— Что закончится? — крикнула она испуганно ему вслед, но он не обернулся. Стремительно выскочив из храма, он направился к дворцу и, отойдя чуть в сторону, замер. Юлька наблюдала за ним сквозь щель в приоткрытой двери. Он вытащил сабли из ножен, раскинул руки и стал медленно трансформироваться, превращаясь в ворона. Когда смена облика завершилась, он поднялся в воздух и стал расти, одновременно набирая высоту и двигаясь в направлении пикирующего на защитников дворца Нигейра.
Юлька выскочила на площадь. Все, кто там был, замерли, глядя туда же, куда и она — в небо над дворцом, где в ярких солнечных лучах теперь кружили друг против друга два мистических существа. Ее затрясло от страха, от понимания, что сейчас последует — они вынуждены будут столкнуться, схватиться не на жизнь, а насмерть.
Змей заметил противника, и, не завершив свою атаку на защитников дворца, развернулся, сделал круг, поднялся выше, несколько раз обходя его со стороны, словно разглядывая и оценивая возникшее препятствие. Ворон парил, ничего не предпринимая. Поднявшись еще выше, Змей неожиданно ринулся вниз, но Ворон, выйдя из неподвижности, ловко перекрыл ему путь, заставив изменить траекторию, выскочить за главную надвратную башню, вылетая далеко за пределы не только дворца, но и площади за ним. Там, мгновенно набрав высоту, Аспид снова с быстротою молнии попытался атаковать дворец, и с тем же успехом — Ворон срезал его на снижении, выбрасывая наверх и вынуждая неловко обрезать полет, чтобы не столкнуться с ним в небе. Опять отойдя назад, за пределы площади, и наращивая скорость, Змей стремительно и яростно бросился на черную птицу, опасно целя крылом с алмазным когтем в грудь тяжелому и менее подвижному Ворону, но тот плавно поднялся вверх на безопасное расстояние и чуть сбросил размер. По-прежнему торопливо и яростно, явно выигрывая в скорости и подвижности, Нигейр описывал вокруг него кольца, запутывая, сбивая с толку своими молниеносными маневрами, алмазный меч, служивший продолжением крыла, то и дело опасно вспыхивал в солнечных лучах, но Ворон ловко выскочил из петли, упав на крыло и пронырнув между кольцами. Юлька вдруг неожиданно поняла, что в длину Нигейр-Аспид будет побольше Хэйгена-Ворона и при должном умении и опыте это очень опасный противник. Она оторвала от них взгляд и обнаружила, что площадь перед дворцом полна народу и над нею висит душная, напряженная и неестественная тишина.
Поднырнув под черными крыльями, Змей развернулся и поплыл в сторону, уводя противника в другую часть города, словно проверяя, будет ли тот его преследовать, если он оставит дворец в покое. Ворон поднялся выше и пошел за ним, нагоняя его в полете. Они смещались в сторону старых садов, туда, где Юлька когда-то познакомилась с Самиром. Не чуя под собой ног, она как заведенная пошла за ними, боясь потерять из виду и трясясь от полуобморочного страха. Кто-то из них должен взять вверх, иначе никак, это тебе не поединок до неоспоримого преимущества одной из сторон, это война, бой на поражение…
Изо всех сил пытаясь успеть за ними по узким переулкам, она наблюдала, как Ворон гонит Змея, наскоками заставляя его снижаться, прижимая к земле и вынуждая зайти на закрытую территорию сада. Видимо, там были люди, потому что, увидев в небе двух огромных тварей, преследующих друг друга, они с паническими воплями бросились вон, выскакивая из ворот с перекошенными от ужаса лицами.
Кувырнувшись в воздухе золотой молнией, Змей поднырнул под собственный хвост и опять яростно и порывисто бросился в атаку. Мгновенно оказавшись у Ворона в подбрюшье, он ударил его всем телом, словно бичом, под крыло. Тот опрокинулся назад, почти став на хвост, но сразу же выровнял полет. Змей описал петлю, и, зайдя со спины, ударил его лапами в шею, пытаясь придавить к земле, но Ворон, скользнув вниз, легко и плавно поднялся и, перехватив уходящего в разворот на дворец Змея, кинулся ему навстречу и сбил на подъеме грудью. Змей, потеряв равновесие от удара, завалился вниз, задевая лапами крыши галерей и гася падение крыльями. Юльке даже показалось, что он не может затормозиться, но к счастью, он только скрежетнул когтями по черепице и в итоге остановил-таки падение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ворон, описав круг, снова всем телом бросился на Змея, но тот, заложив вираж над верхушками кипарисов в саду, скользнул под ним и, сложив правое крыло, чиркнул Асгаротом вдоль воронова крыла. Юлька увидела, как вниз посыпалось несколько черных перьев… Ворон резко рванулся ввысь, Змей пошел за ним, пытаясь нагнать, но Ворон неожиданно развернулся, столкнувшись с Аспидом почти вплотную, и тут тускло-золотое, уже почти почерневшее тело словно сбило в полете, отбрасывая на крыши. До Юльки долетел порыв ледяного ветра, отчего у нее все тело закололо, как будто ледяные иголки прокатились по нервам. Фэйром ударил, поняла она и опять испугалась до тошноты. Змей в воздухе удержался, но тело его полностью потеряло остатки золота, став аспидно-черным, и он снова с яростью бросился на Ворона. Словно черная молния ударила, ударила и не долетела до цели — его опять отбросило вниз, такой же ледяной воздушной волной. Ворон спикировал на него, окончательно принуждая сесть, и они оба исчезли за стенами сада.
