что ваши стихи где-то затаились и ждут, чтобы в один прекрасный день прочел тот, кто их по-настоящему поймет?
– Конечно. Это величайшее счастье.
Эко кивнул. Бренда выглядела совершенно серьезно. Ее руки, лежавшие на коленях, казались особенно бледными и тонкими на фоне темно-синей юбки. Эко прочел несколько стихотворений Бренды и нашел их очень искренними и наполненными пытливым молодым духом.
Он украдкой взглянул на Теона. Тот ответил ему кривой усмешкой. Казалось, он ничем не обеспокоен.
– Хорошо, я сняла все необходимые мерки, – сказала Джиэль и убрала портновский метр.
– Спасибо. Как думаете, когда вы сумеете закончить пошив?
– Дайте мне два дня. Я сконструирую ваш костюм на компьютере и отправлю выкройку в пошивочный цех.
– Сколько я вам буду должен за работу?
– О, получится немного. – Джиэль словно бы испугалась, что Эко передумает и отменит заказ. – Процесс производства легок, да и ткань не слишком редкая. Пьер мне сказал, что его мастерская разработала эффективный процесс изготовления волокон и полотна. Их работа тоже не очень дорогая. Честное слово.
Эко усмехнулся:
– Вам хотелось бы, чтобы у вас было побольше заказов?
– Конечно! Сейчас мой индекс цитирования очень низкий.
– Если так, мне интересно, понимаете вы, какая судьба ждет ваше изобретение на Земле?
Джиэль его вопрос смутил.
– Что вы имеете в виду?
– Ну… Прямо сейчас я могу вам сказать, что на Земле мало кто закажет одежду разработанных вами фасонов, и еще меньше людей будут эту одежду носить.
– Но почему? Насколько я знаю, на Земле очень большое население.
Эко заговорил тоном рассказчика, стремящегося завладеть вниманием слушателей.
– Теон намерен спрятать ваше изобретение, скрыть от потребителей. Никто не будет знать, как изготовить такую ткань, и купить одежду никто не сможет. Теон собирается изготовить мизерное число нарядов и продать их по астрономической цене.
Джиэль совсем растерялась:
– Но… почему?
Эко понял, что Джиэль в его руках.
– Позвольте вас спросить: как вы определяете цену, которую назначаете за одежду?
– Стоимость ткани плюс оплата времени пошива на станке.
– На Земле всё выглядит иначе. Цену будет назначать Теон. Какую захочет – такую и назначит.
– Но это глупо.
– Это не покажется так уж глупо, если он найдет клиентов, желающих выложить такие деньги.
– Но зачем кому-то платить так много за одежду?
– О, некоторые купят. – У Эко было дурацкое чувство – будто он рассказывает ребенку страшную сказку. – У него есть способы заставлять людей назвать цену, которая ему нужна.
– Какие же это способы?
– Ни одной другой компании не будет позволено производить «Чары», а цену Теон назначит такую высоченную, что на такие покупки смогут решиться считаные люди. Это, в свою очередь, превратит «Чары» в символ социального статуса и сделает еще более желанным приобретением. Покупатели будут толпиться у дверей. Таков классический Теон.
– Но ведь это нечестно, – решительно глядя на Эко, проговорила Джиэль. – Все должны быть равны.
– Равенство прекрасно выглядит с теоретической точки зрения, но если все будут равны, то кто станет покупать такое? Отчаяние порождает желание. Только путем ограничения круга тех, кто способен себе позволить «Чары», Теон добьется своего. Он станет утверждает, что «Чары» сделают человека тем, каков он есть на самом деле. Ношение одежды «Чары» делает вас благородным, возвышенным, полным идеалов. Такое платье превратит вас в принцессу Марса.
– Но это ложь! – вмешалась Бренда.
– Понимаю. И согласен с вами, – сказал Эко. – Ему доставляло удовольствие во всеуслышание говорить о том, что он так давно презирал. – Но многие люди, в том числе и девушки вроде вас, поверят в эту ложь. Они пойдут туда, куда их поведет Теон, и будут думать только о нарядах и ювелирных украшениях от знаменитых брендов. Их сердца пусты, но они думают, что, непрерывно совершая покупки, они обретут душу.
– Хватит.
Эко не ожидал, что в разговор вмешается Люинь.
– Мистер Лю, я полагаю, что вы преувеличиваете. На Земле мне довелось жить бок о бок с другими девушками. Верно, многие из них обожают ходить по магазинам, но из-за этого они не потеряли свою душу.
– У вас свой взгляд, – быстро взяв себя в руки, ответил ей Эко, – а у Теона свой. Джиэль, послушайте меня. Вы мне сказали, что хотите, чтобы как можно больше людей носили одежду вашего пошива, что больше всего вас волнует ваш индекс цитирования. Вы будете разочарованы. Теон не позволит всем наслаждаться вашими разработками. Он ими воспользуется как оружием – оружием для производства желаний, для порождения статусной зависти и чувства несоответствия. Он собирается применить это оружие для манипуляции девушками на Земле, для получения прибыли, для обретения власти.
– Это отвратительно! – Джиэль была в шоке. – Это зло. Я не позволю ему завладеть моим изобретением.
А Люинь смотрела на Эко упрямо:
– Я верю, что это изобретение попадет на Землю и что мистер Теон не станет его эксплуатировать так, как вы это описываете. – Она перевела взгляд на Теона. – Я в это верю.
Эко был удивлен. Да, он намеренно упростил изложение своих мыслей и говорил с преувеличениями, но при всем том он не лгал. Зазывные песнопения потребительства были известны всем. Техника торговцев всеми отлично понималась. Более того, торговцы этим гордились и называли это «психологией потребителя».
– Вы в него верите? – спросил Эко у Люинь. – Отлично. А давайте у него самого спросим.
Он посмотрел на Теона, уверенный в том, что тот затаил на него обиду и жаждет отмщения. Теон был не из тех, кого в таких делах можно было обмануть.
Теон кивнул:
– Я действительно внесу некоторый смысл статусности в маркетинг «Чар». Но не считаю, что в этом есть нечто нечестное.
Он расслабился и говорил так, будто отзывается о пьесе, не имеющей ничего общего с ним.
– Как вы можете говорить так холодно? – Джиэль посмотрела на Люинь. – Мы не можем отдать ему изобретение. Не можем.
Эко добился поставленной цели. На сегодня у него был единственный план: вставить палку в колеса меркантильности Теона, чтобы тот осознал, что многим творцам больше прибыли важна истинная ценность их произведений. Он добился своей цели, но праздновать победу не смог, потому что в момент своего триумфа увидел глаза Люинь.
Она молчала и смотрела на него, и ее взгляд был наполнен обвинением, а еще – усталостью и беспомощностью. Ее длинные ресницы стали похожи на редкие, бесшумно покачивающиеся тростники у ручья в глубине долины. Люинь прикусила нижнюю губу, и выражение ее лица словно бы говорило: «Зачем вы это делаете? Вы ничего не понимаете!»
У Эко чуть быстрее забилось сердце. Он подумал, что, может быть, и впрямь чего-то не понимает.
