был таким красавчиком. В Иггдрасиле он выбрал образ степенного мужчины лет сорока с тронутыми частой проседью волосами, производящего впечатление скорее уверенной зрелости, нежели красоты юности. Магия Исцеления Эары позволила ему и в восемьдесят быть весьма бодрым старичком — что уж говорить, если со своей женой он познакомился, когда его телу было шестьдесят?! — и подарила бы ему еще лет десять активной жизни… Что ж, теперь у него есть потенциально вечная жизнь.
В очередной, уже, наверно, тысячный раз осмотрев свою новую внешность, он встретился со своим отражением взглядом — глубокий ореховый цвет его глаз, если присмотреться, отливал багровым.
Наверное, неправильно в его положении жаловаться, но… Человечество, которое он защищал сорок лет, учил и оберегал — встало на ноги и прекрасно справляется без него. Страны, которую он создал — больше не существует, она распалась на три самостоятельных государства, не очень-то жаловавших друг друга. Его убийца — давно мертв, его родные и друзья — в могилах, его единственный сын, отрада и гордость…
Порывисто взлетев с подоконника, он в четыре шага пересек небольшую комнату, замер у одной из кроватей у противоположной стены… рука будто сама собой потянулась взлохматить непослушные волосы «спящего» — теперь совершенно седые, а не темно-русые.
— Что же ты натворил, сынок…
Он был старше, чем помнил Слейн — лет на пять примерно. Откуда-то появились горькие складки у губ, на лбу и между бровей, да и в общем лицо потеряло последние остатки подростковой угловатости — перед ним был молодой сильный мужчина, знающий чего он хочет и как этого добиться.
Лежащий на кровати открыл глаза редкого по своей чистоте небесно-голубого цвета и уставился в потолок пустым взглядом. С десяток секунд волшебник с замершим сердцем ждал продолжения… а затем тяжело вздохнул, присел на кровать и, проведя по лицу сына кончиками пальцев, закрыл ему глаза.
— Зачем?.. Господи, ради чего ты все это делал, сынок? — тихо спросил Слейн, даже не надеясь на ответ. — Я уже третий день читаю твои записи — и у меня волосы дыбом встают от этих сухих отчетов о результатах очередного эксперимента. Даже не тысячи — десятки тысяч разумных, убитых разными способами, воскрешенных и снова убитых… А сколько было тех, кто проходил по другим твоим исследованиям, до которых я пока не добрался, скольких замучили твои подчиненные по твоему приказу или попустительству?.. Такой размах: заклинание, что ты создал, это даже не супер-уровень — Мировой! Трон из костей, пьедестал из страданий.
Разумеется, Кериан не ответил — только веки легонько дрожали от звуков его голоса.
— Честно — я не понимаю, почему Аутодафе сохранило тебе жизнь. Не будь ты моим сыном — я бы сам тебя убил, несмотря на все твои достижения. Даже скорее именно из-за них — боюсь себе представить, чтобы ты натворил, поставь ты себе другую цель — мир поработить, например…
…И что мне теперь делать прикажешь, а, сынок?
— Жить дальше.
Вздрогнув, уже-не-престарелый волшебник резко обернулся. В дверях стоял молодо выглядящий, среднего роста мужчина с короткой стрижкой, одетый в простой бежевый костюм и плащ. Он испытывал смешанные чувства при взгляде на Метатрона — с одной стороны, он едва не убил его сына, с другой — абсолютно за дело. И потом — не убил же… не до конца, по крайней мере.
— Да что ты можешь знать… — все же буркнул он, вновь повернувшись к сыну.
Сев рядом с ним на кровать, он взял безвольную руку Кериана — говорят, больные в коме могут чувствовать, что с ними происходить, слышать слова…
— Я дважды терял то, что было мне дороже всего на свете, — тихим голосом ответил Метатрон, присев на подоконник, на котором не так давно сидел сам Слейн. — Первый раз — родителей, во второй — жену. «Жить дальше» — единственный правильный ответ на вопрос: «Что же мне теперь делать, после всего?..»