Она опрометью кинулась к воротам и остановилась, заслышав характерный звон оружия, лязг стали о сталь. С усилием сделав несколько шагов вперед, она замерла, прислушиваясь, но звуки отдалялись и глохли, уходя вглубь сада. Постояв, она так и не решилась пересечь его границу.
****
Я почти что прижал его к земле на высоте человеческого роста и снова ударил чистым фэйром, наотмашь, из всей силы, не щадя. Мне надо было выбить человеческое сознание из змеиного, я надеялся, что на чистой силе я смогу это сделать — сознание Змея, столкнувшись с препятствием, обратится за помощью к более опытному и гибкому человеческому разуму. Так и вышло. Саша удачно приземлился на мраморные плиты сада, мгновенно развернулся ко мне лицом, ожидая, пока я верну себе человеческий облик. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, на его лице вспыхнуло сначала изумление — он вспомнил ту встречу в Белом овраге и узнал меня, а потом — горячечная, пламенная, плохо контролируемая злость.
— Здравствуй, Нигейр Алекс, — начал я нейтрально-вежливым голосом. — Рад встретить тебя лицом к лицу. Думаю, нам надо обговорить некоторые важные моменты касательно Саманданга и будущего всего Ар Шамаля.
Его лицо перекосило яростью и в следующее мгновение он бросился на меня, и я едва увернулся от Асгарота. Одну саблю пришлось отшвырнуть, заменив ее кинжалом, чтобы сохранить маневренность.
Да, он несомненно был мастером, уже сейчас, за короткое время превратившись из обычного неспортивного жителя Старой земли в идеального бойца. Он теснил меня, без устали нанося и отражая мои отчаянные удары, блокируя все мои попытки прорваться ближе. Я защищался, уклонялся, парируя все его выпады, как безумный наступал и снова отступал под его напором, но он постоянно, шаг за шагом, умело и безжалостно теснил меня. В глазах его пылало откровенное бешенство. Мне казалось, что это не человек — это древний Нигейр, завладев его сознанием даже в человеческом теле, мстит нам всем за то, что мы изгнали его из своего круга.
Уже несколько раз я чувствовал, как опасно близко проносился рядом с моим горлом Асгарот, пылающий мертвенно-белым светом меч, растущий из его ладони, и я уже неоднократно принимал Легарот, меч-коготь, вторую часть перчатки, на крестовину кинжала, успешно — пока еще успешно — отбрасывая его назад. Мне не остановить эту пляску взбесившегося смерча, в честном открытом бою — мастерство против мастерства — не остановить… Он гнал меня по дорожкам сада до кипарисового дворика, заставив уйти в глухую оборону и не давая ни малейшей возможности атаковать. Даже несмотря на человеческий облик, Змей все еще держал в когтях его разум. Я несколько раз пытался обращаться к нему по имени, но на его лице не дрогнул ни один мускул, он не слышал меня, продолжая, подобно биороботу-модификанту, управляемому хозяином, яростно наступать, не давая ни мгновения передышки. В конце концов моя нога поехала на какой-то слетевшей с кипариса ветке и пытаясь удержать равновесие, я чуть-чуть раскрылся, и алмазное лезвие насквозь прошило мое левое бедро. Падая на бок, я услышал странный треск раздираемой ткани и через мгновение понял, что это рвется от когтя-Легарота куртка на спине. А потом нахлынула боль, от которой у меня потемнело в глазах. В каком-то помрачении я умудрился увернуться от очередного удара Асгарота, и почти не думая, что делаю, ударил его очередным зарядом фэйра — для этого мне давно не нужно принимать вечный облик. Сашу отшвырнуло назад, но, ухватившись за скамейку, он сумел устоять и снова бросился на меня. Нет, извини, парень, у нас тут не поединок чести, у нас — бой на выживание. Я снова ударил его чистым фэйром, усилив воздушную волну так, чтобы его отбросило как можно дальше. Он упал и поднялся. Я ударил снова. И еще. Еще… Наступая на него, я отбрасывал его все ближе к стене галереи. Загнав его под арку, с последним ударом я бросился на него сам, всем телом, не дав ему подняться, придавил к плитам и сел на спину. Коленом безжалостно ударив по локтю с малой перчаткой и обездвижив ее, я безжалостно вывернул правую и, едва не сломав ему запястье, из всех сил дернул с руки чешуйчатую перчатку с Асгаротом. Саша закричал — часть перчатки содралась вместе с кожей. Вторую я снимал медленнее и осторожнее. В моих руках они съежились, превратившись в тускло блестящие чешуйчатые тряпочки. Сунув их в карман, я пресек его яростные попытки вырваться, приставив кинжал к шее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
