аж вцепился ногтями в скамейку и затаил дыхание. Когда до удара оставались какие-то доли секунды, Бартоз подобрался, и мне показалось, будто он немного развернулся в седле, одновременно нанося удар так, чтобы толкнуть Конрада не назад, а вбок. Раздался страшный грохот. Копьё Бартоза ударило в щит Конрада, застав того припасть на круп лошади. Несколько ударов сердца тот скакал, откинувшись назад, толпа ошеломлённо гудела, а я уж думал, что сэр рыцарь потерял сознание, однако, ещё не миновав окончание разделительного барьера, он резко натянул поводья, и вновь сел прямо. А между тем, к Бартозу со всех ног неслись оруженосцы и пажи.
— Что стряслось? — вскричал отец, вскакивая со скамьи. — Он же отбил удар!
— Копьё со щита соскочило под рондель! — крикнул кто-то.
— Да он ранен! — сокрушённо и одновременно будто не веря себе протянул отец.
И действительно, Бартоза уже вытаскивали из седла. Он что-то кричал своим людям, отталкивая их.
— Хочет дальше драться! — прорычал отец, от возбуждения так сжав моё плечо, что я сам едва не заорал. — Давай, Бартоз!
— Мне сообщают, что поединок будет продолжен! — громогласно объявил герольд, чем вызвал неистовое одобрение ликующей толпы. — Прошу оруженосцев вынести мечи и баклеры на ристалище!
Конрад фон Балк наблюдал за тем, как его соперника вытаскивают из седла, уже спешившись. Когда ему вынесли щит баклер и меч, он принял оружие и застыл, словно статуя, повернувшись к судейской ложе. Зрители поддержали его овациями. Бартоз, дождавшись от оруженосца собственного вооружения двинулся к нему навстречу, словно совершенно оправившись от удара. Поравнявшись с судейской ложей, он так же замер.
— Боец готов?
— Боец готов?
— Бой!
Конрад стремительно рванул вперёд, нанося удар в шлем, затем в ногу, затем снова в шлем, и едва Бартоз открылся, саданул того ребром баклера в шею. Рыцарь с гербом вепря, от полученного удара, отшатнулся назад, как вдруг «лев» резко шагнул следом, нанося удар ногой в живот.
— Что за грязь?! — кричал отец, обращаясь к судьям, которые его конечно не слышали. — Кто так бьётся?
Бартоз снова не упал, но тотчас перешёл к обороне. Оппонент забрасывал его ударами в разные секторы, не давая и мига, чтобы опомниться. Сойдясь в клинче, рыцари сцепились, словно дерущиеся коты, а затем рухнули на песок. Конрад оказался сверху, тремя мощными и звучными ударами ребром баклера он буквально вколотил шлем соперника в грунт, и тут с судейской ложи бросили заветный венок.
— Да не нужна ему дамская милость! — остервенело вопил отец. — Вставай, Бартоз! Вставай! Ну же!
Конрад же молотил его, будто заведённый. Вдруг я понял, что «лев» попросту не видит венка. Он упал метрах в двух от дерущихся рыцарей, и из-за плохого обзора в шлеме и всеобщего рёва фон Балк продолжает бой. Мечи уже валялись поодаль, рыцари молотили друг друга кулаками, но Бартоз двигался замедленно, постоянно пропуская удары. В руках «льва» сверкнул рондельный кинжал. На миг я оцепенел, а затем, не понимая, что творю, бросился на ристалище, перепрыгивая скамейки. Толпа ревела и требовала крови, в ушах стучало от ударов сердца, которые казались мне громче и оглушительнее, даже ударов копий о щиты. Я перелез через ограждение и рухнул на ристалище, тотчас растеряв решительность. Мне что-то кричали вслед, но я ничего не мог разобрать. Метнувшись к возящимся в пыли рыцарям, я подхватил венок и трясущимися руками сунул под нос фон Балка, который к тому времени, словно консервным ножом, пытался вскрыть Бартоза, уже успев затолкать кинжал под рондель под мышкой соперника. Конрад поднял на меня раздражённый взгляд, затем перевёл его на венок, и клянусь, мне показалось, я увидел в его глазах облегчение. Он тотчас окончил избиение, поднявшись над поверженным соперником. Приняв венок из моих рук, он бросил его на грудь Бартоза и поднял вверх кулак, сжимающий кинжал. Толпа взорвалась восторженными воплями и кричали от радости даже те, кто болел за Бартоза Акенкурского.
Фон Балк хлопнул меня по плечу латной рукавицей, от чего наверняка оставил мне синяк. А я смотрел во все глаза на девочку лет четырнадцати, сидевшую неподалёку от судейской ложи. Её белоснежной кожи совсем не касалось солнце, не оставив даже тени загара. Губы чуть улыбались, золотистые локоны были заплетены в толстую косу, которая спадала на грудь, а голубые, подобные небесной вышине глаза смотрели на меня в восхищении. Я почувствовал, как заливаюсь краской, но продолжил неотрывно смотреть на неё, а затем послал девушке воздушный поцелуй. Толпа прыснула хохотом, девушка тоже засмеялась, но я весело подмигнул ей и помчался к отцу.
Иллюзия сменилась следующей. Я сидел в кресле за письменным столом в кабинете, который казался до боли знакомым. Посреди комнаты стояли двое. Один — мужчина лет тридцати, опиравшийся на трость. Его волосы были точь-в-точь, как мои, кудрявые и пружинистые, словно металлические спирали. Откуда я это знал, не важно. Я нутром чуял наше сходство во всём, только он оказался намного моложе меня. Рядом с мужчиной стояла женщина, укрывая ладонями живот, будто стараясь защитить ещё не родившееся у неё дитя. Она смотрела на меня со страхом и мольбой, а слёзы стекали по её блестящей и натянутой коже.
— Я потерял дочь, — обронил я, буравя женщину взглядом. — А теперь потерял жену и брата.
— Арон… — начал было мужчина.
— Молчать, — рявкнул я, с силой ударив кулаком по столу. — То, что растёт в её животе не может быть моим. Я отсутствовал почти год!
— Но бывают же случаи…
— Заткнись, хромоножка! — взревел я, вскакивая и опрокидывая кресло. — У тебя не хватило храбрости отправиться на войну, а я отработал за нас обоих. Два осколочных, за себя и за брата. Три колотые раны! А ты сидел в моём доме! Жрал с моего стола! И трахал мою жену!
С каждым словом я надвигался на него, толкая ладонью в грудь.
— Арон, прошу тебя… — взмолилась молчавшая до этого женщина, моя жена.
Я посмотрел на неё. Толстая коса всё так же спадает на грудь, всё те же глаза, как много лет назад на ристалище… Вот только они не смотрели на меня как раньше, как и я не смотрел в них с прежним восхищением. Я ударил её тыльной стороной ладони по щеке. Сабина ахнула и повалилась на пол. Брат бросился на меня с кулаками, но старая
