прочего хлама и выудил оттуда жестяную коробочку из-под монпансье:
— Восьми штук у меня не наберется, четыре хватит?
— Давай. И кобуру одолжи.
***
Я потянул железную дверь и очутился в полумраке боксерского зала. Пахнуло застарелыми перчатками, потом и годами тренировок.
Молодняк молотил груши, Саныч ходил, заложив руки за спину, и поучающе на них покрикивал. Иногда останавливал мальца и дотошно показывал, как правильно наносить удары.
— Петров! — увидел он меня. — Ты почему на тренировки не ходишь? Явился, наконец! Только мы уже заканчиваем. И где твоя сумка с формой?
— Извини, тренер, — я не смог сдержать улыбку, очень был рад видеть старого ворчуна. — На работе завал, я пока, типа, в отпуске от спорта. К сожалению.
— Ишь ты! Отпуск берут, когда год отработают, — язвил Саныч, — а ты у меня несколько месяцев только занимаешься. Не заработал ещё отдыха. Чего пришел? Соревнования пропустил, а я рассчитывал на тебя.
— Вот закончу дела и – обещаю, в любых соревнованиях буду участвовать. Хоть каждую неделю.
— Знаю я эти ваши дела. Не бывает у ментов законченных дел, на каждое законченное еще два неначатых.
— Что ж поделать. Служба такая, — пожал я плечами. — Я вообще к Быкову пришел. Дело срочное. Отпустишь его пораньше?
— Обойдешься! Еще и Быкова мне испорть. Жди. Через минут двадцать закончим.
Тренер подошел ко мне и крепко пожал руку.
— Как у тебя? Нормально все? — уже не на публику, вполголоса и по-отечески спросил он, пристально смотря мне в глаза.
— Вроде нормально, но не так, как хотелось бы. У нас как в боксе. Проиграть можно в любой момент, даже если ты чемпион.
— Это да… Но бой проиграть не стыдно. Поражение – тоже опыт. Главное дальше двигаться. Я слышал, что Зинченко выпустили. Не он все-таки?
— Получается, что не он.
Саныч посмотрел куда-то вдаль, хлопнул меня по плечу и отошел.
После тренировки я наконец заполучил Быкова.
— Здорово, Андрюха! — радостный, подскочил он ко мне. — Сто лет тебя не видел! Как-то звонил тебе пару раз, мать сказала, что ты на работе. Ты вообще дома, что ли, не бываешь? Я даже тебе новости свои не рассказал.
— Какие новости?
— С Лизкой мы встречаемся. Вот думаю предложение ей сделать. Как считаешь?
— Ого! Это которая Сонькина подружка? Шустрые вы. Она же еще студентка. Сколько вы с ней знакомы? Месяц?
— Шесть недель, — расплылся в улыбке Быков. — А чего тянуть. Влюбился я. Понимаешь?
— Рад за вас, потом расскажешь подробнее. А сейчас дело есть, — Мы вышли на улицу. — Садись в машину, переговорим.
— Это что? Твоя? — Быков вытаращился на “Волгу” и даже обошел ее по кругу.
— Нет конечно, для служебных целей использую. Садись, говорю.
Я рассказал Антону про Зинченко-младшего. Тот сразу помрачнел:
— Не думал, что Жека на такое способен. Я же дружил с ним в школе. Мы за одной партой сидели. Не могу поверить…
— Странностей много, — согласился я. — Но изловить нам его - кровь из носу надо. Город перекрыли, отсюда он никуда не денется, даже на попутке. На выездах все машины проверяют. За гаражом его, где “Волга” батина стоит, тоже наблюдают. И отца самого в поле зрения держим, но пока все без толку. На дно Женька залег.
— А от меня что требуется?
— Как что? Сам сказал, что за одной партой девчонкам косички дергали. Ты его лучше меня знаешь. Чем дышал, чем жил. Где он сейчас может быть?
— Ну так-то мы с ним только в школе общались. Я даже дома у него за все время ни разу не был.
— Думай, Тоха, думай. Может, рассказывал о дружках своих, или где время проводил?
— Да не было у него друзей особо. Так, приятели. С которыми портвейн пили и девчонок клеили. Не вхож я был в их компашку. Модные они все были. При деньгах. Думаю, что Зинченко даже стеснялся перед ними дружбы со мной.
— Во как… Другого от Жени я и не ожидал. А где они портвейн-то пили?
— Да, может, и не портвейн вовсе, это я так, к слову сказал. Но как-то он говорил, что на даче собираются частенько. Дескать, там есть что-то покрепче алкоголя и поинтереснее курева. На какой – точно не знаю, но что-то про “Черемуховый лог” говорил. Это километров пятнадцать от города.
— Знаю это место, — закивал я. — Молодец, Тоха! Погнали, посмотрим эти дачки. Сегодня как раз пятница. Думаю, тусовка там сегодня точно соберется.
— Что соберется?
— Я говорю праздник там будет знатный, потому что даже если пятница – тринадцатое, это лучше любого числа понедельника.
— А как мы дачу эту найдем? Там же целое садовое товарищество?
— Дача не иголка, в сене не спрячешь. Поехали…
Глава 19
На выезде из города нас тормознул гаишник. Рядом на обочине красовался желтенький в синюю полоску милицейский “Урал” с коляской. Инспектор махнул рукой, облаченной в крагу, сжимавшей полосатую деревянную палку. Второй инспектор стоял чуть поодаль на подхвате, с автоматом на шее, важно демонстрируя нам свой калаш.
Сейчас в милиции автоматы пока редкость. Есть они, конечно, в каждой оружейке территориального ОВД, но в количестве всего лишь нескольких штук. Сотрудники смотрели на них, как на экзотику! Редко кому приходилось их использовать. Разве что пару раз в год, на стрельбах. Выдавались они в особых случаях. Как например, сегодня — для поимки особо опасного преступника, подозреваемого минимум в пяти убийствах.
Я остановился и опустил стекло.
— Сержант милиции Полозов, — к нашей машине подошел гаишник. Поджарый, как футболист, без привычного для современности мамона.
Сегодня вечер теплый, и милиционер в одном кителе, подпоясанном белой сверкающей портупеей. Инспектор заглянул в машину, рассматривая лицо Быкова.
— Ваши документы, — приблизился он к моему окошку.
— Помощник следователя генеральной прокуратуры СССР, — я открыл удостоверение и неспешно протянул его в окошко. — Как служба, сержант? Фотография есть подозреваемого?
Гаишник, увидев красные корки, даже вчитываться в них не стал. Времена были такие, что не расплодилось еще людей с корками. Ксива сейчас – это редкость, а ее носитель – заведомо человек честный и уважаемый. Раз показывает корочки, значит, правда за
