что я могу разрушить ее отношения с Гришей, если захочу.
– Это было здорово, – говорит она, вынужденная быть вежливой.
– Что за обед? – спрашивает Гриша.
– Мы с Беллой столкнулись возле офиса ее отца, – весело говорю я. – Я ела в River Roast.
– Люблю это место, – говорит Гриша.
Повернувшись к Белле, он говорит:
– Ты должна была пригласить меня!
– Я не думала, что ты захочешь познакомиться с моим отцом сейчас, – неловко говорит Белла.
– Родители любят меня, – усмехается он. – Я очень обаятельный.
– Моему отцу никто не нравится, – серьезно говорит Белла. Ее лицо выглядит печальным, как будто это относится и к ней самой.
Не позволяя себе испытывать жалость к ней, я протягиваю руку ей за спину и вплетаю пальцы в пару прядей ее волос. Быстрым рывком я вытаскиваю их, заставляя Беллу взвизгнуть и развернуться, как будто ее ужалила пчела.
– Ай! – кричит она. – Что за черт?
– Извини, – говорю я неопределенно. – Я думала, что на твоей рубашке был волос. Видимо, он еще не выпал.
Белла прищуривается, глядя на меня, молча кипя от злости. Она знает, что я издеваюсь над ней, но ничего не может сказать, боясь, что я испорчу ее дурацкую историю об обеде.
Я засовываю волоски в карман, надеясь, что их достаточно, чтобы послужить моей цели, и что они не испортятся, пролежав несколько часов в кармане комбинезона. Я действительно не знаю, как работает вся эта чушь с экспертизой. Я могла бы спросить Шульца, если бы он не был таким придурком.
В этот момент со мной происходит самая странная вещь.
На меня накатывает волна тепла и расслабления.
Внезапно ночь кажется в десять раз красивее, чем была раньше. Движение воды, плещущейся о берег, выглядит мирным и ритмичным. Я слышу каждое потрескивание огня позади меня. Отраженный свет красиво смотрится на лицах окружающих меня людей. Их глаза сверкают, а зубы ярко блестят каждый раз, когда они улыбаются.
Я чувствую прилив любви ко всем этим людям, даже к тем, кого я едва знаю. Я смотрю на Патрицию и думаю, как сильно я восхищаюсь ею – она сильная, умная и трудолюбивая. С ее стороны было невероятно любезно так красиво одеть меня сегодня вечером, позволить мне одолжить ее одежду. Жаль, что я не знала ее лучше в старшей школе.
Потом я смотрю на Беллу и думаю, что она действительно красивая. Раньше я не хотела этого признавать, но между ее лицом и лицом моего брата есть некоторое сходство. Ее большие голубые глаза могут быть грустными и ранимыми, как и у Вика. Эти красивые, густые ресницы точно такие же. Они напоминают мне о временах, когда Вик был маленьким и таким милым. Они вызывают у меня чувство ностальгии и тоски.
Белла всегда относилась ко мне ужасно, но внезапно я вижу в ее поведении отражение ее собственной боли, направленной на меня, но не имеющей ко мне никакого отношения – на самом деле. Как только я смогла разделить эти две вещи, это больше не доставляет мне боли. Это просто заставляет меня понять, как сильно ей, должно быть, больно внутри, если она все время так набрасывается.
Я чувствую непреодолимое желание поделиться с ней этой мыслью. Быть совсем честной.
– Белла, – говорю я. – Я бы хотела, чтобы мы с тобой могли быть друзьями.Не думаю, что мы на самом деле настолько отличаемся друг от друга.Ты умная и решительная. И я думаю, что ты прошла через такое же тяжелое дерьмо, как и я. Держу пари, у нас много общего, несмотря на внешность.
– О чем ты, черт возьми, говоришь? – спрашивает Белла с выражением ужаса на лице.
Ее отвращение к мысли о том, что мы хоть чем-то похожи друг на друга, заставляет меня хихикать. Я плыву в облаке умиротворения. Она вообще не может меня расстроить.
– Я завидовала тебя… – говорю я ей. – У тебя были деньги и друзья. Но твой отец – полный отстой. А у меня отличный папа... но он действительно болен. Наверное, я только что поняла, что у каждого есть что-то, что его мучает...
Белла потеряла дар речи. Ее рот открыт. Я могу сказать, что она пытается понять, не является ли это какой-то новой стратегией с моей стороны, каким-то новым способом добраться до нее. Каждое взаимодействие, которое у нас когда-либо было, было агрессивным, так что она вообще не знает, как с этим справиться.
Патриция хватает меня за руку и оттаскивает от Беллы.
– Подруга, что с тобой? – шепчет она.
Я смеюсь. Это забавно, потому что, несмотря на то, что Патриция довольно сильно тянет меня за руку, на самом деле это приятно...
Я пытаюсь сжать ее руку, и это тоже приятно, потому что мои пальцы словно погружаются в ее кожу.
– Что ты делаешь? – говорит Патриция.
Я еще сильнее смеюсь, видя озадаченное выражение ее лица.
Мне так весело. Я не думаю, что мне когда-либо раньше было по-настоящему весело на вечеринке. В этом всегда были оттенки неловкости. Теперь я не могла бы чувствовать себя неловко, даже если бы попыталась. Меня совершенно не волнует, что происходит. Я просто спокойна и всем интересуюсь.
Все выглядит прекрасно. Эли до сих пор пускает пузыри, сидя на холодильнике. Поток пузырьков похож на полупрозрачные драгоценные камни, плывущие по ветру.
Я слежу за пузырями, пока мой взгляд не останавливается на парковке, куда как раз подъезжает «Мустанг» Неро.
– Смотри! – радостно говорю я Патриции. – Неро здесь!
Я начинаю маршировать к его машине.
– Эм, я не думаю, что тебе стоит идти разговаривать с Неро прямо сейчас… – говорит Патриция.
– Я в порядке! – беспечно говорю я ей.
Я спешу по песку к машине Неро. Трудно торопиться, потому что все мое тело кажется вялым и расслабленным, как во сне.
Он как раз выходит из машины. Его силуэт резко выделяется на фоне уличных фонарей позади него. Я вижу его высокую фигуру. Широкие плечи, сильные ноги в обтягивающих джинсах. Он поворачивается в сторону, и я вижу, как сгибаются его бедра и изгиб его задницы, которая такая же стройная и мощная, как и все остальное в нем.
Волна похоти почти сбивает меня с ног.
На каком-то уровне я осознаю, что таблетка, которую Леви
