Варя вся превратилась в зрение. Ей уже было безразлично, сон это или не совсем сон: она знала, что происходит что-то фатальное. Плотный кошмар заключил ее в своей ледяной, посреди лета, глыбе, не позволяя шевельнуться, позвать на помощь… Но как же папа, он ведь все видит? Почему он не придет на выручку? Разве он не хочет спасти летчика?
Папа – каким-то слишком стремительным для его полноватой расплывшейся фигуры движением – подскочил к самолетику. Казалось, повторится сцена из детства, и свежие зеленые заросли по другую сторону асфальта примут несчастное крошечное существо, которое представлялось Варе симбиозом человека и механизма. Но вместо того чтобы взять и переместить самолетик туда, куда он стремился, папа занес ногу. Его литая подошва закрыла солнечный свет…
– Не надо! Папочка! Пожалуйста, не надо!
Разбудив себя истошным криком, Варя заметалась в постели и, только больно стукнувшись локтем о стену, поняла, где она и что с ней. Но и после осознания бодрствования все это продолжало в ней пульсировать: полный тягучего кошмара летний парк, заносящий грозную ногу отец и маленький самолетик… Теперь Варя отчетливо знала, что, хотя тянувшийся за хвостовым отделом след на асфальте казался черным, ему полагалось быть красным, и по-щенячьи заскулила, выдавливая из себя остатки сна.
За стеной послышалось шевеление, хлопнула соседняя дверь… Варя подумала, что сейчас к ней в комнату ворвется мать, – и не ошиблась: Галина влетела, словно заполошная птица, на крыльях разлетающегося халата, из-под которого белела рубашка с девчоночьи-наивными кружавчиками.
– Варя! Детонька! Что с тобой, что случилось?
После кошмарного сна Варе так и не удалось сбежать из детства: мама ощупывала ее, как маленькую, чтобы удостовериться, что она ничего себе не повредила, мама гладила ее по голове. И, как в детстве, Варя блаженно разревелась. Сейчас это было ей необходимо, но Галину перепугало вконец.
– Варенька, лапочка, да что такое? Где тебе больно, детонька? – суетливо лепетала она.
– Ни… где… не… бо… – Варя не могла внятно выговорить ни одного слова из-за рыданий. Теперь они с матерью вновь поменялись местами: мама утешала дочку, играя извечную родительскую роль. – Сон… сон…
– Приснилось что-то нехорошее? Из-за этого?.. – Галина подавилась словом, которое ей страшно хотелось присовокупить по адресу мужа. – Не думай об этом, ласточка моя! Не убивайся так! Если он нас предал, проживем и без него…
Но Варя не могла, как ни старалась, прекратить думать. Да и можно ли себе это запретить? Хаотичные, лихорадочные, раздерганные, кружились в ее голове вороньи стаи мыслей об изменах, о записках, о блондинках, о самолетах… Девушка не могла представить, что скажет отцу, когда снова увидится с ним.
А она непременно с ним увидится!
Глава шестая Поиски и разоблачения
Варя Воронина до сих пор избегала проспекта Мира. Эта улица, прободавшая Москву от Садового кольца до ВДНХ, казалась ей утомительной, скучной, с некрасивой тяжеловесной архитектурой; кроме того, летом здесь всегда жара, пыль, десятки машин, ревущих в пробках… Кто бы мог подумать, что совсем рядом с этой магистралью лежит оазис чистоты и спокойствия? Ботанический сад МГУ – Аптекарский огород, основанный Петром Первым. Необхватные деревья, сквозь вековой онемелый сон помнящие людей в ботфортах, со шпагами и в париках. Тишайший пруд, некогда квадратный, со временем получивший овальную форму. Оранжерея, к сожалению запертая на замок. Десятки видов растений – каждый цветочек или кустик снабжен табличкой с комментариями по-русски и по-английски, к каждой травке можно почтительно обратиться с ее латинским названием… Неудивительно, что здесь так много пожилых людей и молодых мам с детьми. Познавательно, мило, прохладно. То, что надо в летнюю жару.
