и нельзя сказать, что он специально заманил туда врага. Эта переправа произошла 15 августа совершенно беспрепятственно, если не считать калмыков, которые не переставали тревожить набегами то арьергард, то авангард шведской армии.
Петр, в высшей степени удовлетворенный тем, что его враги оказались запертыми в таком месте, где не могли надеяться ни на отступление, ни на подмогу, и считая нецелесообразным рисковать всем в решающем сражении, предпочел действовать на манер казаков, разделив свои войска на несколько корпусов. Неизменно держась берега Борисфена, эти корпуса постоянно вступали в стычки со шведами, стремясь уничтожить их по частям. Поблизости от Черной Натопы [Czarnapata], маленькой речушки, впадающей в Борисфен, произошла весьма ожесточенная стычка между корпусом московитов под командованием князя Голицына и шестью шведскими полками под командованием генерала Розена [Rosen][782]. Король Карл поручил последнему занять выгодную позицию на берегу упомянутой реки. Царь, вовремя получив предупреждение, решил упредить врага. Он направил против Розена князя Голицына[783] с восемью батальонами пехоты и тремя эскадронами конницы. Князь сумел под прикрытием тумана появиться на берегу реки в виду неприятеля так незаметно, что шведы смогли его обнаружить только тогда, когда попали под обстрел его солдат. Вскоре разгорелась ожесточенная битва между обеими сторонами, которая длилась до тех пор, пока туман не рассеялся: шведы увидев, что потерпели поражение, подали сигнал к отступлению. Московиты стали преследовать их и отвоевали шесть значков и два знамени[784]. Шесть полков шведов присоединились к основной армии столь потрепанными, что они начали уже опасаться поражения от московитов. Те оставили на поле боя шестьсот убитых и около тысячи раненых, однако потери шведов были вдвое большими. Этот успех еще больше обнадежил царя, ибо он увидел, что шведы потеряли шесть лучших своих полков, а положение их было таково, что самые незначительные потери грозили необратимыми последствиями. Поэтому он наградил Голицына за храбрость, сделав его кавалером славного ордена Св. Андрея[785], который царь пожелал учредить в Московии в подражание другим европейским дворам сразу же по возвращении своем из европейских путешествий[786].
Через несколько дней казаки и калмыки при поддержке шести тысяч русских драгун обрушились на обоз левого фланга шведов и добились в бою определенного успеха[787]. Король Карл, поспешивший на помощь своим, едва не погиб. Казакам удалось не только убить двух генералов рядом с королем, но даже лошадь под ним. Удача спасла его на вкушение более страшных неудач. Карл, с нежнейшего возраста глубоко приверженный тому мнению, которое всё приписывает предопределению, нимало не боясь опасности, которой он подвергал себя и свои войска, упорно продолжал свой путь к Москве и уже достиг окрестностей Смоленска, как вдруг изменил направление и через леса и болота направился к Северщине [Sevierschi][788]: к этому решению его подвигли широкие обещания, которые, как мы вскоре увидим, раздавал ему гетман Мазепа.
Этот маневр еще более усложнил сообщение между Карлом и генералом Левенгауптом. Корпус последнего после тысячи злоключений, неизменно преследуемый генералом Боуром, в конце концов к 27 сентября добрался до берегов Борисфена и, со всей возможной быстротой наведя мосты, за три дня благополучно переправился через реку[789]. Переправился через нее в скором времени и генерал Боур, присоединившись к войскам своего государя. Левенгаупт вскоре оказался в окружении более чем пятидесяти тысяч московитов, которыми командовал сам царь лично. 7 октября состоялась схватка[790], стоившая жизни пятистам московитам. После первого залпа шведов русская пехота обратилась в бегство, однако царь, полагавший, что от исхода этого дня может зависеть судьба его государства, устремился навстречу беглецам и заставил их повернуть обратно. Дабы не допустить подобного в дальнейшем, он поставил в тылу своих войск значительное число калмыков и казаков, дав им строгий приказ «беспощадно рубить саблями всех, кто оставит строй и обратится в бегство, не взирая на лица, пусть даже это будет он сам, если поддастся таковому малодушию». Этот приказ стоил некоторым жизни, но заставил других собраться с духом и вопреки самим себе храбро сражаться: так ему удалось заставить солдат сомкнуть ряды и вспомнить о долге. Генерал Левенгаупт, избегая сражения, продолжал свой путь к Пропойску [Propoisco][791], но царь упорно преследовал его, желая навязать бой. Левенгаупт, обратившись ему навстречу, приготовился дать отпор, выдвинув вперед два батальона, чтобы не позволить московитам переправиться через болото, разделявшее их войска. Царь приказал князю Меншикову, чтобы тот велел спешиться одному драгунскому полку и атаковать эти два батальона. Обе стороны открыли огонь, но московиты, воодушевляемые своим государем, который к тому же еще послал им на помощь четыре батальона своей гвардии, с такой силой обрушились на два шведских батальона, что больше половины их осталось на поле боя. Левенгаупт понял, что его авангард полностью разгромлен, и в боевом строю атаковал московитов, чтобы их остановить их. Битва возобновилась с новой силой с обеих сторон. Царь бесстрашно появлялся в самых опасных местах, собственным примером воодушевляя офицеров и солдат. Бой продолжался до самого вечера, пока сражающиеся не перестали различать друг друга из‐за темноты. Царь под страхом смерти запретил своим солдатам рассредоточиваться по полю боя, чтобы грабить мертвых, и они всю ночь простояли на страже, следя за врагом. Между тем к его шатру стали сносить трофеи, захваченные в тот день: сорок пять знамен, десять штандартов и шестнадцать пушек, захваченных у шведов. На рассвете московиты заметили во вражеском лагере сильный пожар вблизи от обоза. Царь, построив свои войска в боевые порядки, направил их к этому месту, надеясь застать там неприятеля и вступить с ним в бой, как накануне. Выяснилось, однако, что это была военная хитрость Левенгаупта, которую тот применил, чтобы скрыть отступление: он оставил даже раненых и бросил весь обоз. Петру достались семь тысяч телег с провиантом, предназначенных для остро в нем нуждавшейся армии Карла. Царь не хотел позволить врагу даже отступить непотревоженным: он приказал генералу Пфлугу преследовать отступающих тремя тысячами гренадеров и таким же количеством драгун. Отряд Пфлуга не прошел и полутора часов, как наткнулся в лесу на остатки корпуса Левенгаупта: русские яростно обрушились на шведов и гнали их до самого Пропойска, где партия беглецов численностью в три тысячи человек окопалась на одном церковном кладбище. Генерал Пфлуг попытался незамедлительно выгнать их оттуда, но, когда некоторые офицеры подали знак о готовности капитулировать, он отправил к ним лейтенанта-полковника[792] с шестью гренадерами, чтобы принять капитуляцию. Однако вышло так,
