Появившийся Саша выглядел хмурым и сосредоточенным. Поздоровавшись, он пристально всматривался в ее лицо, словно пытаясь ответить самому себе на какой-то давно мучающий его вопрос. Она стояла, так же серьезно, без тени улыбки глядя ему в глаза и подмечая отличия. В прошлый раз его лицо казалось худым и вытянутым — сейчас скулы и нос приобрели чеканность, тело стало чуть больше, чуть выше ростом, плечи развернулись еще шире, обретя четкие бугры мышц. Тогда он казался моложе своего реального возраста — сейчас он выглядел старше самого себя, солиднее, основательнее. От былого легкого, светлого обаяния не осталось и следа, а во взгляде появилось что-то тяжелое, властное, давящее. Правая рука была перевязана почти до самых кончиков пальцев и прикрыта рукавом тонкой черной с золотом форменной куртки нагов.
Потом он вдруг устало, но радостно улыбнулся.
— Я уж и не верил, что ты когда-нибудь вернешься, — сказал он. — Ты насовсем? Или в гости?
— В гости, — улыбнулась она в ответ.
Он протянул ей руку и потащил в башню, в ту самую, которую когда-то показывал, с книгами и оружием на стене.
— Чем тебя угостить? — спросил он, когда они поднялись наверх и он придвинул ей кресло, усаживаясь напротив. — Чего бы тебе хотелось?
— На твой выбор.
— Тогда давай кофе, — рассмеялся он. — И пирожные.
Кофе он сварил сам, пользуясь тем же модерновым устройством, что Юлька видела у рыжего Джилейра, подарившего идею создать фантом. Она до того привыкла варить кофе на крохотной аэр-плитке, в старинной медной джезве, что совершенно забывала, что в этом мире, кроме древних традиций, существуют и суперсовременные технологии.
— Где ты все время была? — спросил он, когда она сделала первый глоток. — Я тебя даже искать перестал.
— В Саманданге, — ответила она и увидела, как напряглись его плечи. — Я там учусь. В школе Джмар. У меня нашли дар.
— Да ты что? — радостно воскликнул он. — Это так здорово! А какие у тебя силы? Подожди, дай-ка я сам попробую увидеть, мне как Вечному вроде бы положено уметь… — он пристально посмотрел на нее, потом взгляд его стал рассеянным, но он поморщился и раздраженно замотал головой. — Нет, не вижу, не умею. Вернее, вижу что-то вроде зеленоватых искорок в тебе, но не понимаю, что они значат.
— Джив, устойчивость к наэру, — пояснила она. — поэтому и Джмар.
Внезапно он помрачнел.
— Значит, пару дней назад ты там тоже была?
— Да, — кивнула она. — И в Карране в тот проклятый день я тоже была.
Он замолчал на полуслове, осекшись, потом долго смотрел ей в глаза, и взгляд его с каждым мгновением становился все тяжелее. Чем-то он напомнил ей Кольера в тот день, когда тот пытался принести ее в жертву уродливой твари Некроса.
— Зачем ты пришла? — спросил он жестко. — Стыдить меня? Прочесть мораль про гуманистические ценности? Или потыкать палкой побежденного?
Она неожиданно разозлилась.
— А может, и правда надо? Не? Я вот и не собиралась, — Юлька вскочила на ноги, пройдясь до окна и обратно, чтобы немного сбросить вспыхнувшее возмущение, — но раз ты настаиваешь, то знай — ты приносишь людям очень много горя. Подозреваю, что сверху, с небес, этого не видно, — с издевкой добавила она. — Так я тебе отсюда, с земли, расскажу. У меня, например, в Карране погиб друг, он город посмотреть приехал. Просто турист. А двое еле выжили. Я сама уцелела чудом, попав под искажение Грани. В Саманданге у нас в дормитории сделали временный госпиталь — так вот, он был весь занят! Тебе тут уже видимо напели, что Вечный — это такая вот особенная сущность, ничего с этим не поделаешь, ты бог, бог в тебе, а с бога спрос другой, богу все можно, все так делают, и так далее. А ты и уши развесил. Что, людей ты уже тоже научился жрать? И как ощущения?
В глазах Саши вспыхнуло бешенство, никогда не виденное ею ранее, и она почувствовала, как что-то горячее и яростное тянется к ней, но, натолкнувшись на ее гневный, осуждающий взгляд, оно отпрянуло назад и стало медленно, словно волна, таящая у берега, затухать.
