— Поэтому вы пришли проводить ритуал лично? — усмехнулся старик.
— Поэтому, — не стал спорить ангел. — Мое решение — моя ответственность. …Ты еще можешь отказаться: добровольцев, как оказалось, хватает.
— Нет, — твердо ответил Велигор. — К чему рисковать молодым, у них вся жизнь впереди. Знаете, как говорят? В безнадежный бой идут одни старики…
— Ну, скажешь тоже: безнадежный, — улыбнулся Метатрон. — Всего лишь есть вероятность…
— И этого хватит, — дернул плечом старик, щурясь на перо. — К тому же, кто еще может похвастаться, что получил крылья от самого Вестника Всемогущего?
— Немногие, да, — улыбнулся ангел. — Ты должен это знать, но я все равно скажу. Возвышение — это не просто смена тела на молодое, сильное и крылатое, оно лишь следствие. Частью свободы, изначально присущей любому другому живому существу, придется пожертвовать, твои жизненные ценности зафиксируются, верность Господу станет почти абсолютной… Старый приключенец Велигор умрет, ангел Велигор родится. Они будут очень похожи… но не будут одним и тем же существом.
— Я знаю. И я все равно уже почти мертв….Сделайте это быстро, — тихо попросил Велигор, закрывая глаза и выпустив из рук перо.
— Разумеется, — столь же тихо ответил Метатрон, приставив короткий кинжал к его виску.
На мгновение сердце сжала ледяная, липкая рука страха, подсознательный запрет заставил дрогнуть пальцы и выступить холодную испарину на лбу…
— Первое Дитя Творца Вседержателя, всемогущий Метатрон, — со странными интонациями начал Велигор, почувствовав нерешительность ангела. — Перед которым склоняются древние духи, ангелы, демоны и драконы — боится причинить вред невиновному?..
— Очень, — честно ответил ангел.
— Не могу передать, как я счастлив это слышать, — выдохнул бывший приключенец. — Но не стоит. Это не только ваше решение, но и мое.
— Да будет так, — прошептал Метатрон, резко вгоняя клинок на всю длину: так, что кончик показался с другой стороны.
Торопиться не было нужды, но ангел, мысленно махнув на все рукой, сдался на власть подсознания и засуетился, словно наяву слыша безжалостное тиканье часов. Сделав шаг вперед, он, опустившись перед безвольно обмякшим в кресле телом, осторожно взял в руки уже не пульсирующее — ослепительно сверкающее перо и, пожав его к старческой впалой груди, прикрыл глаза, сосредоточившись на ласковом тепле в ладони.
У всех игровых моментов, требующих непосредственного вмешательства Системы, управление сменилось с «нажать на кнопку» на мысленное: та же участь постигла и артефакт для смены расы на ангела. Как только тепло в руках превратилось в жар, ангел стал медленно, тщательно выговаривая слова, читать текст ритуала, который раньше, еще в игре, создавался исключительно для красоты и атмосферы:
— Уплачены долги, подведены итоги: Ты мертв, сейчас и навсегда. Оставив позади заботы и тревоги Прими вердикт Небесного Суда. Не Рай и Ад, другой вопрос волнует: Достоин крыльев ты или другой судьбы. В войне за душу, ту или иную Сражаться будешь, слышать все мольбы И отвечать, и помогать — навечно, Пока не рухнет Мир и не придет конец. Готов ли ты потратить бесконечность Лишь на других, как завещал Отец?
…Вердикт готов, уже почти объявлен. Прислушайся, замри и помолчи чуть-чуть: Услышишь: «да», как гром, что крошит ставни — И крылья за спиной тебе укажут путь.
Осторожно открыв глаза, Метатрон встретился взглядом с сияющей бездной двух световых провалов на молодом, идеально гладком лице, в котором только при большой фантазии можно было угадать черты ветхого Велигора.
— Мой Лорд, — с достоинством произнес бывший человек. — У вас получилось.
— Да… — тихо ответил Метатрон.
Переведя взгляд за спину новорожденного ангела, он пару секунд рассматривал белоснежные крылья за его спиной, широко расправленные и еле заметно дрожавшие от переполнявшей Велигора энергии.
— У меня получилось.
Часть 4. Богиня Войны
Кап… Кап… Кап…
Сидящая в центре полутемного помещения высокая фигура в бесформенном темно-коричневом плаще еле заметно дернулась от звука падения очередной капли. В глубине черного провала капюшона вспыхнули два рубиновых огонька, прожегшие умывальник с плохо закрытым краном ненавидящим взглядом.
— Они мешают вам, Бальтазар-сан? — с намеком на насмешку спросил сидящий напротив обладателя красных глаз. — Эти звуки?
Высший Демон Ненависти перевел взгляд на безмятежного человека, что, скрестив ноги в, как он ее называл, «позе Лотоса», с каменным лицом издевался над одним из Стражей Небесного Трона.
Вообще, человека было сложно заподозрить в самой способности издеваться над кем бы то ни было. Аскетичное вытянутое лицо с впалыми щеками и высоким лбом, ярко-синяя татуировка в виде стрелы, берущая начало у основания шеи, тянущаяся через всю гладко выбритую голову и заканчивающаяся острием аккурат между бровей, неизменное спокойствие… Проще говоря, якобы странствующий монах со странно звучащим для демона именем Анга не производил впечатление человека, способного на такую глупость, как шутки над демоном.
Тем не менее, чуткий на такие вещи слух Бальтазара определенно слышал насмешку.
Ничего не ответил, демон вновь закрыл глаза, пытаясь отрешиться от раздражающего звука.
Кап… Кап… Кап…
Когда он вновь открыл глаза, намереваясь встать и закрутить проклятый кран, то наткнулся на насмешливый взгляд ярко-голубых, почти светящихся в полумраке глаз монаха.
— Что бы сказал ваш ученик, если бы узнал, что вам мешает сосредоточиться протекающий кран?
— Молчал бы в тряпочку, — буркнул пойманный с поличным демон. — Я себя хотя бы в бою контролировать умею.
Кто бы сказал ему лет сто назад, что он будет оправдываться перед человеком — рассмеялся бы прямо в лицо и, может, даже не убил, оценив хорошую шутку. Однако, с тех пор столько всего изменилось…
Он уже не правая рука Владыки Преисподней. Слова «любовь» и «преданность» теперь имеют для него смысл. Ненависть ко всему мирозданию и, как он понял куда позже, чем следовало бы, к самому себе уже не отравляет его существование.
И теперь выказать уважение человеку, меньше чем сорок лет достигшему восемьдесят пятого уровня и познавшему, как Анга сам это называет, «Просветление» уже не кажется ему такой уж глупой идеей.
Встав, он все-таки подошел к умывальнику и аккуратно закрутил кран.
— Равновесие, что ты с таким трудом обрел, всего лишь тонкая пленка поверх океана страстей, — сказал Анга, когда Бальтазар вернулся на свое место. — Нельзя просто взять и перестать быть демоном.
— А ты думаешь, почему я согласился на твой перевод с Авалона сюда?
— Так ты решил припасть к источнику моей мудрости? — покивал Анга с понимающим видом.
Бальтазар подозрительно оглядел монаха и в очередной раз напомнил себе, что грязные намеки, что ему постоянно слышались в словах Анга, следствие ЕГО дурного воспитания, а не человека.
— Это вообще-то была твоя идея, — ответил он после секундного колебания. — Ты учился этому всю жизнь, а я ощутил потребность в Равновесии всего лет десять назад…
— Я не уверен, что мой путь подойдет тебе, — признался монах, вновь закрывая глаза. — Я человек, ты — демон. Тебе в любом случае будет куда сложнее…
Бальтазар пожал плечами. Что бы там не говорил Анга — он просто не понимает. Даже то Равновесие, о котором он толкует, это не безмятежность — это мертвая тишина кладбища. Встреча с Рафалией, их безумная запретная любовь, ее убийство по приказу Владыки Преисподней, затяжная война против всех сил Ада, что затянулась на три десятилетия: все это измотало его, выпило все силы, Ненависть, что горела в те времена так ярко, как никогда прежде, обратила его душу (или что там вместо нее у демонов?) в пепел. Последней каплей, «гвоздем в гроб», стало для него известие, что Владыка Преисподней мертв, убит без его участия, своими «верными» последователями.
В тот момент, когда он повстречал Леди Дэш — от Высшего Демона Бальтазара, от имени которого дрожала вся Преисподняя, осталась лишь бледная тень. Он даже десятку среднеуровневых демонов, напавших на него, сопротивлялся по инерции, «без огонька» — просто по извечному: «пока жив — сражайся». Когда нападавшие оказались повержены, две противоположности, юное, чистое Добро и старое, сожженное собственной ненавистью Зло застыли друг напротив друга. Бальтазар не видел смысла нападать, ни на жрицу, ни на кого бы то ни было еще, а Леди… О чем думала она, подходя вплотную к краснокожему рогатому монстру, он так и не узнал — но, почувствовав ее крохотные ладошки, обхватившие его толстое запястье, покорно последовал за ней: навстречу своей Судьбе, о которой в тот момент даже не догадывался.