Придя сюда, Варя примерно полчаса побродила по расчищенным дорожкам, останавливаясь перед каждой табличкой и разбирая, как будет называться по-латыни (на языке, который ей предстоит изучать в институте) какая-нибудь горечавка красная или купырь распространенный. Заглянула с моста в небольшой бассейн, в зеленоватой воде которого то и дело промелькивали разноцветной чешуей крупные, шустрые, красивые рыбы – как оказалось, карпы «кои», любимые домашние животные китайских императоров. Посидела на скамейке в тоннеле, образованном сплетением вьюнка на круглых ободьях металлического каркаса. Оранжерея, темная и молчаливая, за стеклами которой густо испаряли влагу растительные обитатели тропиков, показалась ей вместилищем чудовищ…
Чудовища свили гнездо в Вариной душе. А как еще, спрашивается, назвать чувства, которые заставляют дочь выслеживать родного отца? Не доверять ему, не ждать, когда он вернется и все объяснит, а с фанатической одержимостью идти по его следу… Следы вели сюда, в летнее кафе, где мама видела папу в обществе эффектной блондинки в вишневом платье. Однако прямо зайти в кафе Варя стеснялась, поэтому лунатически бродила по дорожкам Аптекарского огорода, созерцая местные достопримечательности и собираясь с духом. Надо составить план действий. Допустим, зайдет она в кафе, закажет что-нибудь легонькое – ну и что скажет? «Вы моего папу случайно не видели, он тут с одной блондинкой часто бывает…» Пошлют. Нет, не то что пошлют – не станут даже разговаривать. Кому охота впутываться в семейные разборки? Какое дело работникам кафе до того, какие блудные отцы обеспокоенных дочерей приводят сюда своих не отягощенных моралью белокурых подруг? Нет, надо иначе… Точно драматург, Варя придумывала возможные реплики, выстраивала мизансцены, в мыслях своих умело выуживала из официанток и поваров нужные ответы – и чем дольше этим занималась, тем сильнее становилась внутренняя дрожь. Точно перед экзаменом! Ой, а ведь с этой игрой в детектива она не подготовится как следует по химии и биологии и тогда уж вступительные экзамены точно завалит… Так что хватит мечтать, пора действовать. Чтобы все это побыстрее закончилось…
В кафе Варя вошла томной походкой скучающей дивы, для которой посещение подобных мест – такая мелочь, о которой не стоит упоминать. На самом деле дочь родителей, которые постоянно настаивали на том, что они – не Ротшильды, не имела привычки питаться даже в столовых, и кафе было для нее местом новым и необычным. Все здесь настораживало, даже кондиционированный воздух и приятный запах каких-то пряностей – явно не перца. А мама не кладет в приготовленные блюда никаких пряностей, кроме перца и лаврового листа, папа вечно с ней из-за этого пререкался. Может быть, его надо было просто изобретательнее кормить, и он никогда бы не ушел из семьи? Может, блондинка проложила путь к его сердцу через желудок? Варя бросила стремительный взгляд в меню, боясь удостовериться, что ее карманных денег не хватит и придется уйти несолоно хлебавши – в обоих смыслах… И едва сдержала вздох облегчения: цены были приемлемые. По крайней мере, чашечку чая она свободно имеет право себе позволить. Ну и бутербродик с семгой. Нет, лучше с копченой колбасой. Нет, пожалуй, насчет бутерброда она еще подумает. Но чай стоит заказать прямо сейчас. Чай можно пить долго, маленькими глотками.
– Будьте любезны, чашечку чая, – обратилась она к официанту с видом принцессы инкогнито, знакомящейся с жизнью простых людей. Официант подошел – почти подбежал. Тот самый официант, на которого Варя обратила внимание, едва вошла. Молодой – ее ровесник – и очень симпатичный. Даже можно сказать, красивый… В его черных и ясных глазах, как в зеркале, Варя увидела себя. А что, классненькая девочка! Небольшая, но упругая грудь приподнимает узорчатую блузку в этническом стиле, бедра обтягивает впервые надетая тугая юбка с модным рваным подолом – страшно вспомнить, какое сражение пришлось выдержать с мамой из-за этой юбки на Черкизовском! При всем честном народе! И «неужели ты будешь такое носить», и «девушку украшает скромность», и «дороговато для тряпки, которая истреплется за один сезон», и еще много-много всего… Мама, пора бы тебе усвоить элементарную истину: скромность украшает тех девушек, которым больше нечем украсить себя! Если хорошенько подумать, может, юбка и стала причиной того, что официант сразу запал на эту очаровательную клиентку. Варя в таких вещах не ошибается: хотя она не потеряла девственности, в отличие от некоторых своих одноклассниц, парни не обходили ее своим вниманием. Но она, воспитанная в традициях крепкой семьи, при первых признаках мужской атаки смущалась и краснела… А сегодня ей было море по колено. Она чувствовала себя разведчицей, которая в тылу врага флиртует с немецким офицером, чтобы выведать у него дислокацию боевых частей.
– Ничего, кроме чая? – уточнил официант. – Даже без сахара?
Варе стало совсем-совсем легко. Наверное, потому, что она, точно актриса, перевоплотилась в совершенно другой образ. Она больше не была собой. А та, которой она стала, запросто произнесла:
