и ее пальцы запутались. Я оттолкнул ее руку, потому что мне было страшно. Ее рука была липкой, а изо рта пахло металлом.
Его руки сжимаются вокруг меня, слишком сильно обнимая. Я ничего не говорю, чтобы не перебить его.
– Я все думал, что должен пойти за своим отцом. Но я знал, что у меня будут неприятности из-за того, что я разбудил ее, когда она должна была спать. А потом вдруг она начала задыхаться. Но не вслух. Тихо. Я был прямо там, так что мог видеть ее лицо. Ее рот был открыт, но из него не вырывалось ни звука. Ее тело дергалось. Я все время думал, что должен позвать отца, я должен был встать, сбегать вниз и схватить его. Но я застыл на месте. Я не мог пошевелиться. Я даже не мог закрыть глаза. Я просто смотрел ей в лицо, в то время как кровеносные сосуды лопались в ее глазах. Я не понимал, что происходит, я не понимал, что она задыхается. Она выглядела одержимой, белки ее глаз были налиты кровью. Это было ужасно. А потом она умерла, а я все еще не двигался. Я вообще не мог ни пошевелиться, ни заговорить, ни издать ни малейшего звука. Я просто наблюдал и позволил этому случиться. Я позволил своей матери умереть.
Я поворачиваюсь к Неро, чтобы как можно лучше разглядеть его лицо.
В темноте я вижу только серый блеск его глаз и влажные щеки.
Я действую осторожно, чтобы поцеловать его. Я нежно целую его, ощущая соленый привкус на его губах.
– Это не твоя вина, – говорю я.
Снова целую его. И затем я повторяю:
– Это была не твоя вина, Неро.
Я надеюсь, что после всего, что я сказала ему сегодня вечером, с полной честностью, он поймет, что я говорю правду прямо сейчас.
На мгновение он, кажется, застыл, не в силах ответить мне.
Затем он целует меня в ответ, глубоко и страстно.
Все мои чувства обострены до предела. Я чувствую, как его ресницы щекочут мою щеку, его язык переплетается с моим, его пальцы зарываются в мои волосы.
Мне холодно, потому что дневная жара наконец-то спала. Я стягиваю его рубашку через голову, чтобы провести руками по его теплой плоти. Я целую его шею, провожу языком по горлу, вниз по груди.
Я чувствую вкус соли на его коже. Кажется, что он взрывается на моем языке с видимыми искрами. Гладкость его кожи невероятна – почти как у девушки, только в Неро нет ничего женственного. Его энергия дикая, злая, мстительная, животная… но точно не женственная.
Он оживает в ответ. Стягивает верх моего джемпера и прижимается своей обнаженной грудью к моей, крепко прижимая меня к себе. Затем он проводит руками по моим грудям, ощущая их форму, но на самом деле не в состоянии их увидеть, как будто он ослеп.
– Черт возьми, Камилла, – стонет он. – Твое тело нереальное.
Я смеюсь. Я ничего не могу с этим поделать.
– Ты думал, что я мальчик под комбинезоном?
– Нет, – рычит он, – я видел тебя однажды в гараже. Я знал, что ты прячешь самую великолепную гребаную грудь, какую только можно вообразить.
Он берет их в рот, щелкая языком по соскам, пока они не затвердевают, превращаясь в ноющие точки плоти. Он посасывает их по очереди, переходя от одного к другому, пока ощущение нарастает и нарастает волнами.
Теперь я понимаю, почему Экстази так называют. Усиление физического удовольствия является острым и экстремальным. Даже самые незначительные вещи становятся безумно приятными – его рука скользит по внешней стороне моей руки, его пальцы переплетаются с моими. Вещи, которые уже были бы сексуальными, становятся почти оргазмическими. Я хочу, чтобы он вечно сосал мою грудь. Это так мучительно хорошо, что все, что я могу сделать, это стонать и извиваться рядом с ним, хватая его за затылок и сильнее прижимая его лицо к своей груди.
Неро полностью стягивает комбинезон, так что я совершенно голая. Затем он хватает меня за бедра и зарывается лицом в мою киску.
Я не девственница. Я уже встречалась с парой парней раньше. Но что я узнаю, так это то, что этот парень обладает навыками совершенно другого уровня. Мне казалось, что девушки бросались на него из эстетических соображений. Чего я не знала, так это того, что он мастер секса. Неудивительно, что женщины превращаются в отчаявшихся Офелий, когда он уходит – после пяти минут такого, я думаю, что стала полностью зависима. Я не знаю, как я буду жить без этого.
Он использует пальцы, губы и язык так, как я и представить себе не могла. Он нежный, но настойчивый. Выискивает все мои самые чувствительные места, затем дразнит и мучает их, пока я почти не рыдаю от удовольствия. Он лижет мой клитор, складки моей киски и даже мою попку.
Когда он спускается вниз, я пытаюсь вырваться, но он держит меня своими большими, сильными руками, заставляя меня позволить ему совать свой язык везде, куда он хочет. И та часть моего тела, которую я никогда даже не представляла себе сексуальной, внезапно, кажется, состоит из тысячи рецепторов удовольствия, которые только и ждут подходящего прикосновения. Это извращенно, непослушно и возмутительно интимно.
Он перемещает свой язык обратно к моему клитору, используя свои пальцы, чтобы слегка надавить на мою задницу. Он не проникает в меня пальцем, а просто проводит большим пальцем по тугому маленькому бутону, который стал таким же скользким и влажным, как и все остальное во мне. Это усиливает все остальные ощущения, создавая удовольствие совершенно по-новому.
Он скользит двумя пальцами в мою киску, усиливая давление своего языка на мой клитор. Я двигаю бедрами навстречу его пальцам и языку, настолько возбужденная, что у меня едва хватает дыхания, чтобы застонать.
Я смотрю в темное небо и вижу гораздо больше, чем звезды – я вижу полоски света, похожие на метеоритный дождь. Это как дождь из молнии. Я не знаю, реально это или выдумано, и я не могу спросить Неро, потому что он более чем занят. Все, что я знаю, это то, что свет, кажется, проносится по небу, когда оргазм, наконец, взрывается внутри меня. Это дуга ярко-белого сияния, такая ослепительная и яркая, что я готова заплакать.
Мои ноги трясутся, все мое тело дрожит так сильно, что у меня стучат зубы.
– Боже мой, –