Волшебник не ответил. Конечно же, он понимал, что ангел прав — чай не мальчик уже, были в его жизни и потери, и разочарования, его уже душило чувство собственного бессилия, когда все его могущество не могло спасти город, деревню… или даже всего одну жизнь. Просто дерьмо ТАКОГО масштаба с ним произошло впервые.
Тем не менее, посочувствовал он ему совершенно искренне:
— Мои соболезнования.
— Спасибо. Что будешь делать дальше? — спросил Метатрон. Поймав красноречивый взгляд Слейна, хмыкнул и пояснил: — Я не в глобальном смысле. В ближней перспективе.
Волшебник долго не отвечал, задумчивым взглядом скользя по неподвижному лицу сына.
— Никто не ведь не знает, когда он очнется? — наконец, спросил он.
— Ни малейшего понятия, — кивнул ангел. — Но я обещал ему — если после Аутодафе от него останется хоть что-то, я отпущу его, и не буду преследовать. Думаю, сейчас трактовать эти слова нужно как: «Я буду поддерживать в тебе жизнь столько, сколько потребуется». И что-то мне подсказывает, что делать я это буду не один месяц или даже год…
— Тогда… Я хочу попытаться найти своих потомков. Хоть что-то, что осталось после меня. Думаю, родословную одного из основателей Теократии Слейна вполне можно проследить…
«Если осталось, что прослеживать».
— Ты же поделишься со мной свитком Телепортации и чем-нибудь для дальней связи? Как только он очнется…
— Само собой… Точно уверен, что не хочешь остаться? Нам бы пригодилась твоя помощь…
— Я тебя умоляю, — улыбнулся волшебник. — Ты персонаж сотого уровня — тебе подвластно все. Привыкай. Чем тебе может помочь неправильный экспериментальный вампир, не боящийся света и не страдающий от Жажды, — всего пятидесятого уровня?
— Не прибедняйся, — вернул улыбку ангел. — Твой сын победил в прямом бою четверых паладинов шестидесятого, трех моих рыцарей семьдесят пятого и одного Архангела восьмидесятого. Очень показательно получилось — я, хоть и подозревал подобное, на такой результат даже не рассчитывал… Правильно сделал, что решил провести боевые учения с условно равным противником — так бы и дальше пребывал в заблуждениях о подлинной силе моих подчиненных.
Слейн только покачал головой — кажется, Метатрон так и не понял, насколько велика сила, что оказалась в его руках. Их было всего шестеро — и они перевернули мир. Ангелу же подчинялось больше десяти тысяч боевых персонажей, среди которых считанные единицы были меньше пятидесятого — на что способны они?
Неважно. Если он не понял этого до сих пор — поймет очень быстро.
А он не может здесь оставаться — попросту сойдет с ума в четырех стенах. Метатрон сообщит ему, когда (не если!) сын очнется, а свиток Телепортации позволит оказаться рядом быстрее, чем он доехал бы до госпиталя на машине в старом мире. Он посмотрит на свое наследие — Человечество, что больше не стоит на коленях (само!), быть может — найдет своих… ну, пусть будет внуков. Найдет себе новую цель, новую точку приложения своих сил, воли и опыта. Начнет… да, — жить дальше.
— Я возьму с собой записи сына о своем новом теле, — сообщил он ангелу. — Перескажу все, когда разберусь.
Метатрон молча кивнул — все равно для него эти журналы были бесполезны, пройдет еще немало времени прежде, чем он и его подчиненные начнут понимать, как работают их силы.
— Не откажешься поделиться с нами информацией об обстановке в Теократии? — спросил он.
— Без проблем. У тебя же останется мой сын.
— Ты за кого меня принимаешь? — одернул его ангел и Кериан вздрогнул от ощущения опаляющей силы, на мгновение прорвавшейся сквозь вспыхнувшие глаза.