— Моего согласия, знаешь ли, никто не спрашивал, — буркнул он. — Меня сюда хитростью притащили. Ну а дальше… — он горько усмехнулся. — Тогда, в твоей деревне, почти перед самой инициацией, я наткнулся на Хэйгена, и он явно понял, что со мной происходит. Он тогда сказал — до последнего момента ты можешь отступить. Но как? Как, если оно тебя переваривает, ломает под себя, не оставляя даже лазейки, чтобы остаться человеком! Я мыслю не так, как раньше, и чувствую теперь совершенно по-другому. Ты можешь представить себя — вот такую хорошенькую, ладненькую, ухоженную — превращающуюся в существо? И это существо начинает вытеснять твой разум из тела, которое ты считаешь своим!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Юлька пожала плечами. Когда-то в Белом овраге она подробно, с живейшим любопытством расспрашивала Дану-кицу, что та чувствует, меняя облик. Описания не впечатлили. Чуть больше необычного, чуть ярче ощущения, чуть больше физиологии…
— И что? Это дает тебе право пугать, калечить, убивать, жрать кого захочется? — огрызнулась она.
— Когда я Змей, я мыслю образами, — продолжил он, поморщившись от ее реплики. — Я вижу не так, как человек. Чувства…сильнее и необычнее. Мир становится другим — у него другой цвет, другая энергетика. У людей и нелюдей зачастую другие лица. Я, например, могу видеть облик Двуликого, даже когда он в человеческой форме. Или оба облика сразу. Знаешь, как бы я хотел вернуть все обратно? Ты знаешь способ перестать быть Змеем? Его нет! — он почти выкрикнул эти слова, вскочил с кресла и бросился к окну, а потом схватил Юльку за плечи и больно встряхнул. — Можно только умереть! И то… надо очень постараться, чтобы себя угробить.
Она осторожно высвободилась из его рук — от него веяло чем-то… пугающе холодным, и он причинял ей боль, физическую и душевную. Он все время причинял ей боль, как раньше, так и теперь.
— Он меня захлестывает, даже когда я человек, — продолжил он, содрогаясь. — Я все время чувствую его негласное присутствие в себе. Даже в обычные моменты. Он там, внутри… Крохотная частица, которая в любой момент готова вмешаться. Представь, даже занимаясь любовью, я вдруг начинаю ощущать, что у меня меняется облик, словно я не человек, а недоучка-Двуликий! Они называют это «поплыл», улыбаются и говорят мне — да нормально, можешь попробовать… Я посмотрел на себя в облике, на предмет… ну ты поняла меня, да? Я ж убью ту женщину, которая… — он опять не договорил, закрыв лицу руками. — А они говорят — попробуй, это очень интересное ощущение…
— И что, бывали случаи? — испугалась за него Юлька.
— Слава богу нет, но что дальше? А что если я… случайно… — он отвернулся. — Я себя ненавижу иногда.
— Этим ты ничего не изменишь, — сказала она мягко. — Только озлобишься. Может быть, все те советы, что дает тебе твое окружение, это как раз ошибочный путь? Кто их дает? Кольер?
— И он тоже, — ответил Саша. — Ну и другие Вечные.
— А ты их, конечно, слушаешь, — опять разозлилась она. — Они и вправду помнят, какими были вначале? Или выдумывают, рисуясь и хвастаясь перед тобой — новичком?
— Я б не забыл, — он пожал плечами. — Все вместе он говорят то же самое. Не борись, это бесполезно. Смирись, это пройдет. Пользуйся силой, мы все пользуемся.
— Может быть, именно таким ты им и нужен — диким, злобным, но в то же время послушным? Чтобы не мог мыслить сам, чтобы зная, как управлять твоим зверем, они бы могли управлять тобой? — предположила Юлька. — Может им нужно, чтобы тебя боялись? Они знают о тебе больше, чем ты о них и сам о себе. Они прекрасно знают все о Нигейре, но ведь тебя-Сашу они вообще не знают. Я не понимаю, почему ты сам так быстро отказался от своей личности?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он долго, долго молчал.
— Не знаю, — в конце концов выдавил он. — Никто не говорил мне другого, а я сам запутался. Слишком был подавлен странностями.
— Борись за себя, — сказала она с болью. — Не позволяй им заставить тебя забыть о тебе- человеке. Если они забыли сами, то это их проблемы, а не твои.
